Венди Уэкс - Поговорим о любви
— Да, я видел, как решительно ты с ним разбиралась! Он уже почти засунул руку тебе в трусы, а язык — в ухо!
Блейк понимал, что несправедлив к Шеннон, но видеть, как другой мужчина обращается с ней, как с доступной всем и каждому девицей, было выше его сил. Блейк обнял Шеннон и закружил ее в танце.
Они ритмично двигались под медленную мелодию, и лацкан его фрака приятно щекотал ее щеку. Гнев Шеннон постепенно улетучился, и она почувствовала приятную истому в теле.
— Я мог понять этого парня. Ты и в самом деле выглядишь очень волнующе. Честно говоря, мне больше всего сейчас хочется заняться с тобой любовью прямо здесь и сию же минуту. А затем я бы хотел… — услышала она голос Блейка.
Жарко шепча в самое ухо, он стал перечислять, что ему хотелось. Это было похоже на непристойный разговор по телефону, который неудобно продолжать, но и прекратить невозможно, потому что одновременно и стыдно и приятно. Шеннон стало обидно, она резко высвободилась из его объятий, с горечью произнеся:
— Все это не то. Мне, конечно, приятно, что тебе нравится мое тело. Не стану скрывать: ты великолепен. Но невозможно взять понравившуюся часть тела без меня всей целиком — без души, мыслей, чувств, поэтому ты попусту тратишь и свое и мое время, уверяю тебя. А сейчас, если позволишь…
Шеннон, вывернувшись из объятий Блейка, чуть не упала в протянутые к ней руки Тома Чемберса. Отметив, что зазвучала новая мелодия, она посмотрела в лицо знакомого человека, ведущего ночной программы.
— Ты в порядке? Может, выйдем на несколько минут на улицу, чтобы ты могла подышать свежим воздухом? — спросил Том.
Шеннон стояла между двумя мужчинами, решая, кого же выбрать. Все желания Блейка зависели от его настроения и сводились к тому, чтобы спорить с ней, опекать ее, спать с ней, а Том Чемберс… Сегодня он необычно энергичен. Всегда немногословный — Шеннон вообще не слышала, чтобы он говорил что-то еще, кроме короткого приветствия и названия очередной песни, которую запускал в эфир, — сегодня тот был каким-то необычным.
— Никуда не ходи с этим человеком, Шеннон. Отойди от него! — раздался вдруг стальной голос Блейка.
— Что? — переспросила возмущенно Шеннон. — Нет, ты ведешь себя просто возмутительно! Какое это имеет отношение к тебе? Если мне понадобится узнать твое мнение, я…
— Шеннон, — неожиданно смягчившись, сказал Блейк, — ради Бога, прислушайся к словам песни!
— Хорошо, если сейчас это так важно… — недоуменно проговорила Шеннон и, прислушавшись к словам, узнала в них строки, которые неоднократно присылал ей «самый страстный поклонник».
Шеннон вдруг осенило. Взглянув на Тома, она раскрыла от удивления рот и почувствовала, как в ней зашевелился страх. Карего цвета глаза ведущего ночного канала бегали по сторонам, и Шеннон никак не удавалось встретиться с ним взглядом. Еще не осознавая как следует происходящее, не готовая действовать, девушка почувствовала холод гладкого ствола на своей шее.
— Шеннон, — голос Блейка звучал как будто издалека, — Том Чемберс — твой таинственный поклонник. Ведь ты не хочешь никуда идти с ним?
Последние слова были похожи на шутку. Этот великий конспиратор до сих пор не заметил оружия. Шеннон бросила на Блейка быстрый взгляд, а Чемберс в это время еще сильнее сжал ее руку и, повернув лицом к Блейку, притянул поближе к себе. Шеннон Смит стала живым щитом. Чемберс прижал дуло пистолета к виску Шеннон. Чтобы легче было вышибить ей мозги, предположила Шеннон.
Эта сцена навсегда запечатлелась в сознании Блейка — застывшее лицо Шеннон, дуло пистолета у ее виска, остекленевший взгляд Чемберса и его искаженное злобой лицо. Блейк не ожидал, что он начнет действовать так стремительно.
Шеннон прерывисто дышала, во рту у нее пересохло. Она посмеивалась над теми, кто беспокоился о ее безопасности, и не верила, что ее поклонник опасен. Да ее застрелить мало! Она чуть не застонала от отчаяния, понимая, что эта мысль может стать очень даже реальной.
Краешком глаза Шеннон видела Сидни и Джо и еще несколько мужчин — гостей передачи, которые пытались подойти поближе. Шум в зале смолк, и только звучал последний припев песни. Шеннон были знакомы эти слова, и, если бы это могло помочь, она готова была спеть их вместе с исполнителем:
В мечтах все ночи лишь тобой согреты.
Но новый день встает,
И утро новое с рассветом
надежду на любовь несет.
Хочу любить я страстно, нежно,
испепелять любовью в прах.
Мои мечты, мои надежды
находятся в твоих руках!
Шеннон хотелось плакать. Том Чемберс был напряжен, как струна, казалось, что напряжение, исходящее от него, было осязаемым. Шеннон посмотрела в лицо Блейка — человека, которого она любила, — и подумала, что, возможно, сегодня они спорили в последний раз. Если это действительно так, то, похоже, у них уже не будет шанса помириться. К чувству страха прибавилось горькое сожаление, и по этому поводу Шеннон чуть было не всхлипнула.
Нет, подобные мысли недопустимы! Чувство жалости к себе не поможет выйти из этого кошмарного положения, как, впрочем, не помогут и Блейк, и все телохранители на свете, судя по тому, как обстоят дела. Она была главным действующим лицом в этой кошмарной истории — заложницей. Шеннон видела много раз репортажи из полицейского участка об освобождении заложников, и ей не хотелось оказаться в том положении, когда здание будут брать штурмом.
Блейк смотрел то на Шеннон, то на захватчика, оценивая, вероятно, возможности ее освобождения. Шеннон взглядом попыталась остановить Рамзи, но он не обращал на это внимания. Она в мыслях отчаянно просила его: «Даже и не думай об этом! Я люблю тебя!» — но этот упрямец делал вид, что не замечает ее молящего взгляда. Шеннон, почувствовав, что Том тащит ее назад, догадалась, что он пытается выбраться с ней из помещения. Но с какой целью — убить ее? Поцеловать?
Блейк неотступно следовал за Шеннон и Томом, казалось, эти трое были связаны какой-то невидимой нитью. Шеннон, пятясь, чувствовала, как позади, уступая им дорогу к выходу, словно морские волны перед кораблем, расступались люди. Ее мучил вопрос: «Почему именно Том?» Шеннон пыталась заговорить с ним, задумав отвлечь его внимание, и тем самым немного ослабить его бдительность:
— Если ты хотел узнать меня поближе, почему ты просто не сказал мне об этом?
Шеннон не могла видеть, как скривились губы Тома, зато хорошо слышала его полные ненависти слова:
— Потому, что ты такая же, как все! Сначала ведешь себя по-дружески, а затем за моей спиной начинаешь развлекаться с другими, причиняя мне нестерпимую боль.
