Энн Макалистер - Пурпурное пламя
— Передам, — пообещала Пэмми. — Я люблю тебя, Сьерра. Спасибо тебе. Без тебя ничего бы не вышло. Без тебя и Доминика.
Ну, хоть что-то хорошее вышло из их с Домиником затеи.
Фрэнки получит почку, а возможно, и отца. И у Лейси тоже появится отец. И Доминик, возможно, уговорит Карин вернуться. И все благодаря Сьерре. Так приятно, когда ты можешь помочь стольким людям. Но почему же она так паршиво себя чувствует?
Сьерра стояла на пирсе, вцепившись в поручни, и пыталась проглотить свое горе, пыталась порадоваться за остальных, а потом услышала звук шагов Доминика. Он усмехался. Смеялся в открытую. Смеялся совершенно искренне!
Сьерра закрыла глаза. Будь он проклят! Ему весело! И пусть она знала, что должна радоваться за него, убей бог, ничего такого она на своем лице изобразить не могла. Есть предел великодушию любого человека!
Доминик поднялся на пирс, перепрыгивая через две ступеньки.
— Сьерра, — нетерпеливо позвал он и повторил, потому что она никак не отреагировала: — Сьерра?
Она ощутила прикосновение его руки и только усилием воли осталась на месте.
— Спасибо, — сказал Доминик серьезным, немного прерывающимся голосом.
— Не за что, — пробормотала Сьерра, по-прежнему глядя в сторону.
Наступила пауза. Рука Доминика все еще лежала на ее плече, и Сьерра кричала про себя: «Отпусти меня! Прошу тебя, отпусти!»
Потом он произнес, выговаривая слова с некоторым трудом:
— Но, я так и не понял, почему тебе нужен развод?
Сьерра развернулась на месте как волчок.
— Ты не понимаешь? Как ты можешь не понять? Это же Карин! Твоя Карин! Женщина, которую ты любил и, возможно, до сих пор любишь! И Лейси! Лейси… она… она…
— Дочь моего брата.
— Что?!
Доминик кивнул и раздельно повторил:
— Она дочь Натана.
И Сьерра бессильно опустилась на настил. Вернее, не опустилась, а рухнула. Она смотрела на Доминика и трясла головой, не в силах поверить услышанному.
— Я ничего не понимаю, — наконец выговорила она.
— Зато я понимаю, — откликнулся Доминик. — Теперь я все понимаю.
Он сел на пирс рядом со Сьеррой, притянул ее к себе, одной рукой обнял ее плечи, а в другой сжал ее ладонь.
— Рассказывай, — сказала она.
— Ты помнишь, как нас свели вместе наши отцы? Мой сделал предложение, а отец Карин сказал ей, что нашел для нее подходящего мужа. Она была молода, неопытна, она была послушной дочерью — и не стала возражать.
— Так она… не любила тебя? — уточнила Сьерра.
— Я ей нравился. И она мне нравилась. Наверно, я даже любил ее. По крайней мере, так я понимал это слово. Вряд ли я знал тогда, что такое любовь. — Доминик сжал руку Сьерры. — Да и она тоже. Но когда она приехала сюда на те три недели, то повстречала здесь Натана. Он как раз закончил съемки в Венесуэле и смог приехать пораньше. Натан ничего не знал о прибытии моей невесты. Он вообще ни разу ее не видел! Но с ними произошло примерно то же самое, — он искоса бросил на Сьерру взгляд, — что и с нами.
— Бунт гормонов?
— Любовь с первого взгляда. Но они пытались сопротивляться — все-таки Карин собиралась замуж за меня. Она только что сказала мне, что Натан всячески избегал ее, но накануне приезда отца и Риса разразилась гроза, они оказалась наедине, в интимной обстановке, и… А потом, когда буря улеглась, Натан уехал. Он понимал, что совершил страшный проступок — соблазнил мою невесту. Вот и решил покончить с этим раз и навсегда. Позвонил Рису и переложил на него свои обязанности. Я думаю, что Карин все поняла только после того, как Натан уехал. Она полюбила его, а я ей только нравился. Так что у меня не было ни малейшего шанса. — Голос Доминика звучал так, будто у него с души упал огромный камень.
Сьерра коснулась его щеки.
— Так почему же она ничего тебе не рассказала? Почему просто сбежала?
— Потому что у нее не оставалось времени. Потому что она была молода, испугана. Ее отец ждал, что она выйдет за меня замуж. Все этого ждали. А она знала, что если откажется, то все равно ничего не выйдет, потому что отец так или иначе вынудит ее согласиться.
— Но тебе-то она могла рассказать!
Доминик пожал плечами.
— Я тоже не дал ей возможности. Отмахнулся от нее, сказав, что ей надо выспаться перед нашей брачной ночью. — Он покачал головой. — Господи, каким же я был болваном!
— Но куда же она отправилась?
— К Эстелле с Морисом.
Сьерра выпучила глаза.
— Ее спрятала Эстелла?
— Скажем так — предоставила убежище. И вот в то время, как оба родителя проверяли весь транспорт, ушедший с острова за последние сутки, Карин спокойно сидела у них под носом. — Доминик усмехнулся. — Она так и осталась здесь жить. Завела себе магазинчик, сделала приличную карьеру. И никто из нас ничего не знал — до сегодняшнего дня.
Снова опустилась тишина. Слышались только звуки океана.
Сьерра размышляла о том, что только что узнала. Какое будущее ждет Карин, Лейси и Натана? Она обратилась мыслями к собственной судьбе и стала гадать, есть ли у нее надежда на счастье.
— Я решила, что Лейси — твоя дочь, — призналась она Доминику. — Когда я увидела Карин, то моей первой мыслью… — Она замолчала, потому что, даже будучи неправдой, это предположение причиняло ей боль.
— Мы с Карин ни разу не занимались любовью. Мы не любили друг друга. В своей жизни я любил всего одну женщину — помимо своей матери, — сказал Доминик с улыбкой. Он коснулся пальцем подбородка Сьерры и посмотрел ей прямо в глаза. — И эта женщина — ты.
Доминик любит ее! Он сказал, что любит ее. И от силы его любви ей стало страшно. Страшно обладать такой властью над другим человеком. Гораздо легче любить самой, чем вызывать ответное чувство.
— Неужели слишком поздно? — спросил Доминик, и в его голосе прорезалась нотка тревоги.
— Поздно?
— Как-то раз ты сказала… — он сглотнул, — что ты… что ты меня любишь… — Он замолк и отвел глаза, но Сьерра все поняла.
— И до сих пор люблю, — сказала она и, обнимая его, ощутила ответное объятие. — Я люблю тебя, Доминик. Люблю. Люблю!
Прошло три месяца.
Перед Фрэнки открывалось прекрасное будущее, и не только потому, что у него теперь была новая почка, но и потому, что у него появился отец.
— Я не верю сказкам, — повторила Пэм на днях, обдумывая предложение выйти замуж за Дэна.
Но Сьерра заметила:
— Но ведь ты веришь в любовь? — И она улыбнулась Доминику поверх головы подруги. — А больше для счастья ничего и не нужно.
Те три месяца, что Доминик прожил со Сьеррой, были лучшими днями в его жизни, и он не поменял бы свою жену на все сделки в мире. Она наполняла радостью каждый день и удовольствием — каждую ночь. Только с ней он чувствовал, что живет по-настоящему.
