Уинифред Леннокс - Гони из сердца месть
Когда они вернулись, Эрни вызвал мастера, который заполнил освободившиеся бутылки настоящей текилой из громадной бочки, закупорил их, как положено.
Рамона щедро расплатилась с мужчинами и пообещала:
— Думаю, теперь мы с мужем станем вашими постоянными партнерами. А как вы посмотрите на то, если мы вложим деньги в расширение производства? Подумайте. Мы поговорим, как только разберемся с этой историей…
Эрни кивнул.
— Мы подумаем. — Потом добавил: — Рамона, я дам тебе сопровождающего.
Она хотела возразить, сказать, что у нее при себе «барракуда», бельгийский револьвер, который ей подарил Фрэнк, но передумала. Она должна, она просто обязана, благополучно добраться до… Гая.
Сейчас больше всего на свете ей хотелось увидеть мужа.
Это была самая настоящая правда. Рамоне хотелось броситься к нему, прижаться, закрыть глаза и почувствовать, как его рука успокаивает, гладит по спине и шепчет слова, которые она так давно не разрешала ему шептать…
Рамона простилась с Эрни, уселась за руль и открыла дверцу со стороны пассажира. Из темноты вынырнул здоровяк, но опустился на сиденье рядом с ней с необычайной легкостью и грацией. На голове его красовалась черная бандана, на правой руке надета черная кожаная перчатка без пальцев, и Рамона почувствовала, как сердце подскочило к горлу: она знала — в этой перчатке кастет. Она уже открыла рот, чтобы сообщить, что и сама не без оружия, но удержалась — сейчас она не доверяла никому.
— Он, между прочим, немой от рождения, поэтому не станет досаждать тебе лишней болтовней.
Эрни помахал рукой, и телохранитель Рамоны ухмыльнулся. Может, он на самом деле немой, но точно не глухой.
Рамона смотрела на дорогу, она была узкой, слишком узкой, на ней не разъехаться. Но в этот предрассветный час вряд ли кому-то придет в голову кататься. Она изучила карту перед тем, как выехать, и, взглянув на пометки Рика, которые он оставил на карте, вспомнила о нем.
Интересно, он уже пришел в себя? Едва ли, то количество напитков, которое она влила в него, не позволит Рику стоять на ногах неделю. Фрэнк однажды рассказывал, как они напоили американского полицейского, который гнался за одним парнем от самого Сан-Франциско. Тот коп пребывал в прострации пять дней. А Рик — хлипкий юноша, ему понадобится больше времени.
Знал ли Рик до конца суть игры, в которую его вовлекли, пообещав много денег? Когда Рамона занималась на курсах по развитию интуиции, ее поразил один принцип, который они обсуждали. Функция разума и сердца — формулировать вопросы, функция интуиции — вести к ответам на них. Но, для того чтобы осознать, а потом освоить эти принципы, нужно потрудиться. Рик наверняка этим не озаботился за свои двадцать три года. Поэтому едва ли он понял все до конца. Он наверняка сосредоточился только на сумме, которую ему обещали.
Зато она озаботилась. Разумом и сердцем Рамона сформулировала главный вопрос: что она должна сделать, чтобы изменить свою жизнь? Чтобы выбраться из собственного кризиса. Этот кризис казался ей похожим на яму, в которую они с Эрни слили поддельную текилу и которой больше нет, ее не существует в природе, а стало быть, зло, которое она могла и должна была принести, уничтожено.
Она представила себе, как все ее мучения, стрессы, капризы, притязания, недовольство тоже остались в этой яме. Они похоронены. Навсегда. Сейчас она везет в кузове своего МЭКа качественный груз и чувствует в своей душе освобождение.
На секунду ей стало жаль Рика — мальчик погорел, он не получит денег. Ну что ж, кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Предполагалось, что проиграет она… О нет, по большому счету должен был проиграть Гай. Но она не позволит никому испытать подобное удовольствие.
Рамона сунула карту в ящик и свернула на дорогу, о которой рассказал Эрни и которую, судя по всему, хорошо знал ее телохранитель. Свой «Эй-Си» она вела к другой пограничной точке, не к той, через которую въезжала с Риком в Мексику.
Светало. Дорога вилась среди холмов, из лощин поднимался туман, и Рамона включила противотуманные фары. Зеленоватый свет пробивал молочную пелену, позволяя заметить ее «Эй-Си» издали.
Его заметили, и тотчас погасли огни за поворотом, которые Рамона успела засечь. А ее немой телохранитель? Похоже, он тоже увидел, как только что погасли огни, его левая рука скользнула за пояс.
Рамона почувствовала, как заломило пальцы в суставах от напряжения, как сильно затекли колени. Кажется, она никогда не сможет снять ноги с педалей. А если их снять насильно, то обе они будут похожи на… трубку Гая. Например, на трубку «бильярд», которую он купил в Лондоне, когда они только поженились.
Трубка! Она ведь взяла с собой любимую трубку Гая, его «бренди». Рамона взяла ее как символ «хозяина» жизни, мужской уверенности в том, что все в этом мире принадлежит им!
Она сунула руку в карман куртки. Трубка лежала там. Не раздумывая, Рамона вынула ее и поднесла к губам. Они сами собой раскрылись, и она почувствовала твердость дерева, из которого трубка выточена, а нос уловил слабый запах дорогого табака Гая.
Но вместо уверенности, которую она собиралась ощутить, Рамона почувствовала тянущую душу тоску по мужу. Где сейчас Гай? В Париже?
Она втянула воздух и на секунду прикрыла глаза. Он лежит в постели, у него бронзовый от загара тренированный живот… Мышцы бугрятся, словно «лежачий полицейский» на дороге, как называют намеренно неровно уложенный асфальт, который заставляет снижать скорость даже самого лихого водителя…
Рамона чувствовала, как напрягся ее сопровождающий, потому что он даже не обратил внимания на ее манипуляции с трубкой. Она знала, сейчас что-то должно случиться, но ничего не могла с собой сделать — она хотела только одного: оказаться рядом с Гаем. Ощутить его нагое тело, прижаться к нему, целовать и ласкать… Неужели это она додумалась до такой глупости, будто не хочет его?! Неужели она отослала его от себя на полгода?!
Она стиснула зубами трубку. Да, она обидела его совершенно незаслуженно. Все, что связано с ее внутренними ощущениями, — это ее проблемы. Если она сама разрешила своей жизни пойти не по тому пути, как она теперь считает, то при чем тут Гай? Значит, в ней самой что-то было не так? Ведь, когда захотела, она поехала в Мексику на своем «Эй-Си»?
Телохранитель крутанул барабан револьвера, его губы дернулись. Сначала Рамона ничего не поняла, потом присмотрелась в сумеречном свете приборного щитка и догадалась: он приказал погасить фары.
Рамона подчинилась, но скорость не сбавила. В предрассветном тумане она различала дорогу, которая стелилась узкой темной полосой среди зелени. Рамона тоже вынула револьвер. Брови мужчины вскинулись, он одобрительно кивнул.
