Джоан Пикарт - Это наша ночь
Аннабелла достала бифштексы из морозильника.
— То, что я затрудняюсь объяснить некоторые свои действия, причины некоторых твоих поступков.
Терри мысленно выругался. Вот в чем дело. Теперь ее поначалу бессмысленный вопрос относительно платья прояснился для него. Почему она выбрала новое платье? Вероятно, она не знала, для кого это сделала — для него или для себя. Он оказал на нее слишком большое давление, и теперь Аннабелла растеряна, не понимая, что с ней творится. Ему нужно что-то предпринять и немедленно.
Терри наблюдал, как Аннабелла разморозила мясо в микроволновой печи и положила его в духовку, а потом достала из холодильника овощи для салата.
— Я могу сделать салат, — предложил он. — Я замечательно готовлю салаты. Ты скоро в этом убедишься.
— Хорошо, займись салатом, — согласилась Аннабелла. — Я пойду приму таблетку аспирина. Миска для салата в шкафу, где остальная посуда.
— Отлично.
Терри поежился. Ну и в переплет он попал. И кто только тянул его за язык? Он ни разу в жизни не готовил салат и понятия не имел, как это делается. Пожелав себе удачи, Терри принялся за дело. Нарезав на куски салат-латук, он высыпал его в миску. «Проще простого приготовить отменный салат!» — подумал он. Главное — заставить Аннабеллу говорить, общаться, не дать ей замкнуться в себе. Он любил ее и испытывал потребность делить с ней ее беды и невзгоды.
Аннабелла вернулась в кухню и заглянула в духовку. Обернувшись, она увидела творение Терри, имевшее лишь отдаленное сходство с привычным салатом.
— Что это? — спросила она.
— Салат, — гордо ответил Терри. — Разве ты не можешь узнать салат, когда видишь перед собой лучший его образец?
— Узнаю. Но я вижу только какие-то куски. Четыре куска латука, четыре куска помидора, четыре куска…
— Это особая разновидность салата. Он называется…
— Кусковой салат, — закончила за него Аннабелла, не зная, смеяться ей или сердиться.
— Правильно. Его рецепт бережно хранится в семье Расселл и передается от поколения к поколению.
— Ты несешь какую-то чепуху.
Терри очень натурально изобразил, что он глубоко оскорблен.
— Чепуху? Ты посмела назвать это чепухой? Мадам, я оскорблен в лучших чувствах.
Аннабелла не выдержала и расхохоталась.
Она смеялась потому, что устала от слез, и потому, что Терри так старался, чтобы поднять ей настроение. Она смеялась над его ужасной стряпней, которую он гордо назвал салатом, но она по достоинству оценила его стремление помочь, принять участие в приготовлении ужина. Она смеялась, потому что смех прогонял дурные мысли, которые изводили ее целый день, как назойливые мухи.
— Твой смех — это ангельская музыка для моих ушей, — улыбнулся Терри. Он протянул ей руку. — Иди ко мне, Аннабелла, я поцелую тебя. Я еще ни разу не целовал тебя при встрече. Иди ко мне.
Аннабелла бросилась в его объятия, словно надеялась обрести в кольце его рук душевный покой.
Она бросилась к Терри, чтобы ощутить на губах вкус его поцелуя, почувствовать зарождающееся желание в собственном теле. Она бросилась к человеку, которого любила.
Руки Терри были сильными и нежными. Их поцелуй с каждой секундой становился все глубже. Его пальцы опускались все ниже, скользя по вырезу ее платья, пока не коснулись округлой груди. Тонкая ткань не могла служить преградой разгорающемуся желанию. Терри чувствовал, что скоро не сможет остановиться.
— Аннабелла, — тихо произнес он, — а как же мясо?
— Что?
— Мясо горит.
— Не может быть.
Она кинулась к духовке.
— Что ты выдумываешь? Бифштексы только начали подрумяниваться.
— Ну, они могли подгореть, — слабо возразил Терри.
Это он мог сгореть. Разве этого не достаточно?
— Не могу допустить, чтобы мы ели подгоревшие бифштексы с таким шедевром кулинарного искусства, каким является мой салат.
Аннабелла засмеялась и выложила мясо на блюдо. Обернувшись, она увидела желание, полыхавшее в его глазах, словно подернутых дымкой. Ее собственное тело изнывало от жажды, которую могли утолить только его ласки. Их глаза встретились, невольно раскрывая все секреты.
— Давай лучше… — Терри нервно кашлянул, — поедим, пока мясо горячее.
— Давай, — отрешенно повторила Аннабелла, не отводя от него взгляд.
— У меня возникли временные трудности с выбором подходящих слов, — предупредил Терри, подвигая к себе миску с салатом.
Во время ужина Аннабелла полностью избавилась от тревоги, не покидавшей ее целый день. Кроме расслабленной, дружеской атмосферы, витавшей за столом, она чувствовала становящееся все более интенсивным сексуальное напряжение, от которого, казалось, искрился воздух вокруг них.
Закончив ужин, они перешли в гостиную.
— Хочешь немного черничного бренди? — предложила Аннабелла.
Она поставила фиалки в низкую вазочку, намеренно избегая смотреть на Терри.
— Я обнаружила бутылку в буфете. По всей видимости, она принадлежала тете Бесси.
— Пожалуй, я выпью, если ты присоединишься ко мне.
— Я никогда не пробовала, но… хорошо, я тоже выпью, — согласилась она.
Аннабелла наполнила бренди тонкие хрустальные бокалы и села на софу рядом с Терри. В гостиной постепенно сгущались сумерки. Передав Терри бокал, Аннабелла включила лампу.
Он поднял бокал.
— У меня есть тост. За вас, мисс Аннабелла Эбрахам!
— Спасибо. — Аннабелла сделала маленький глоток. Напиток оказался сладким, приятным на вкус и почти сразу согрел ее приятным обволакивающим теплом. Она зажмурилась. — Как хорошо.
— Потрясающие напитки водились у твоей тетки, — улыбнулся Терри.
Но, вместо того чтобы отпить еще, он поставил бокал на стол и посмотрел на Аннабеллу долгим взглядом. Его улыбка погасла, а лицо стало напряженным.
— Аннабелла, мне очень хочется поцеловать тебя, прямо здесь и прямо сейчас. Но я буду честен с тобой. Если я обниму тебя, то уже не смогу отпустить, я слишком сильно хочу тебя. Поэтому я лучше не буду тебя целовать. Мы поговорим или послушаем музыку, а хочешь — просто посидим в тишине.
— Я…
— Но я хочу, чтобы ты знала одну вещь, Аннабелла. Я скажу ее тебе, а потом мы будем просто разговаривать, но… Аннабелла, я люблю тебя. Я не мастер делать многословные признания, но я говорю чистую правду. Я люблю тебя, Аннабелла.
На мгновение Аннабелле показалось, что Терри говорит не с ней, потому что он смотрел куда-то поверх ее плеча, и даже хотела обернуться, чтобы посмотреть, к кому же он, интересно, обращается. Потом в ее ушах раздался странный звон, и комната поплыла перед глазами. Она видела лишь Терри, его глаза, наполненные теплотой, нежностью и… желанием.
