Стелла Фуллмер - Только дружба?
Но, когда он надевал ей на палец кольцо, о любви речи не шло, Паркер держался оскорбительно небрежно. Девон было совершенно все равно, где и как выходить замуж, если бы будущий муж ее любил и хотел бы заявить об этом на весь свет, она была бы счастлива пройти с ним по проходу в главном соборе графства. Но осознание того, что Паркер ее не любит, заставляло Девон еще упорнее противиться его планам.
— Что ж, сожалею, если моя порядочность не соответствует твоим стандартам.
В доме стало тихо, время словно остановилось. Затем Паркер молча развернулся и вышел. Девон сдержала порыв побежать за ним, она чувствовала себя самой несчастной женщиной на свете.
После отъезда Паркера Девон много думала. К концу первых суток она пришла к выводу, что не должна наказывать Паркера за то, что он ее не любит, что ей нужно радоваться тому немногому, что у нее есть, — например, что Паркер никогда не лжет и не притворяется, если дело касается чего-то действительно важного.
В отличие от Паркера, она вступала в брак с открытыми глазами, поэтому скрывать от него правду и дальше было бы лицемерием в его худшей форме. Чем больше Девон об этом размышляла, тем отчетливее осознавала, что не может продолжать притворство. Она решила ближайшим поездом ехать в Лондон.
И вот она стояла на тротуаре возле четырехэтажного жилого дома, держа в одной руке спящего Джонни, в другой — сумку с вещами.
Холостяцкая берлога Паркера, обставленная в чисто мужском стиле, находилась на верхнем этаже, из окон открывался вид на Темзу. Паркер сам предложил сменить холостяцкий рай на жилье, более подходящее для ребенка. А она заупрямилась из-за какого-то кольца! Угрызения совести, мучившие Девон, стали еще болезненнее.
Возможно, ей станет легче, когда она скажет ему правду, а, может быть, наоборот, гораздо тяжелее. Все зависит от реакции Паркера на новость, что невеста, которая якобы не хочет выходить за него замуж, на самом деле в него безумно влюблена.
Поднимаясь в лифте, Девон и хотела, чтобы Паркер оказался дома, и боялась этого. На всякий случай она прихватила с собой ключи, которые ей когда-то вручил Паркер. Ключи не понадобились — входная дверь была распахнута настежь. Девон нахмурилась. В Лондоне люди обычно не оставляют двери нараспашку. Одно из двух: либо Паркер слишком расслабился, пожив в их безопасной деревушке, либо в его квартиру забрались воры.
Девон вошла в прихожую. Судя по безупречному порядку, воров в квартире нет. Девон было трудно представить Джонни с его вечно валяющимися повсюду игрушками в этой стерильной холодной чистоте. Зато легко представлялась роскошная блондинка, возлежащая на элегантной софе, обтянутой бежевой кожей. Девон ощутила горечь во рту, к горлу подступила тошнота. Раньше она не догадывалась, что ревность может вызывать чисто физические ощущения.
Девон окликнула Паркера, но он не отозвался. Тогда она осторожно прошла по коридору в сторону спальни. С тех пор, как Девон была здесь в последний раз, прошло много времени, но она смутно помнила расположение комнат. С облегчением убедившись, что спальня находится именно там, где ей помнилось, она положила спящего Джонни на кровать и выпрямилась, расправив ноющие плечи. Джонни стал слишком тяжелым, чтобы носить его на большие расстояния.
Девон заметила краем глаза какое-то движение на балконе, который соединял гостиную со спальней.
Не раздумывай, просто сделай это, приказала себе Девон. Она бесшумно открыла дверь и уже собиралась выйти на балкон, как вдруг услышала голоса и поняла, что Паркер не один. Девон поспешно отступила обратно. Второй голос был женским.
— Когда я прочла в газете объявление о твоей помолвке, я поняла, что совершила ужасную ошибку! — Собеседница Паркера говорила тоненьким голоском капризной девочки. — Ты сам знаешь, что тобой двигало задетое самолюбие. Дорогой, умоляю, не делай этого!
Послышался плач. Но это были не те несдерживаемые рыдания, от которых у женщины краснеют глаза и распухает нос, а сдержанные нежные всхлипы, призванные растопить мужское сердце и пробудить в мужчине инстинкт защитника. По наступившей тишине Девон легко представила, какого рода утешение предлагает Паркер своей собеседнице.
— Если бы не ребенок, мы бы... — Девон поразилась, как женщина сумела придать короткому смешку одновременно и горький, и сексуальный оттенок. — Я понимаю, мужчине нелегко принять ребенка другого...
— Когда-то я с тобой согласился бы, но жизнь нас учит. — В голосе Паркера послышалась теплота, которой не было еще секунду назад. — Я могу принять ребенка другого мужчины. Кори, если любишь женщину, все остальное не имеет значения. А я действительно люблю...
Девон зажала уши руками, не в силах слушать дальше. Едва сдерживаясь, чтобы не зарыдать в голос, она метнулась к кровати, подхватила Джонни и бросилась прочь из квартиры. Почти не глядя перед собой, она бежала до тех пор, пока не наткнулась на высокого мужчину в темном элегантном костюме.
От резкого движения Джонни зашевелился во сне. Девон погладила его по головке и только потом подняла голову, чтобы извиниться перед человеком, на которого налетела. Ее мокрые от слез глаза стали огромными, в пол-лица. Узнав мужчину, она слабо улыбнулась.
— Добрый день, мисс Мэлвил.
Джеймс Холлинз перевел взгляд с заплаканного лица женщины на спящего малыша. После недолгого и, как показалось Девон, равнодушного осмотра он вынес вердикт:
— Мальчик похож на Грега.
Девон машинально попятилась. На худом морщинистом лице появилась усмешка.
— Не бойтесь, я не собираюсь его отбирать.
Девон не собиралась играть перед этим старым волком роль Красной Шапочки. Она смело посмотрела ему в глаза и твердо сказала:
— Я вам и не позволила бы.
— Да, пожалуй, — задумчиво согласился старик. — Паркер дома?
Упоминание о Паркере вернуло Девон туда, где она только что находилась: в пучину отчаяния.
— Дома, но он не один.
Джеймс ничего не сказал по поводу ее слез, но было бы нелепо надеяться, что он их не заметил и не сопоставил одно с другим.
— Так вот почему вы плачете? — догадался он. — Мне казалось, вы не из плаксивых.
Девон поняла, что ей не удастся долго сдерживать рвущиеся наружу рыдания.
— Если позволите, мне нужно идти.
Она попыталась обойти старика, но тот преградил ей путь.
— Не позволю. Куда конкретно вы собрались?
Ответить легче, чем спорить.
— Я возвращаюсь домой первым же поездом.
Ехать в душном вагоне — чем не достойное завершение отвратительнейшего дня? Девон корила себя за наивность. Как ей только могло прийти в голову, что Паркер чувствует к ней нечто большее, чем физическое влечение, ну, может быть, еще жалость? Хорошо еще, что у нее открылись глаза до того, как она выставила себя на посмешище!
