Ронда Грей - Голос рассудка
— Ну что же. Долг платежом красен. И потом, дареному коню в зубы не смотрят…
Глаза Дика заискрились от смеха.
— Что это ты заговорила пословицами? Мне давали в жизни разные прозвища, но еще никто не называл «дареным конем».
Долли щелкнула секатором перед самым носом гостя.
— Оставь свои шуточки и уходи подобру-поздорову, пока не пришлось удирать через изгородь, как последнему…
— Не надо объяснять, — Дик смерил ее надменным взглядом, — что последним изгородь пересекает лошадиный хвост.
Он сдвинул шляпу на затылок, легко спрыгнул со стола и неожиданно чмокнул ее в губы, бросив на прощание:
— Дорогая, ты прелесть! Просто куколка!
В субботу в половине седьмого Китти открыла дверь Флемингу.
— Мама уже собралась. Она сейчас на кухне, воспитывает нас с Клодом, пока мы едим макароны.
Долли, одетая в изумрудно-зеленую шелковую кофту и цветную юбку, вышла в холл и, закинув на плечо белую сумку, немного застенчиво улыбнулась Дику.
— Я готова.
В это время сверху раздался взволнованный голос Кэрол:
— Мама, Дик уже пришел? Не уходите, я хочу с вами попрощаться!
Мать с удивлением подняла глаза на дочь, спускавшуюся по ступенькам лестницы, и остолбенела. На ногах дочери были сногсшибательные босоножки на огромном каблуке. Ореховые волосы стянуты в роскошный узел. Короткий саронг с яркими цветами плотно облегал стройную девичью фигурку. Дик смотрел на нее словно завороженный, не отрываясь. Придя в себя после недолгого шока, Долли спросила:
— Кэрол, как это понимать? Ты собралась в клуб на коктейль? На вечеринку? В гости? Ты же обещала мне быть дома и присмотреть за малышами!
Дочь остановилась на полпути, вальяжно облокотилась на перила и одарила всех королевской улыбкой.
— Я помню, мама, что мне сегодня нянчиться с малышами. — Она подчеркнуто небрежно прикоснулась к волосам. — А что касается моего наряда, то я имею право носить то, что мне нравится. Я уже вышла из возраста, когда постоянно носят короткие штанишки!
Долли потеряла дар речи: постепенно до нее докатился дурманящий аромат. Боже, мои духи! — пронеслось в сознании. Наверное, она вылила на себя весь флакон!
Дик пришел в себя первым.
— Кэрол, ты выглядишь потрясающе! Стой, не двигайся! — Он схватил фотоаппарат, висевший, как всегда, у него на шее, поймал в видоискатель «топ-модель» и принялся делать снимок за снимком. — Прекрасно! Подожди, я сниму еще раз, чтобы получилось наверняка.
Кэрол поправила саронг, откинула назад голову и приняла театральную позу. Мать с трудом сдерживала улыбку.
— Девочка, — проникновенным голосом сказал Дик, — потерпи, через несколько лет придет твое время. И вот тогда ты всех уложишь у своих ног!
Кэрол просияла. Ей захотелось одарить Дика одним из неотразимых взглядов: глядя на него из-под полуопущенных ресниц, она приподняла верхнюю губу и раздула ноздри, словно пытаясь насладиться ароматом вылитого флакона духов. В результате этих манипуляций ее лицо приобрело совершенно невероятное выражение. Было ясно, что достичь такого эффекта без длительных репетиций перед зеркалом невозможно. Да, подумала Долли, девочка взрослеет, ищет свой образ и какие-то черты уже наработала…
— Благодарю тебя, Дик! — с чувством произнесла Кэрол.
Решив, что не стоит ждать, когда дочка окончательно заворожит мужчину, Долли поспешно перецеловала детей, повернулась и взяла своего спутника под руку.
Дороти Хаммер и раньше доводилось видеть «Барбадос», когда он величественно проплывал мимо по блестящей глади воды. Вблизи корабль оказался еще красивее и наряднее: настоящая мечта, воплотившаяся в жизнь. Старинный пароход сиял белизной, только гребные колеса и ватерлиния были покрашены в ярко-красный цвет. Долли восхищенно смотрела на открытую палубу с капитанской рубкой, на большую трубу с двумя черными полосами, извергающую густые клубы дыма.
Флеминг подал даме руку, и они взошли на широкий трап, присоединившись к шумной веселой толпе. Долли была счастлива. Все заботы, все неразрешимые проблемы куда-то отошли, она решила позволить себе расслабиться и от души насладиться так неожиданно выпавшей ей удачей.
Раздался гудок. Долли рассмеялась.
— Похоже на рев огромной раздувшейся лягушки.
Дик обнял ее одной рукой за плечи и прижал к себе.
— Перестань сейчас же! Никак не ожидал услышать из твоих уст столь непоэтичное сравнение.
Прозвучал сигнал к отплытию, и корабль медленно отчалил от пристани саваннского порта. Долли и Дик вместе с другими пассажирами дружно перегнулись через перила и завороженно смотрели на каскады брызг, которые вылетали из-под гребных колес, набирающих обороты. Корабль оставлял за кормой широкий кильватерный след, похожий на полотно жатого шелка. Утробно стучала паровая машина, и Долли чувствовала: сердце ее бьется в унисон железному сердцу парохода. Ей безумно нравилось это ровное плавное скольжение, нравилось смотреть на широкий водяной вал попутной волны, нравилось чувствовать сильную руку спутника на своем плече, тепло его мускулистого тела, вдыхать мужской солоноватый запах, терпкий, как запах моря… Долли вдруг захотелось обнять Дика прямо здесь, не обращая внимания на присутствующих, и пришлось предпринять усилие, чтобы переключить свое внимание на красоты природы.
Прелестные картины проплывали перед ее взором, утопая в сумраке раннего вечера. Возле берега ловили рыбу длинноногие голубые цапли. Их маленькие головки грациозно качались вверх-вниз на стройных шеях. Маленькие юркие шлюпки плыли в кильватере за «Барбадосом». К вечеру подул ветерок, взъерошил гладь реки барашками пены, расправил флаги на корабле и заиграл рыжими кудрями Долли. Ветер прогнал с палубы почти всех пассажиров, и вскоре они остались на корме одни.
Флеминг наклонил голову к растрепанным кудрям Долли и погладил ее по голове. Упругие локоны ласкали ладонь, их тонкий аромат кружил голову. Глядя в счастливые глаза Долли, можно было прочесть все ее чувства: сбылась заветная мечта прокатиться на пароходе по реке чудесным весенним вечером, когда ласковый ветерок освежает лицо, а закатное солнце отражается в воде! Она была такой трогательной в этот момент, что Дик почувствовал, как что-то перевернулось в душе. Никогда еще он не встречал более желанной женщины! Дик прижал ее к себе еще теснее и ласково провел рукой по нежной коже обнаженного плеча. Ее гибкое тело так уютно примостилось возле его, что, казалось, эта женщина стала частью его тела.
Повинуясь внезапному порыву, Флеминг наклонился и поцеловал спутницу в губы, свежие и прохладные. Она в ответ прижалась к нему с неожиданной страстью, потрясшей его и заставившей сердце учащенно забиться. Дика переполнила нежность, никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Все дни, проведенные вдали от Долли, казались ему сейчас пустыми и никчемными, лишенными смысла и радости жизни. Дик смотрел на нее и чувствовал, что в ней заключен весь смысл бытия, она является центром мироздания, без нее мир становится блеклым и одноцветным… Тихо и проникновенно он прошептал:
