Шэрон Де Вита - Я тебя никогда не обижу!
– Как ты сказал?
Папа улыбнулся.
– Видишь ли, сынок, мы, мужчины, порой слишком мало внимания уделяем тому, что в жизни женщины играет такую огромную роль. Для нее важно не то, что ты ради нее сделаешь, а то, как ты к ней относишься. – Папа похлопал себя по груди. – То, что у тебя здесь, в твоем сердце. – Он пожал плечами. – А иногда мы вообще оказываемся просто-таки законченными болванами, Майки, причем даже не понимаем этого. Гоним от себя свои чувства, считая их пустяком. Но, Майки, для женщины наши чувства к ней – это самое главное. – Он замолк на мгновение. – Если женщина знает, что любима, ее сердце поет. И если тебе повезет, эта песня окажется длинной и прекрасной. – Папа вздохнул, предавшись воспоминаниям. – Длинной и прекрасной… Вот так-то, сынок. – Прочистив горло, Папа полез за платком и громко высморкался. Засовывая платок обратно в карман, он взглянул на часы. – Твоя мама сказала, что Джоанну сегодня выписывают, сынок. Так что если ты поспешишь, то, пожалуй, ее застанешь.
Майклу не требовалось повторять дважды. Теперь он знал, что делать. Он повернулся и направился к двери, но Папа остановил его.
– Сынок… – улыбнулся он и поморщился. Глаза его озорно блеснули. – После этих трех дней… ты бы принял сначала душ, а?
Выйдя из лифта, Джоанна отправилась в свою палату укладывать вещи. Она только что навестила Эмму в отделении интенсивной терапии для новорожденных и сказала ей «до свидания». Малышка росла и поправлялась с каждым днем, и врачи обещали ее скоро выписать.
Джоанне ужасно не хотелось расставаться с дочкой, да и мысль о новой жизни – жизни без Майкла – не на шутку тревожила ее. И да, это оказалось больнее всего.
Неужели он не придет? – думала она, борясь со слезами. Ведь он все время был рядом.
За те три дня, что она проплакала из-за предательства Майкла, Джоанна поняла нечто куда более важное – сколько он значит в ее жизни. Раньше она не сознавала, насколько он ей необходим. И как сильно она его любит. От этой мысли у нее кружилась голова.
Все эти месяцы она пыталась держать себя в руках. Старалась закрывать глаза на свои чувства, потому что боялась – боялась довериться, боялась вновь полюбить, вновь поверить.
Но эти три дня без Майкла Джоанне было так одиноко, как никогда в жизни. Возможно, потому, что теперь она знала, чего именно ей не хватает.
Мыслями она вновь и вновь возвращалась к тому, что произошло. Потрясение, испытанное после признания Майкла, начинало проходить. Зная Майкла, она понимала, что он по-своему пытался защитить ее. Ему казалось, что он поступает правильно. Намерения его были благородны, лишь средства ошибочны. Не может быть, чтобы Майкл сознательно причинил ей боль.
Если бы он с самого начала сказал ей правду – насколько все было бы проще! Но теперь многое прояснилось. Вот почему задержали страховку Брайана. Вот почему в полицейском участке все словно бы избегали Джоанну. Вот почему Майкл никогда не заговаривал о том дне, когда погиб Брайан.
Джоанна толкнула дверь палаты и вошла.
Сердце ее бешено заколотилось. Надежда, вспыхнув на мгновение, погасла вновь.
– Привет! – Майкл стоял у окна. Он повернулся к Джоанне, буквально поедая ее глазами. – Как малышка?
Она тихо затворила дверь. Чтобы скрыть нервную дрожь, сцепила пальцы. Только бы не заплакать… Какой он красивый… Сердце Джоанны разрывалось от любви к нему.
– Прекрасно, Майкл. – Она сглотнула. – А что ты здесь делаешь? – спросила она тихо.
– Так, одно дело нужно довести до конца. – Он сунул руки в карманы, чтобы скрыть их дрожь.
