Энн Саундерс - Круги судьбы
Анита заметила, что он говорит немного нечетко, словно в легком опьянении.
— Так вы расскажете мне об этой неожиданности?
— Сейчас. Сначала выпьем. Что вы будете?
— Пожалуйста, кофе. Может, я сама сделаю?
— Да, пожалуй. Потому что мой пить невозможно.
— Можете со мной не ходить. Меня очень привлекает идея потеряться в вашей суперсовременной кухне.
Анита сварила крепкий черный кофе. Ей показалось, что Клод злоупотребляет алкоголем, и она решила, что это его немного протрезвит.
Она неохотно покинула кухню, чтобы вернуться к Клоду. Он сидел в компании большого стакана с бренди. Анита забрала у него бренди и дала чашку кофе, легкомысленно заметив:
— Обмен — не грабеж.
Он сморщился.
— Выпейте! — посоветовала она.
Клод послушно глотнул кофе:
— И она так говорила.
— Кто?
— Моника. Она заставляла меня пить черный кофе, когда думала, что я слишком много выпил.
— Как долго вы были женаты?
— Пятнадцать лет.
— Вы не можете все позабыть за пять минут, — мягко сказала Анита.
— Уже полгода прошло.
— Все относительно. Полгода ничто по сравнению с пятнадцатью годами.
Клод Перриман глянул на нее. По его лицу нельзя было понять, что он собирается сказать или сделать.
— Идемте со мной, — одним движением он поставил свой кофе, вскочил на ноги и грубо схватил Аниту за локоть, заставив и ее встать. Он не заметил, что у нее в руке чашка. Чашка подпрыгнула на блюдце, выплеснув обжигающую жидкость. Анита вскрикнула, когда кофе проник сквозь ее платье и обжег ее. Но он этого словно не замечал, с силой таща ее прочь из комнаты, распахивая по пути двери, или комментируя цветовую гамму в комнате, или описывая ту или иную перспективу.
— Да, Клод! — почти в отчаянии повторяла она. — У вас чудесный дом.
Он дернул ее за руку вверх, на лестницу второго этажа, и снова, таща по коридору, распахивая на ходу двери справа и слева, показывал ей комнату для гостей, отделанную в голубых тонах, невообразимо роскошную персиково-золотистую ванную. Они оказались в главной спальне, огромном помещении со встроенными шкафами и большим трюмо. Кровать, изголовьем повернутая к окну и имеющая в ногах комод, терялась в этой просторной спальне.
— Все… просто прекрасно, Клод. У вас хороший вкус и потрясающая интуиция.
Безумие его вдруг прошло, он словно протрезвел, ссутулился.
— Да? У меня все это есть и в то же время нет ничего. Смотрите! — Он откатил в сторону раздвижную дверь, и консервативная персиково-бежевая гамма комнаты обогатилась новыми тонами. Синие, зеленые, ярко-розовые и бледно-розовые цвета. Шелка, бархат, блестящие и матовые материи, жесткие и мягкие, прозрачные и плотные. Никогда Анита не видела так много платьев и такого разнообразия расцветок и фактур. Клод толкнул другую панель, и открылась перспектива меховых накидок и боа.
— Вы бы подумали, что женщина, у которой такой гардероб, не может не быть счастлива, не так ли? Возьмите что-нибудь, что привлекает ваше внимание, — сказал он. — Примерьте! — Он заметил на ее платье пятно от кофе. — Ой, какая же вы неловкая девочка! Ничего, сейчас в этой куче мы что-нибудь вам подберем. Ну-ка, посмотрим. Немного подумав, он вытащил длинную узкую бархатную юбку и белую кружевную блузку с широкими рукавами.
— Это вам пойдет. Моника только раз его и надела, — уговаривал он.
Анита подумала, что с его стороны это очень великодушно — предлагать вещи, почти не ношенные его женой. Но мысль о том, чтобы надеть хоть что-нибудь из принадлежавших умершей женщине платьев, вызвала у нее отвращение.
— Ничего, — похлопала она по все еще дымящемуся пятну на испорченном платье. — Уже высыхает.
— Все это могло бы быть ваше, — сказал Клод. Во взгляде его светлых глаз появилось что-то гипнотическое.
— Что вы имеете в виду, Клод?
— Я хотел бы жениться на вас.
Анита сглотнула.
— Спасибо, Клод. Это удивительный комплимент, и, если бы он был искренний, я бы могла поддаться искушению и согласиться, — ответила она, пытаясь помягче отказать ему.
— О чем вы? Я говорю совершенно искренне. Я хочу жениться на вас.
— Понимаю, Клод. Но причина у вас не та. — Анита с трудом подбирала слова. Они все у нее были, но ей не хватало не то возраста, не то мудрости, чтобы произнести их без усилия. — Почему-то судьба решила сплести наши жизни. Из-за того, что я была с Моникой, когда она погибла, из-за того, что перед этим она решила открыть мне свое сердце, в ваших глазах я крепко с ней связана. Мы с вами не были знакомы, и поэтому у меня сложилось свое мнение на ваш счет. Я получила живой портрет Клода Перримана таким, каким его представляла Моника, картину пятнадцати лет спокойной семейной жизни. Я знаю вашу нежность и вашу силу, ваши достоинства и недостатки. Я знаю вас так хорошо, что вполне могу занять место Моники, не испытывая ни малейших затруднений, потому что я уже знаю, чего ожидать от вас.
— Вы говорите так, словно это очень плохо.
— Это так и будет. Сейчас вам кажется, что вы предаете Монику. Вам надо, чтобы кто-то ее заменил, и вы убедили себя, что судьба послала меня вам именно для этого.
— А разве нет?
— Нет. Просто наши дороги однажды пересеклись. Вот и все.
— Но мне так хорошо с вами.
— Конечно. Так же хорошо вам было бы с матерью или с сестрой. Я просто вас знаю. Вы не сможете ни удивить, ни шокировать меня. Так что ищите утешения у кого-то другого, а потом женитесь. Женитесь просто потому, что вы без ума от девушки и ни на секунду не можете с ней расстаться. Она наверняка где-то здесь, эта девушка. Нужно только поискать… Ну, а каков же был ваш сюрприз?
— Сегодня утром украшения Моники анонимно подбросили в лондонский офис страховой компании.
— Это действительно сюрприз! — По Аните было видно, что она нисколько не удивилась, ожидая все время чего-то вроде этого.
— Нет, — сказал Клод. — Мы оба знаем, кто их отправил.
— Что вы собираетесь делать?
— Делать? — Кажется, он пришел в замешательство. — Ничего.
— Ничего? Никакого миротворческого жеста?
— То есть?
— Разве вы не поняли, что я сказала? Вы можете сделать кому-нибудь добро, избавившись в то же время от своего комплекса вины. Ну, скажем, отправьте сестре Моники и ее мужу билеты, пригласите их сюда в оплаченный отпуск.
— Не знаю… Вы думаете, я должен?..
Анита оставила Клода размышлять над этим. Она вышла из дома и из его жизни. Он даже не заметил, как она это сделала.
Она ощущала себя свободной, ничем не связанной. Плывя с приливом, она распутывала все запутанные линии судьбы. Завтра приедет Фелипе, и Анита не могла дождаться этого, заранее сгорая от счастья и восторга.
