Айрис Оллби - Законная наследница
Неловкость момента сгладил один из молодых людей, пригласивших Энн танцевать.
— Мне жалко бедняжку, — провожая «сестренку» глазами, сказала Пэгги. — Она долго еще не оправится от пережитого.
— Не волнуйся, жизнь и молодость возьмут свое, посмотри, как она эффектна, без жениха такая невеста не останется, — засмеялся Брюс и потянул Пэгги за руку. — По-моему, никто уже не заметит, если мы сбежим.
В спальню он нес ее на руках.
Ближе к вечеру приглашенные начали расходиться. Захлопали дверцы, заворчали моторы отъезжавших автомобилей. Гостиная, куда вошла провожавшая гостей Энн, напоминала покинутое поле битвы: стулья, кресла сдвинуты по углам, на столах горы посуды, на полу лепестки цветов. Энн рухнула на диван — так сказывалась усталость. В доме воцарилась абсолютная тишина. Вдруг резко зазвонил телефон. Мужской голос требовал соединить с Пэгги Макинрой.
— Боюсь, не смогу выполнить вашу просьбу, — ответила Энн, покосившись на лестницу, ведущую на второй этаж. — Она сегодня вышла замуж и отправилась в свое свадебное путешествие. Вы хотите что-нибудь Передать?
— Как долго ее не будет? — с отчаянием спросил мужчина.
— Точно не знаю, возможно, пятьдесят лет, — пошутила Энн.
— О, это ужасно! — простонал тот. — Поверьте, мне не до шуток. Меня зовут Майкл Эндрок, я издаю книги мисс Макинрой. По графику я должен сдать в типографию рукопись ее романа в ближайшее время, а от автора ни слуху ни духу. Меня еще никто так не подводил!
— Минуту, подождите гневаться напрасно. Насколько я понимаю, речь идет о бандероли, которую она собственноручно на днях отправила в Нью-Йорк на ваше имя?
— Так отправила, или вы меня разыгрываете? — подозрительно переспросил издатель. — Я хочу знать правду.
— Да, — ответила Энн. — Она просила всех домашних сообщить, если вы позвоните, что рукопись уже в пути, а автор в отпуске по семейным обстоятельствам…
— Смотри, светает… Встает наш первый рассвет.
Сквозь неплотно сдвинутые шторы в спальню новобрачных робко заглядывало утро. Пэгги тихонько засмеялась.
— Ты хочешь сказать, Брюс, пора вставать?
— Нет, конечно, — нежно целуя жену, сказал он. — Может быть, передохнем, а?..
— Просишь пощады? — опять рассмеялась Пэгги, притягивая его к себе. — Я ждала всю жизнь и не намерена так скоро покидать объятия любимого.
— Глупышка, видела бы ты, какие черные круги у тебя под глазами.
— Это ты глупец. Забыл, на ком женился? От отца по наследству мне досталась проклятая аллергия, зато от матери, да будет Господь милостив к ней, неуемные желания плоти. У меня внутри все пылает.
— Ах так? Ты пока еще не знаешь, что такое настоящий пожар, берегись, если я разожгу его.
С неистовой страстью он ласкал ее грудь, живот, бедра, заставляя вздыматься податливое под мужским натиском, трепещущее женское тело. Пэгги стонала и вскрикивала, тогда Брюс как будто отступал, затем вновь и вновь со всей мощью бросал ее в блаженство сладостной боли.
— Еще?.. Ты хочешь еще?..
Она ответила ему жадным поцелуем, говорившим куда красноречивее любых слов.
Послеполуденное солнце, заглянувшее в спальню уже из боковых окон, застало все ту же картину — мужчину и женщину, позабывших обо всем, кроме любви.
Эпилог
Через год Пэгги родила. Сыну дали имя Бен, Бенджамен, а прозвали «бегемотик» — младенец и впрямь был богатырского телосложения: ни в одну из стандартных пеленок не умещался, пришлось обращаться к белошвейке, давнишней знакомой Джесси Морден по Дорфилду.
Беременность Пэгги переносила чудовищно. Именно это обстоятельство заставило Алана Бейтса сдаться. Сначала он ни в какую не хотел жить в Реджвуде, даже дом себе присмотрел в городе и почти уговорил Джесси переехать. Но не выдержал и уступил, когда увидел, что хозяйка имения не на шутку нуждается в его постоянной помощи. Частые обмороки, интоксикация от развивающегося плода вконец измотали ее. Тут-то и пригодился врачебный опыт Бейтса. Более того, не будь доктор каждый день рядом, неизвестно, выносила бы молодая женщина ребенка, и чем вообще кончилось бы дело…
Брюс трое суток не переступал порог спальни: не мог слышать стонов и криков жены. Всегда собранный и спокойный, он метался, как раненый зверь, мешаясь у всех под ногами, пока Энн и Джесси Морден не догадались поручить ему неотлучно следить за баками с горячей кипяченой водой, которая в любой момент могла понадобиться.
Бейтсу приходилось принимать всякие роды. Эти оказались на редкость сложными. Ослабленный организм роженицы сам не справлялся, стимуляторы, применяющиеся в подобных случаях, тоже не помогали. В довершение бед младенец шел ножками, а не головой… Фактически Алан спас и мальчонку, и молодую мамашу, еще долгое время потом вынужденную провести в постели под присмотром врача.
Его уже не пришлось уговаривать остаться жить в Реджвуде. Ситуация разрядилась сама собой. Да к тому же здоровяк Бен нуждался в присмотре Джесси Морден. Вместе с Энн она взяла на себя необходимые хлопоты. Обе женщины привязались к новорожденному и полюбили его до беспамятства. Ну а счастью Брюса, когда все обошлось без трагедии, вообще не было предела.
Пэгги медленно поправлялась, силы понемногу возвращались к ней. Брюс отпаивал ее парным молоком, кормил свежими овощами и фруктами, радуясь проступающему на щеках румянцу. Он уже брал жену на прогулки, хотя не позволял даже катить коляску, а зимой с упорством маньяка выставлял на веранде шезлонг, закутывал ей ноги пледом, заставляя как можно дольше пребывать на воздухе…
Постепенно все приходило в норму. Пэгги даже вернулась к своим рукописям. Вынужденная долгое время провести в постели, она невольно, чтобы отвлечься, обдумывала сюжеты, существовавшие когда-то в наметках. Они зрели в голове и просились на бумагу. Однажды Брюс, вернувшись пораньше с фермы, застал жену за письменным столом и понял — выздоровела! На радостях он отправился в Дорфилд, откуда вернулся с портативной пишущей машинкой.
По утрам Джесси или Энн приносили малыша, которого мать кормила грудью, потом она принималась за работу. Брюс категорически запретил жене лишний раз брать сына на руки. Рисковать, поднимая тяжести, являлось для нее слишком опасным, и «няньки» строго за этим следили. От чисто домашних забот Пэгги тоже оградили, мотивируя тем, что она, мол, еще не совсем окрепла.
Жизнь вошла в спокойную, размеренную колею. У каждого было свое дело: у Пэгги романы, у Брюса заботы по урожаю на полях, у доктора его постоянные клиенты, у Джесси и Энн — малыш. За ужином собирались вместе, как одна дружная большая семья.
