Энн Вулф - Домик для двоих
Мышка покосилась в сторону туалета и, убедившись в том, что Гарри все еще не вышел из него, схватила сумку и выскочила из кафе. Господи, ну какой же она была дурой, это не прислушивалась к словам Дэниела! Он обладает такой интуицией, что только полная идиотка могла пропустить мимо ушей его предупреждение!
Надо было срочно рассказать обо всем Дэниелу, но Мышка решила сделать это при встрече. Поймав такси, она доехала до пригорода, а дальше пошла пешком, чтобы немного прогуляться и проветрить голову, набитую самыми странными мыслями.
То, что Гарри был любовником Луизы, казалось слишком очевидным. Но имеет ли он какое–то отношение к истории с Морисом? Может, это не Луиза, а он сбросил его с лестницы? Может, Морис узнал, что Гарри любовник его дочери? Тогда понятно, чего так боится Луиза Краус: ведь по условиям контракта в случае ее измены она не получит от мужа ни цента.
Погруженная в свои мысли, Мышка чуть было не прошла собственный дом и — теперь уже действительно по ошибке — не заглянула в гости к Бенджамину Краусу. Попеняв на свою рассеянность, Мышка собралась было вернуться, однако ее внимание привлекла машина, которая стояла возле соседской ограды.
У Бенджамина Крауса гости? Хотелось бы знать какие…
Она притаилась возле ограды и вскоре услышала шум шагов и чье–то тихое бормотание. Ворота открылись, и из них вышла женщина, чье лицо Мышка уже успела хорошо запомнить. Однако женщина была не одна — она тащила за руку мужчину, который явно не хотел никуда идти, но, по всей видимости, не мог оказать особого сопротивления.
Морис, а это был именно отец Луизы, бормотал какие–то обрывочные фразы, часть которых Мышке удалось расслышать:
— Это ты, моя дочь… Отпусти меня, пожалуйста… Папа не пойдет с тобой… Папа знает, что ты сделала… Папа боится…
Очень скоро Мышка заметила, что папе действительно есть чего бояться: в руке Луизы Краус был зажат пистолет. Мышке даже думать не хотелось о том, почему Бенджамин Краус не пытается остановить свою жену. Нужно срочно что–то предпринять. Но что?
Если Дэниел сейчас следит за домом, он наверняка уже вызвал полицию. Но если полиция приедет слишком поздно, Луизы и ее отца они здесь уже не обнаружат. Значит, ее нужно задержать. А кто это сделает, кроме нее, Мышки?
Не дожидаясь, пока Луиза затолкает своего отца в машину, Мышка отошла от ворот и окликнула женщину по имени. Та обернулась. На лице у нее было написано изумление.
— Кто вы такая? — с холодным удивлением поинтересовалась она у Мышки.
— Меня зовут Миа, Миа Маусон, — с деланым спокойствием представилась Мышка.
— Очень приятно. — Мышка заметила, что Луиза Краус поспешила спрятать пистолет, понадеявшись на то, что ее собеседница не успела его заметить. — Но я вас не знаю.
— Я хорошая приятельница Бенджамина Крауса. И его соседка, — объяснила Мышка, поняв, что ей придется сочинить что–то очень убедительное, чтобы оттянуть время. — Он попросил меня приглядывать за домом в его отсутствие.
— Могу вас обрадовать, он не отсутствует, — холодно ответила Луиза… — Ему нездоровится, он прилег. Думаю, у вас нет причин беспокоиться о его доме, раз сам хозяин в нем находится.
— Нездоровится? — изобразила удивление Мышка. — Что же с ним случилось?
— Господи, ну вам–то какое дело? — не выдержала Луиза. — Вы что, его новая пассия?
— Нет, что вы. Я же объяснила — приятельница и соседка.
— Еще раз повторяю: я рада знакомству, но мне пора ехать.
Луиза попыталась втолкнуть отца в машину, но он слегка оттолкнул дочь, устремил свой взгляд на Мышку и указал на нее пальцем.
— Миа… Морис знает Миа… Она друг Бенджамина.
— Вот, значит, как, — пристально посмотрела на Мышку Луиза. — Выходит, вы видели его? — кивнула она на Мориса. — Это Бенджамин рассказал вам обо мне?
Мышка отрицательно покачала головой.
— Нет, не Бенджамин, а Гарри. Я знаю, что Гарри Майерс ваш любовник. Знаю, что вы задумали. Я успела позвонить в полицию, и сейчас сюда приедет полицейская машина.
Луиза усмехнулась. Но в ее усмешке была тревога. Ее озадачили слова собеседницы.
— Любовник, — сквозь зубы процедила она. — Он не любовник, а настоящий тюфяк. Мне, честно говоря, наплевать, какие у вас отношения с Гарри. И наплевать на то, что вы знаете. У вас все равно нет никаких доказательств. Так что можете ждать хоть до утра свою полицию, а я уезжаю. — Луиза снова потянула за руку отца, и Морис нехотя полез в машину.
Мышка поняла, что медлить больше нельзя, и, подбежав к Луизе, вцепилась в ту руку, которую та спрятала под тонкий плащ, прикрывший пистолет.
Раздался выстрел…
Он же предупреждал, он же просил, он же умолял ее быть осторожнее. Одной рукой Дэниел вцепился в бинокль, а другой пытался набрать номер Ронни, что ему конечно же не удалось.
— Дьявол! — громко выругался Дэниел и, отложив бинокль, набрал наконец номер брата…
Быстро объяснив Ронни, что происходит рядом с соседским домом, — будь он тысячу раз проклят! — Дэниел бросил трубку и снова вцепился в бинокль. Похоже, Мышка подозревает, что он успел позвонить в полицию и тянет время. Во всяком случае не похоже, чтобы Луиза Краус угрожала ей расправой. А этот Морис? Ну что он мнется, ей–богу? Давно уже успел бы сбежать.
Но ведь Мышка не сможет тянуть время до бесконечности. Рано или поздно Луиза пошлет ее к черту, запихнет отца в машину, и тогда… Дэниел слишком хорошо знал свою Мышку, чтобы предположить возможный исход событий.
Нет, он не может сидеть тут, в доме, и ничего не делать. Не может! Он сойдет с ума, если потеряет ее. Когда–то у него была Джоан, смерть которой заперла, заточила его в этих стенах. Теперь у него есть она, Мышка, так неужели он потеряет ее из–за этой проклятой болезни?!
Нет, никогда! Лучше умереть!
Дэниел выскочил из комнаты, сбежал по лестнице, добежал до входной двери… Вот он, его ад! Даже если ему удастся открыть эту проклятую дверь, выйдет ли он наружу? А если нет, что тогда? Что будет с Мышкой? Что потом будет с ним?
Дэниел открыл замок и одним движением рванул на себя дверь. На сей раз перед ним расстилалась пустота. Пустота, за которой не было ничего, кроме далеких голосов, один из которых принадлежал Мышке. Его Мышке…
Ему хотелось крикнуть, но пересохшая глотка будто втянула в себя язык. Ему хотелось пошевелиться, но он не мог двинуть и пальцем. Ему было мучительно страшно, но гораздо страшнее было сознавать, что там, в этом пустом «нигде», есть человек, дорогой, любимый человек, который так нуждается в его помощи…
Дэниел поднял ногу и заставил себя сделать шаг. Ему казалось, что он младенец, который делает самый первый шаг в жизни. Второй шаг дался куда легче, но Дэниел с ужасом понял, что рано или поздно ему придется отпустить дверь, за которую он до сих пор держится.
