Джоан Реддин - Летняя примета
Кроме шума дождя, до нее доносились еще какие-то звуки. Взглянув на настольные часы в хрустальной оправе, стоявшие на ночном столике, Амелия догадалась, что встал отец. Это он научил ее любить ранние утренние часы, когда все вокруг еще спит. Дон Рендалл вставал и пил утренний кофе, когда дом был еще погружен в тишину. Чуть улыбнувшись, Амелия откинула одеяло, в ночной сорочке прокралась на цыпочках мимо родительской спальни и сбежала по лестнице в кухню.
– Доброе утро, папа. Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?
Опустив газету, Дон Рендалл внимательно посмотрел на дочь поверх очков.
– Что-то ты рано сегодня, дорогая. – Он отодвинул для Амелии стул. – Давай-ка, наливай себе мой фирменный кофе. И расскажи мне о своей поездке в рай. – Дональд молча наблюдал за тем, как Амелия вынула из буфета большую кружку и наполнила ее кофе. Когда отец потянулся за знакомой Амелии красной кружкой, она поцеловала его, и глаза ее увлажнились. Именно эту кружку она много лет назад подарила отцу на Рождество. Только ребенок мог преподнести взрослому такой нелепый подарок, но то, что Дон до сих пор пил из этой кружки, свидетельствовало о его любви к дочери.
Амелия смахнула слезы.
– Уверена, мама тебе уж чего только обо мне не наговорила.
Улыбнувшись, отец сложил газету.
– Да, весь вечер она не умолкала ни на минуту. Маме очень не понравилось, что Кейси присоединился к вам. – В его голосе звучало удивление.
Амелия опустила глаза.
– Прости меня, папа.
– Тебе не за что просить прощения, детка. – Он усмехнулся. – Я женат на твоей матери вот уже тридцать пять лет и, кажется, хорошо ее знаю. – Амелия посмотрела на отца, и он пожал плечами. – Да, знаю достаточно для того, чтобы не обращать внимания на ее слова. Я люблю твою мать, но временами она действует мне на нервы. – Отец и дочь обменялись понимающими улыбками.
– Я бы только хотела… – Не договорив, Амелия поднесла руку к губам.
Дон ждал, внимательно глядя на дочь, а потом, придвинувшись к ней, обнял за плечи.
– Так чего же ты хотела, детка?
– Чтобы мама поняла, какие мы с ней разные.
Дон крепче прижал дочь к себе и бережно убрал спутанные локоны с ее лба.
– Амелия, детка… мама очень любит тебя. Это… Мне трудно это объяснить, но вот такая уж она, ничего не поделаешь. Да, она любит тебя. Но когда ты была еще маленькой девочкой, я понял, что вам нелегко будет ладить в будущем. Мне бы следовало давно сказать это тебе. Но знай, я тебя люблю и всегда гордился тобой. Ты выросла настоящей красавицей. – Он улыбнулся. – И я ничуть не сомневаюсь, что ты очень умна.
От неожиданной похвалы отца Амелия заплакала.
– Спасибо тебе, папа. И я тебя тоже люблю. – Вскочив со стула, она обняла отца.
Дон тоже поднялся и поставил кружку на стол.
– Мне надо идти, дорогая. Ты будешь дома вечером, когда я вернусь?
– Вроде да… – Вопрос отца удивил ее. – Я еще не думала об этом. – Опустившись на стул, Амелия взялась за свой кофе.
– Позвони мне на работу, если что-то изменится, хорошо? – Остановившись у дверей, Дон обернулся. – Кейси знает, что ты дома?
– Нет, папа, не знает.
– Ты считаешь, что это разумно? – Амелия молчала. Дон покачал головой. – Поговорю с тобой позже, дорогая.
Когда отец ушел, Амелия встала, чтобы налить себе еще кофе, но остановилась у окна, глядя на реку, пузырящуюся от дождя.
– Папа прав, – прошептала она. – Мне надо принять решение.
Задумавшись, Амелия не слышала, как в кухню вошла Мюриэл.
– Что ты так рано сегодня?
Амелия напряглась.
Мюриэл подошла к буфету и вынула оттуда изящную фарфоровую чашку. Налив себе кофе, она достала из холодильника пакет сливок и добавила их в чашку.
– Боже мой, Амелия! Да ты босиком! – Мюриэл недовольно оглядела ночную рубашку дочери. – Господи, откуда у тебя эти лохмотья? – Она с отвращением покачала головой. – Да уж, никак не скажешь, что ты одета подобающим образом.
– Я сплю в этой рубашке, – отозвалась Амелия, не желая вступать в разговор.
– Это не важно. Пора позаботиться и о твоем белье. – Мюриэл взглянула на часы. – Сегодня я очень занята, но мы успеем зайти в магазин до того, как я отправлюсь в бридж-клуб.
– Нет, мама.
– Что значит «нет»? Нельзя же расхаживать по дому в таком наряде. Уверена, ты понимаешь, что это неприлично.
Отвернувшись от окна, Амелия посмотрела на мать. Несмотря на ранний час, та аккуратно причесалась, наложила косметику и надела дорогой шелковый халат, отороченный кружевами.
– Пришло время поступать так, как я считаю нужным, и выйти из-под твоего влияния, мама.
– Не груби мне, Амелия.
– Пожалуй, мне следует уехать.
– Уехать? Господи, девочка, с чего это вдруг ты решила уехать? А я-то собиралась пригласить агента, чтобы он помог снять для тебя приличную квартирку на этом берегу реки. Тебе нужно иметь… модный адрес.
– Нет, мама. – Амелия опустилась на стул и нарочно развалилась, по-детски надеясь рассердить мать. – Я уже говорила, что мне здесь нечего делать. Я хочу вернуться в свой дом, к своим животным, к своей работе… Я скучаю по Дайане… Да я вообще по всему скучаю. – Она небрежно убрала за ухо прядь волос. – Да, я хочу домой.
– Амелия, но ты дома, – возразила Мюриэл. – Мне никогда не понять, почему ты не желаешь занять в этой жизни достойное место. Теперь, когда у тебя много денег, зачем возвращаться туда?
– Ты вообще ничего не понимаешь, мама. – Встав из-за стола, Амелия вновь подошла к окну. – Ты вообще никогда меня не понимала. – Несколько минут в кухне был слышен лишь шум дождя. Потом Амелия заговорила увереннее: – Ты всегда хотела, чтобы я походила на тебя. Считала, что мною можно манипулировать, не обращая внимания на мои чувства и желания. А я всегда стремилась быть самой собой, Амелией Рендалл.
– Думаю, ты просто слишком устала, Амелия. Пожалуй, нам стоит поговорить обо всем позже.
Амелия невесело рассмеялась:
– Ах, если бы ты была права, мама! Впрочем, возможно, так оно и есть. Я устала. Устала от попыток угодить тебе.
Поэтому я решила, что мне пора жить своим умом. Надеюсь, я приняла это решение не слишком поздно.
Впервые Мюриэл слушала дочь, не перебивая ее. Отвернувшись от окна, Амелия посмотрела ей в глаза.
– А знаешь, мама, мне всегда хотелось называть тебя «ма», как делали другие девочки. Но даже этого ты мне не разрешила.
– Лучше всего говорить «мама» – так обращаются к матерям все благовоспитанные девушки.
– Но неужели я всегда должна быть благовоспитанной? Даже наедине с тобой?
– Что за нелепый, детский вопрос? – Мюриэл пожала плечами. – Разумеется, люди должны вести себя прилично. Все остальное неприемлемо, Амелия, я сотни раз внушала тебе это.
