Джуди Джил - Любовные голоса
Дома он не мог ее найти, поскольку не знал, где она живет. Слава Богу, думала Ингрид, что она так и не дала Кену номер своего домашнего телефона. И была очень благодарна Джанет за то, что та не сообщила ее номер Кену. Весь уик-энд она готовилась к отъезду. Договорилась с коллегами, которые могли бы заменить ее в классе дошкольной подготовки. Сама она не отважилась там появиться, боясь нарваться на Кена.
Всю следующую неделю она провела взаперти дома, ни с кем не общаясь. Дом ей казался пустым, все звуки — слишком громкими. Это укрепило ее в решении уехать на время.
— Он не заслуживает такого отношения с твоей стороны, — сказала ей Джанет. — Ты должна хотя бы позвонить ему. Скажи ему, что между вами все кончено, если это так. Ему же нужно жить дальше.
— Ты не знаешь… приняли его заявку? Джанет рассказывала ей, что Кен, как только к нему вернулось зрение, подал заявку на участие в большом правительственном контракте. В тот момент, когда с ним произошло несчастье, он как раз работал над этим строительным проектом. А поскольку он работал один, а не в составе группы, наступившая слепота привела к тому, что вся работа остановилась. В то же самое время другие архитекторы, заключившие договоры с разными престижными фирмами, продолжали полным ходом разрабатывать свои варианты проекта. К счастью, маховик правительственного механизма вращается довольно медленно, и в силу этого у Кена есть надежда, что потерянные месяцы не уменьшили его шансов выиграть конкурс и получить работу.
— Нет еще, — ответила Джанет, — но его включили в окончательный список. Но теперь ему придется снова поехать на восток и начать там переговоры. Предстоит встретиться с нужными людьми и позаботиться, чтобы люди, от которых зависит решение, знали, что он самый подходящий человек для этой работы. Словом, доказать, что его проект — самый лучший, как раз то, что надо, и что стоимость его не выйдет за рамки нормы.
Ему следует быть в нужном месте с нужными людьми, — продолжала Джанет, — и он, конечно, уже был бы там, если бы не ты. Он готов лишиться всего, лишь бы не потерять тебя.
Ингрид прикрыла глаза и покачала головой.
— Это он так сказал?
— Нет! — презрительным тоном произнесла Джанет. — Ты же прекрасно знаешь, что он этого не скажет. Он просто говорит, что побудет здесь некоторое время, но я-то знаю, что он ждет тебя.
К сожалению, — продолжала она, — я никак не могу его убедить, что он и так уже потерял уйму времени. У него из рук уплывает один из самых выгодных контрактов за всю его профессиональную деятельность. Не говоря уже о том, что речь идет о необыкновенно престижном строительстве. Его имя попало бы в различные справочники. И все это уплывает от него, как говорится, сквозь пальцы… Я не могу достучаться до него и хочу, чтобы ты это поняла, Ингрид. Ты нужна Кену.
— Я ему нужна, как многопудовый якорь на шею, — выпалила Ингрид. — Неужели ты этого не видишь, Джанет? Ты только что сказала, что для него является главным. Он должен отправиться на восток страны и выгодно продать там свой проект. Это значит, что он вынужден будет делать то, чего я не умею. Встречаться с политиками и чиновниками на всевозможных приемах, где обычно выносятся решения по этим вопросам. Поверь мне, уж я-то это знаю. Если я буду сопровождать Кена, из всего этого ровным счетом ничего не выйдет.
— Тогда скажи ему об этом сама, ради Бога. Скажи по телефону, если уж твое решение так твердо. Во всяком случае, это избавит тебя от беспокойства по поводу того, что ты заикаешься. Но поверь мне, что твои проблемы в данном случае не имеют такого решающего значения, как проблемы Кена, который может упустить выгодный контракт.
Ингрид подумала, что она, возможно, будет заикаться и по телефону, но теперь это не играло никакой роли. Джанет наверняка обо всем рассказала Кену. Но дело ведь не только в заикании: Ингрид знала, что будет плакать. Именно поэтому в пятницу вечером она так неожиданно повесила трубку телефона. А если она заплачет, то поверит ли Кен, что между ними все кончено? Допустим, она выдержит и не заплачет. Тогда будет совсем скверно. Ведь ей придется сказать ему жестокие слова, которые ни в какой степени не могут быть правдой.
— Между нами все кончено, — сказала она Джанет. — Передай ему от моего имени, что так оно и есть, если он этого еще не понял.
— Он уже все понял, — гневно произнесла Джанет. — Понял не хуже тебя. И думает, что все это случилось потому, что тебе нужны только несчастные, которых ты можешь утешать. А поскольку он теперь снова стал нормальным человеком, то ты в нем больше не нуждаешься. За все это я готова тебя возненавидеть, Инки.
Ингрид поставила на пол свою дорожную сумку и уселась на нее. По щекам ее катились слезы, она судорожно сжимала в руке телефонную трубку.
— Я не хочу, чтобы он страдал, Джанет, — с трудом выговорила она. — Мне это вовсе не нужно. Поэтому я так поступаю. Если я не смогу с этим справиться сейчас, потом будет еще хуже. Скажи ему… скажи за меня, — взмолилась она, — что я желаю ему счастья.
— О, разумеется, я ему это передам! Я скажу ему, что он ошибся. Скажу, что я сама ошиблась, полагая, что женщина, которую я прочила себе в невестки, жалкая трусиха! Мэдди Мак-Ки и то более подходящая для него пара. Пусть она белобрысая дура, но по крайней мере знает, что ей нужно. А ей нужен Кен. А ты, Ингрид? Он ведь тебе тоже нужен, но не настолько, чтобы бороться за него, — заключила Джанет. — А мне-то всегда казалось, что ты храбрая женщина.
— Нет, я вовсе не храбрая и никогда такой не была.
— Я не хочу, чтобы моей невесткой была трусиха. Кену нужна настоящая жена, а не тряпка… Так я ему и скажу!
Ингрид осторожно положила телефонную трубку и поспешила к своей яхте. Она запустила двигатель, отдала концы и вывела яхту из бухты. Она не остановилась даже для того, чтобы поставить паруса, пока не оказалась в заливе Джорджия, где не было слышно человеческих голосов. Здесь ей могли составить компанию разве что тюлени. Но в голове ее беспрестанно звучал голос Джанет, повторявший:
— Трусиха… трусиха… трусиха…
Они вместе с «Молли Дарлин» пробивались на север в направлении пролива Десолейшн-Саунд, борясь с ветрами, приливом и дрейфом. Она убегала все дальше и дальше. Для того чтобы скрыться.
Там, куда она спешит, она будет недосягаема для всех, кроме разве что самых мощных радиоволн. Оторванная от остального мира. В одиночестве. Но в безопасности.
В отрыве от мира. В одиночестве. В безопасности.
Она почувствовала себя покинутой.
Прошло три дня с тех пор, как она бросила якорь в заливе Роско. Она начала ощущать свое одиночество так, словно это было неведомое живое существо, которое сидело у нее на спине и дышало ей в шею. Время от времени она сбрасывала с себя это чудовище, но оно снова к ней возвращалось.
