Кей Мортинсен - Замок над рекой
– А ты не боишься, что для нее это будет удар на всю жизнь. Вспомни, как переживали мы, когда нас самих бросили наши родители!..
– Твоя мать и мой отец отреклись от нас, забыли о нашем существовании, в этом их вина перед нами. Если бы они помнили, что мы существуем, интересовались нашими проблемами, находили время для общения с нами – не было бы никакой трагедии. В отличие от нас Сильви прекрасно знает, что в трудную минуту всегда может рассчитывать на меня.
– Если бы я могла сказать то же самое про свою мать! – с горьким вздохом произнесла Роми.
– Самое лучшее в твоей ситуации – забыть о ней. Считай, что она уже умерла для тебя, и это не будет далеко от истины, – тихо сказал Клод. – Я пытался отыскать ее со дня твоего приезда, и мои адвокаты, в конце концов, обнаружили ее на Корсике. Ты, увы, ей больше не нужна...
– Боже! – вырвалось у Роми. – Но если поговорить с ней...
– Родная моя, – сказал Клод мягко, – я уже поговорил с ней. Она сообщила, что начинает новую жизнь и что у нее слишком много своих хлопот, чтобы заниматься тобой и какими-то дурацкими развалюхами. Мне стало известно, что она еще перед отъездом успела окрутить какого-то пожилого богача из Ниццы. Мадам Дарье, твоя соседка, видела, как накануне твоего приезда София садилась в лимузин, остановившийся на площади. Как ни жестоко это говорить, но ты ей совершенно не нужна. Во-первых, она тебя давным-давно бросила и с тех пор не видела, а во-вторых, в ее глазах молоденькая дочь-красавица – слишком опасная конкурентка в борьбе за сердце и кошелек очередного ее кавалера.
– Клод, – надула губы Роми, – какая уж я красавица? Вот мать...
– София когда-то была красавицей, – согласился Клод. – Но когда я снова увидел ее после многолетнего отсутствия в Ла-Роше, то был потрясен, настолько она изменилась. От ее былой красоты не осталось и следа. Бурная, полная излишеств жизнь, стремление все время выглядеть загорелой состарили ее до срока: она стала похожей на сушеную ящерку. При всей моей враждебности к Софии я почувствовал что-то вроде жалости по отношению к ней. Хотя она, кажется, до сих пор считает себя неотразимой...
– Кого мне по-настоящему жаль, так это папу, – с грустью сказала Роми.
– Твоя мать поставила на нем крест много лет назад, когда ушла от него. Вся эта история с воссоединением семьи и передачей тебе коттеджей, с которыми София не знала, что делать, имела целью насолить мне и сбросить на твои плечи ее долги и ее кредиторов.
– Бедный папа! Надо будет сегодня же с ним поговорить...
– Разумеется, позвони ему. Между прочим, сам я ему уже позвонил, мы поговорили по душам, и я поставил его в известность о происходящем. Мне показалось, у него словно пелена спала с глаз, и он наконец-то почувствовал себя свободным от наваждения, владевшего им все эти годы. Он мне по секрету признался, что давно приглядывается к одинокой соседке, живущей в доме напротив, и теперь, пожалуй, намерен сделать ей предложение, тем более что она, кажется, расположена к нему не меньше, чем он к ней.
– Ну и ну! – воскликнула Роми и радостно захлопала в ладоши. – Так вот почему он перебирается к Джудит. Она такая милая женщина!
– Я думаю, то же самое скажет о тебе и Сильви, – заметил Клод.
– Не знаю... – задумчиво ответила Роми.
– Она славная девчонка и умеет дружить с теми, кого приняла, – заверил ее Клод. – Я ей все эти годы твердил: «Вот когда мы вернемся в Ла-Рош...», и для нее это стало чем-то вроде сказки, которая однажды должна осуществиться. И вот мы приехали сюда, и вместо сказочного замка она увидела разруху и запустение... Сильви пребывала в полном отчаянии и захотела помочь мне свести старые счеты, отомстить... Теперь, когда она увидит, что ты мне вовсе не враг, все изменится, обещаю тебе.
– He знаю, не знаю...
Клод внимательно посмотрел на нее.
– Здесь, в пакете, круассаны и прочая еда, а в спортивной сумке твое платье. Быстренько поешь, переоденься и ступай домой. У меня есть кое-какие неотложные дела.
– Но...
– Делай, что тебе велено, – нарочито строго произнес Клод. – Возвращайся к себе и приготовься к тому, что к тебе нагрянет бригада строителей для починки крыши.
– Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься в коттеджах или?..
Клод ответил с лукавой улыбкой:
– Давай-ка проверим наши чувства. Поживем несколько дней раздельно и убедимся, насколько сильно мы нуждаемся друг в друге.
– О да, конечно, как скажешь! – покорно сказала Роми, желая на самом деле лишь одного: снова оказаться вместе с Клодом в спальне наверху и повторить безумства прошедшей ночи. И что это он придумал?..
Но разве можно было спорить с Клодом?!
Через пару дней Роми вынула из почтового ящика открытку с приглашением отужинать вместе с Клодом де Ларошем в ресторане «Орлетт» в Арни.
Роми плясала от радости и целовала открытку. Ее утомила эта непонятная разлука с любимым мужчиной и она решила, пользуясь, случаем, объяснить ему, что ей не нужны никакие доказательства его любви, – она и так верит ему безоговорочно.
– Мне нечего надеть! – заныла она, когда Клод возник на пороге Старой Кондитерской незадолго до торжественного ужина.
– Тогда вообще не надо надевать ничего.
– Ты шутишь, и за это я люблю тебя еще больше, – прошептала она.
– И я тебя тоже, – хрипло ответил он и оглянулся. – Как ты думаешь, мадам Дарье осудит нас, если мы займемся любовью прямо на пороге дома?
– Проклянет, особенно меня, – сказала она, в полном восхищении от Клода.
– Тогда идем в дом искать тебе платье.
После ревизии довольно скудного гардероба, платье наконец было найдено – черное, плотно облегающее фигуру, с открытыми плечами и глубоким декольте. Роми взглянула в зеркало и показалась сама себе похожей на Мерилин Монро – такая же сексуальная, пышущая здоровьем и в то же время неуловимо хрупкая. Какое счастье, что она захватила это платье из Англии!
– Махнем рукой на вечер! – пророкотал Клод, и глаза у него загорелись желанием.
– Несколько дней ты держал меня в черном теле, а сейчас хочешь получить все сразу? – шутливо ответила Роми, с трудом удержавшись от того, чтобы ответить немедленным согласием. – Нет, сперва, ужин в ресторане. Я никогда не была в подобных заведениях!
– Жестокая! – театрально воскликнул Клод и жестом фокусника извлек из кармана сверток.
– Это для меня? – Затаив дыхание, Роми сорвала обертку и обнаружила под ней коробочку с бриллиантовыми серьгами и ожерельем. – Клод!..
– Семейная реликвия, – прошептал Клод, осторожно застегивая ожерелье на шее Роми.
– О, Клод! – вырвалось у Роми. – Я сейчас заплачу от восхищения!
