Джэсмин Крейг - Идеальная пара
— Неужели? — Линн напряженно улыбнулась, мысли ее бешено метались. — Что ж, это ободряющая новость. Мне очень приятно узнать, что последняя ночь для тебя не что иное, как разовый приступ мозговой аберрации, и что к этому не следует относиться серьезно. Небо свидетель, но только мне было бы ужасно досадно, если бы ты нашел меня как женщину настолько неповторимой и желанной, что захотел бы повторить пережитые ощущения. И для меня большое облегчение, что тебе так легко от меня отказаться. Хорошо, что у меня нет опыта любовницы, иначе тебе не удалось бы так легко ускользнуть из моих коготков.
Казалось, Адама обескуражила такая интерпретация его собственных слов, но она деликатно зевнула, как бы прекращая дискуссию, и положила на пол поднос.
— Если ты отнесешь подносы на кухню, я через минуту все уберу. Ты приготовил завтрак, так что моя очередь все убрать. Мне, правда, хочется позволить себе роскошь поваляться в постели еще несколько минут.
Они откинулась на подушки, подложив под голову сцепленные руки. В тот самый миг, когда Адам нагнулся за подносом, она позволила простыне соскользнуть с ее груди. Его щеки залила густая краска, когда он выпрямился и уставился на ее нежно-розовые груди.
— Я отнесу подносы на кухню, — заявил он внезапно осипшим голосом.
Линн закрыла глаза и томно потянулась. Простыня соскользнула еще ниже.
— Пожалуйста, отнеси, Адам, — сказала она. — Я полежу еще чуточку.
Прошло по меньшей мере пять минут, прежде чем он появился из кухни, и к этому времени ей удалось утихомирить неприятные уколы совести. Она лежала с закрытыми глазами, а простыня лежала скомканная где-то под коленями.
До нее донеслось учащенное дыхание, когда Адам подошел к дивану. Она прикинула, что он остановился по крайней мере в двух метрах.
— Я приму душ, Линн, — хрипло произнес он, и его голос оборвался на середине ее имени.
Она открыла глаза, словно только теперь заметив его, и медленно села в постели. Простыня лежала уже под пятками.
Линн опять зевнула, потянулась и услышала снова его возбужденное дыхание. На ее лице появилась улыбка, а карие глаза сверкнули с невинным видом.
— Если хочешь, мы можем принять душ вместе, — предложила она затаив дыхание. — Это сэкономит время.
— Нет! — Адам нервным жестом провел рукой по волосам, затем заговорил снова, уже спокойней. — Нет, конечно же мы не сможем принимать душ одновременно. У тебя слишком тесно для двоих.
— Тем интересней, — пробормотала она, слезая с дивана и направляясь к нему.
Заметив, каких усилий ему стоило не смотреть с вожделением на ее голое тело, она позволила себе роскошь вздохнуть с облегчением. Как приятно увидеть подтверждение того, что Адам нашел ее в любви такой же желанной, как она его.
— Не кажется ли тебе, что принимать душ вдвоем очень забавно? — прошептала она, проводя пальцами по его щеке, шее, плечу, по голой груди, пока не наткнулась на пояс брюк.
Его щеки больше не горели, а стали мертвенно-бледными.
— Что ты пытаешься сделать, Линн? — отрывисто поинтересовался он, однако его заблестевшие глаза не вязались с недовольным тоном вопроса.
Ее рука продолжала двигаться вниз.
— По-моему, я не пытаюсь, — пробормотала она. — По-моему, я делаю.
— Тогда я спрошу иначе, — сказал Адам, и внезапно его голос прозвучал излишне резко. — Короче, что ты хочешь доказать своими попытками соблазнить меня?
— Хочу доказать, что ты глупец, — нежно сказала она.
Он резко засмеялся.
— Ах, Линн, я и без этого согласен с тобой. Я первостепенный дурак. Так что можешь прекратить свой эксперимент.
— Пока еще не могу, — пробормотала она. — Еще не убедилась в его успехе. Признание того, что ты ведешь себя неразумно, это лишь первый этап. Этап номер два требует, чтобы ты сделал шаг к исправлению дурацкого поведения, которое мы констатировали на первом этапе.
Его тело внезапно крепко прижалось к ее бедрам, а теплое дыхание согрело ей губы.
— Может, у тебя имеются практические предложения по второму этапу? — поинтересовался он.
— Снова лечь со мной в постель, — прошептала она. — Мне нужно, чтобы ты любил меня, Адам.
В его голосе больше не слышалось эмоций, лишь жар подавляемого желания.
— Черт возьми, Линн, ты ведь сама понимаешь, что это не самый умный шаг для нас обоих.
— Тише.
Она прижалась губами к его губам и почувствовала, как они задрожали, и тут же он обнял ее и прижал к себе. И после этого целовал до тех пор, пока ее пылающее тело не прижалось к нему.
Он не отнес ее в постель, а сама бы она не дошла. Они опустились на пол, где только что стояли. Она лежала спиной на мягком ковре; упругие волосы на его груди щекотали ей кожу, дразнили.
Его поцелуй становился все неистовей, и слабая испарина выступила на ее коже. Дыхание ее участилось под ласками его умелых пальцев. Линн извивалась под его бедрами, когда он стаскивал брюки, и они оба вздохнули с удовлетворением, когда между их обнаженными телами не осталось препятствий.
После прошедшей ночи ей казалось, что большего наслаждения уже невозможно достичь, однако Адам привел ее в такое состояние, когда душа и тело слились в новом, почти пугающем совершенстве. И когда она поняла, что не выдержит ни минуты промедления в их конечном единении, Адам провел ее через край, сглаживая нежные конвульсии ее экстаза яростью его собственного бурного освобождения.
После этого, когда они наконец обрели способность двигаться, он положил ее на постель.
— Я приму душ, — объявил Адам и быстро направился в ванную, прежде чем она успела что-то сказать.
Убрав постель, Линн набросила халат и привела в порядок кухню, хотя Адам почти не оставил беспорядка после приготовления завтрака. Сложив диван, она накинула на него покрывало, окинула взглядом безликую опрятность жилой комнаты. Странно, подумалось ей, как легко убрать все следы происшедшего с неодушевленных предметов и как сложно стереть память о том, что с ними было, с ее тела и души.
— Ванная в твоем распоряжении, — объявил Адам, вернувшись в комнату уже полностью одетый.
Несмотря на то, что его рубашка и пиджак накануне промокли, а брюки пролежали всю ночь на полу, он выглядел опрятным, полным самообладания и пугающе сдержанным. Линн решила, что его душа так же легко восстанавливает первоначальный вид, как и его одежда.
— Спасибо, — скованно ответила она, обнаруживая, что ей еще трудней говорить с ним, чем утром.
Ее тело напряглось и сделалось неуклюжим, когда Линн шла в ванную, и каким облегчением для нее было встать под тугие струи воды. И все-таки она не жалеет о своих действиях, думала она, намыливая ноги.