– Да. – Она оглядела комнату. – Я собираюсь домой. – Вдруг ее охватил гнев. На кровати кучей лежали вещи. Она даже не сразу поняла, что произошло. – Майкл, какого черта ты все вытащил из чемодана? – Рассерженная, Джоанна подошла к кровати и принялась опять укладывать вещи. Опять все сначала. Она оглядела комнату. – И куда ты дел мой чемодан? Как я, по-твоему, повезу вещи? В пакете? – Она в ярости глядела на него. – Знаешь, это не самая удачная шутка.
– Но это вовсе не шутка, – возразил Майкл, скрестив на груди руки.
Она остановилась и взглянула на него.
– Тогда, может, ты соблаговолишь объяснить мне, что происходит? А то я не понимаю.
– Что ж тут понимать, Джоанна? – Он улыбнулся своей озорной улыбкой – одной из тех, от которых ее сердце замирало. – Я подумал, что, когда мы приедем домой, закажем что-нибудь китайское. Или пиццу? Что ты предпочитаешь?
Дом… Когда мы приедем домой…
Его слова эхом отдавались в ее голове. Что он затеял на этот раз?
– Очень мило, – ответила она, все еще складывая вещи и пытаясь не обращать на него внимания. – Звучит мило. Но у меня, знаешь ли, ребенок. Твой долг… выполнен, Майкл. У тебя свои обязанности. Больше тебе не придется утруждать себя. Я уже сказала, что ценю все, что ты сделал для нас. Но теперь все. Я возвращаюсь домой, Майкл, к себе домой.
– Прекрасно, – ответил он, пожав плечами, – к себе так к себе. Какая разница, к кому мы отправимся. – Он снова пожал плечами. – Я не спешу.
Схватив охапку белья, Джоанна взглянула на него.
– Не мы, – осторожно поправила она, едва себя сдерживая. – Не мы, а… я. – Она сглотнула. – Я и Эмма. – Нет, она не станет плакать.
– Ошибаешься. – Майкл покачал головой и взял у нее вещи. – Послушай… – Он рассеянно потер небритый подбородок. Душ он принял, а побриться не успел. – Я очень глупо себя вел… Просто не понимал, что мне нужен дом.
– Ты спятил? – поинтересовалась она подозрительно.
– Отнюдь. – Он рассмеялся.
– О чем ты говоришь, Майкл? У тебя есть дом, есть семья. Большая чудесная семья… – Голос ее сорвался.
– Нет. У меня есть квартира – холодная, пустая и одинокая. А мне нужен дом, – не обращая внимания на ее смущение, твердо сказал Майкл. – Место, которое я люблю, и человек, которого я люблю. – Памятуя слова Папы, он подошел поближе и коснулся ее щеки. – Я люблю тебя, Джоанна. И мой дом там, где ты. Мы принадлежим друг другу. Ты, я и маленькая Эмма. – Сердце ушло у него в пятки, пока он ждал ответа.
– Майкл… – Слезы хлынули у нее из глаз. Джоанна не знала, что сказать, была не в силах поверить, боясь разочароваться и вновь испытать боль.
Майкл стер слезы с ее щеки.
– Знаю, ты, наверное, больше мне не веришь, но это правда. – Он засмеялся. – Я иногда бываю толстокожим, но Папа говорит, это гены. – Он пожал плечами. – Я мужчина, что поделаешь… – Майкл взглянул в ее глаза, полные любви и надежды. – Я не понимал, как сильно ты мне нужна, как я тебя люблю. А потом оказалось слишком поздно. – Он тяжело вздохнул. Джоанна открыла рот, чтобы что-то сказать. – Нет, не говори ничего. – Он нежно прижался губами к ее губам. – Я знаю. Я был не прав, – шепнул он, горестно качая головой, надеясь, моля, чтобы она смогла простить его. – Надо было сказать тебе правду, но я боялся, родная. Боялся, что ты обвинишь меня в гибели Брайана. Возненавидишь меня. Просто боялся потерять тебя. И даже не подозревал, как сильно этого боялся.
