Виктория Шарп - Цветы под дождем
— Да, Макс, да, я люблю тебя. И это случилось ни сегодня, а уже давно. Просто... просто я не решалась тебе об этом сказать.
— Но почему? — удивленно и немного обиженно спросил он. — Чем, ради всего святого, я заслужил такое недоверие?
Из груди Джулии вырвался глубокий, шумный вздох.
— Ничем. Дело совсем не в тебе, а во мне. Я боялась, ужасно боялась, что ты охладеешь ко мне, когда узнаешь, насколько ты мне дорог. Но теперь уже поздно что-то скрывать, потому что ты сам все видел. И, честно говоря, я даже этому рада. — Она сделала паузу, пытаясь унять растущее волнение. — Я так устала бороться со своими страхами, сомнениями и опасениями, что больше так просто не могу. Я хочу доверять тебе, хочу надеяться только на хорошее и не думать о плохом. Это будет нелегко для меня, но я обещаю, что постараюсь.
— А я обещаю, что помогу тебе... избавиться от призраков! — пылко заверил ее Макс. — Потому что... потому что ты значишь для меня гораздо больше, чем думаешь. Намного больше, Джулия, — повторил он, не сводя с нее выразительного, безгранично-нежного взгляда. — Я... я не просто влюблен в тебя. Я по-настоящему тебя люблю. Так, наверное, любят только один раз в жизни. Понимаешь ли ты это, дорогая? Понимаешь ли ты, что ты для меня значишь?
Джулия не ответила. В ее душе боролись сейчас самые противоречивые чувства. Ей безумно хотелось поверить Максу, поверить полностью и безоглядно. Но какой-то уголок ее сознания упрямо не позволял ей это сделать. Поэтому она просто положила руки Максу на плечи и доверчиво потянулась к нему, без слов предлагая ему себя.
Он крепко обнял ее, судорожно прижимая к себе ее хрупкое, дрожащее от волнения тело. Их губы сомкнулись в долгом пронзительно-нежном поцелуе, от которого у Джулии пошла кругом голова, а все тело занялось жарким, мучительно-сладким огнем. Тихо застонав, она сжала руками плечи Макса, с наслаждением чувствуя рядом с собой его сильное, упругое тело. А затем, не в силах противиться своим желаниям, торопливо расстегнула его рубашку и принялась лихорадочно гладить его торс, покрытый мягкими, шелковистыми волосками.
С его губ сорвался протяжный стон. Легкие, как речной ветерок, и одновременно жаркие поцелуи осыпали лицо и шею Джулии. А затем Макс вдруг оторвался от нее и, нежно лаская руками ее волосы, прошептал:
— Остановись, дорогая, иначе я сейчас наброшусь на тебя, словно изголодавшийся самец, и испорчу этот прекрасный вечер.
— По-моему, его уже невозможно испортить, ~ пробормотала Джулия, не отрывая рук от его груди.
Макс осторожно убрал ее руки от себя и посмотрел на Джулию темными от желания, бесконечно счастливыми глазами.
— Не торопись, — тихо сказал он. — Я не хочу, чтобы все произошло быстро. Эта наша первая ночь, и я хочу, чтобы мы запомнили ее на всю оставшуюся жизнь.
— На всю оставшуюся жизнь... — эхом повторила Джулия, тщетно пытаясь воспринять смысл его слов, поразивших ее до глубины души.
— Да, — подтвердил Макс.
Его слова прозвучали как клятва, и у Джулии вдруг защипало в носу. С ее губ сорвался протяжный стон, руки скользнули на плечи Макса, и он тут же припал к ее губам горячим, исступленно-нежным поцелуем. Потом Макс внезапно поднялся с дивана, подхватил Джулию на руки и куда-то понес. Джулия не сразу сообразила, что в спальню. Она вообще мало что понимала. Она лишь чувствовала неземное блаженство и согревающее, трепетное дыхание Макса на своей щеке. Дыхание мужчины, в один миг ставшего для нее самым близким и дорогим существом на земле...
На какое-то мгновение перед глазами Джулии оказалось черное небо, с удивительно яркой оранжевой луной в ореоле ослепительных звезд. Потом ее спина коснулась чего-то прохладного и мягкого. Золотистые огоньки не исчезли, просто отодвинулась куда-то в сторону. А рядом снова оказались мужские губы, нежные, горячие и восхитительно-сладкие, словно нектар луговых цветов. Джулии казалось, что они были повсюду — одновременно на ее губах, плечах и груди, во всех уголках ее тела, охваченного нестерпимым пламенем желания. Так же, как и его ласковые руки, неотрывно скользившие по ее телу, изогнувшемуся в сладкой истоме.
Сердце Джулии то замирало, то пускалось вскачь. Отрешившись от всего постороннего, она целиком подчинилась прикосновениям Макса, растворяясь в его ласках, теряясь в них, будто в загадочном свете далеких звезд. Ее мысли бились, словно мотыльки у зажженной лампы. Чувственное волнение сковало ее невидимыми цепями, и не было ни сил, ни желания их разорвать. А вскоре мысли Джулии стали тягучими, словно мед, и в целом мире уже не осталось ничего, кроме этих восхитительных рук и губ. И прохладного следа влажного языка, скользившего по ее телу, заставлявшего оживать и пульсировать каждый нерв.
Джулия не заметила, когда Макс разделся. Но внезапно она почувствовала жар его обнаженного тела, и болезненно-сладкое напряжение стало почти нестерпимым. Желая поскорее слиться с любимым в одно целое, Джулия обхватила руками его спину и крепко, отчаянно прижала к себе. И в тот момент, когда губы Макса соединились с ее жаждущими, вспухшими от поцелуев губами, Джулия внезапно ощутила, как что-то упругое и твердое мягко входит в нее, наполняя все ее тело волнами чувственного наслаждения.
Какое-то время Макс оставался без движения, приникнув к Джулии. Затем, когда она нетерпеливо пошевелилась, он начал осторожные движения, постепенно ускоряя темп. На мгновение потеряв сознание от удовольствия, Джулия тихо вскрикнула и судорожно сжала его плечи. Ее глаза распахнулись и встретились с глазами Макса, погружаясь в неизъяснимое, почти болезненное наслаждение.
— Я люблю тебя, — прошептал он. — Страстно, нежно, безумно. Так, как любят всего один раз...
— И я, — призналась Джулия, чувствуя, что это сущая правда и по-другому просто не может быть.
В размеренном движении, древнем, словно окружавшая их тишина ночного леса, они устремились к вершинам чувственного экстаза. Вместе с потоками лунного света они взмывали вверх, к заоблачным манящим далям, а сверху на них проливался щедрый лунный дождь. И вдруг, на самой высшей точке этого ослепительного полета, Джулия почувствовала, как обрушивается в феерический океан, полыхающий волшебным сиянием. А в следующее мгновение мощный прилив выбросил их обоих на берег, обессиленных, растворившихся в неистовом накале своих чувств.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем они смогли пошевелиться. Они встали и привели в порядок постель, и снова легли, тесно прижавшись друг к другу, ощущая согласное биение своих сердец, наслаждаясь блаженным покоем. Так и не разжимая объятий, они заснули — долгим, глубоким и непривычно умиротворенным сном.
