Джилл Гарриетт - Союз одиноких сердец
Но в тот момент, когда уши ее готовы были внимать мольбам о прощении, Вэл легко поцеловал ее в губы, повернулся и быстрым шагом направился к машине.
Через две минуты их и след простыл.
Натали вернулась в гостиную. Ей совсем не хотелось говорить сейчас с Рене, но подняться к себе было бы невежливо.
— Жалко, что он уехал, правда? — сказала Рене, откладывая журнал.
— Ничего не жалко, — буркнула Натали, собирая чашки. — Скатертью дорога.
— Ой-ой-ой! — засмеялась Рене. — Только не рассказывай, что он тебе не нравится. Я специально подстроила все это, чтобы посмотреть на твою перекошенную физиономию.
— Очень остроумно! — фыркнула Натали, но ей почему-то стало легче.
Она слишком давно знала Рене и привыкла к ее некоторой экстравагантности. К тому же Вэл Слейтер был не очень-то похож на мужчину, который волочится за каждой юбкой и ни с того ни с сего целуется с первой встречной девушкой…
— Да ладно тебе! — махнула рукой Рене. — Кстати, поверь моему опытному глазу — ты ему тоже нравишься. Как это ни прискорбно.
— Зато он мне ничуть не нравится, — взвилась Натали. — Он холодный, самолюбивый, малоприятный тип. К тому же отвратительный отец. Если хочешь знать, я битый час доказывала ему, что Дик нуждается в любви, а он заявил, что ничего не собирается менять.
— Ты хочешь сказать, что он пытался убедить тебя, что не собирается любить собственного сына? — переспросила Рене с явной издевкой.
— Нет, я не это хотела сказать. Он не сделал выводов из того, что я ему говорила.
— А, значит, он не внял советам опытного специалиста, — опять поддела ее Рене.
— Слушай, перестань пожалуйста, — попросила Натали и устало опустилась на стул. — Наверное, я сделала что-то не так. Но ты, вместо того чтобы издеваться, лучше бы помогла.
— Тогда признайся, что он тебе понравился, — торжествующе произнесла Рене.
— Понравился, — сдалась Натали. — Но это ужасно!
— Ничего ужасного. Это же очень хорошо, что так все вышло. Представляешь, что было бы, если бы он действительно оказался таким подонком, как ты о нем думала. И не смотри на меня так!
— Я и не смотрю…
— Лучше послушай умного человека. Вместо того чтобы читать ему нотации, надо было попытаться просто поговорить с ним. Узнать, о чем он думает, чего хочет. Это же так просто.
— Ну, как я вижу, ты в этом преуспела, — опять поджала губы Натали.
— К сожалению, нет. Он вежливо слушал, не более. Поэтому мне пришлось два часа нести всякую ахинею. Но я-то ему неинтересна. А с тобой бы он поговорил.
— И что теперь?
— Теперь время ушло, — очень серьезно констатировала Рене. — Ты сделала все, чтобы он бегом бежал из этого дома.
— Я?! Ну и наглость! — Натали не могла найти более мягкое определение.
— Конечно. Сидела тут с видом мученицы. Думаешь, мужчине легко оправдываться? Поверь мне, он хотел с тобой объясниться, но ты не дала ему ни единого шанса.
— Знаешь, если бы он хотел, ему никакой шанс не был бы нужен.
— Это непродуктивный спор. Короче, ты должна выспросить своего отца, для чего он приезжал. А потом найти способ связаться с ним.
— И попросить у него прощения?
— Ну зачем же так радикально? — Рене плавилась от собственного великодушия. — Просто поговори с ним о Дике. Поверь, его волнует каждое слово, которое ты скажешь.
— И что дальше?
— А дальше он сам найдет что сказать. У вас есть одно общее, что важнее всего другого, — Дик.
— Рене! Если бы ты знала, как я тебя люблю! — Натали сжала подругу в объятиях. — Ты — красавица и умница. И я злюсь иногда на тебя, потому что у тебя с мужчинами так легко все складывается.
— Да уж складывается, — грустно вздохнула Рене. — На меня он такими глазами не смотрел.
— Да он тебе и не слишком нужен. Иначе ты бы вела себя совсем по-другому.
— Я устраивала ему проверку, — строго сказала Рене. — И он, к сожалению, ее прошел. Так что я тебя благословляю.
— Вот еще! — буркнула себе под нос Натали и пританцовывая понесла посуду на кухню.
А через месяц она получила письмо.
«Здравствуй, Натали!
Простить себе не могу, что мы так нелепо расстались. Я вел себя как дурак или как мальчишка, что, собственно, одно и то же. Взрослый мужчина никогда бы не оказался в столь нелепой ситуации. А говорить тебе «это совсем не то, что ты подумала» было еще глупее. Рене решила надо мной подшутить, и у нее это прекрасно получилось. Я не обижаюсь. К тому же, думаю, что ты никогда бы не стала дружить с плохим человеком. Единственное, о чем я жалею, что не сказал тебе самого главного — через два месяца я возвращаюсь в Америку навсегда. Именно поэтому я приезжал к твоему отцу — он предложил мне работу. Тогда я еще не знал точных сроков, поэтому не хотел напрасно обнадеживать Дика. А если бы я сказал об этом тебе, он все равно бы об этом узнал. Я не говорю, что ты могла бы рассказать. Просто Дик очень внимательный человек. А я столько раз ошибался, что не хотел еще раз попасться в ловушку собственных желаний. Теперь ты знаешь все. Твой отчет изучил очень внимательно.
Спасибо.
Вэл Слейтер».
Натали Бриджес Вэлу Слейтеру.
«Добрый вечер, Вэл!
Спасибо за внимательно изученный отчет. Хотя это одна из моих прямых обязанностей. Интересно, а предыдущие отчеты вы читали? Или просто откладывали в сторону? Не обижайтесь, это я так шучу. Не очень удачно? Больше не буду. Все те обидные слова, которые я вам наговорила, были скорее криком души, эмоциями. В них много правды, что касается Дика, но мои выводы — всего лишь мои предположения. На самом деле, поразмыслив немного (иногда стоит это делать), я пришла к выводу, что не имела права судить вас, не зная подлинной вашей истории. Я не спрашиваю о ней. Если захотите, расскажете. Часто мы принимаем за правду то, что нам хочется считать правдой. Я не избежала этого заблуждения.
Наблюдая за вами с Диком всего несколько часов, я поняла, что вы очень нуждаетесь друг в друге. И сказать, что я рада тому, что вы возвращаетесь, это ничего не сказать. Что вы решите с Диком? Он останется в школе? Или исполнится его мечта: жить в родном доме и ходить в школу поблизости? Простите, я опять невольно давлю на вас. Дик, наверное, и сам говорил вам о своем желании.
В моих словах есть и доля обычного эгоизма: я буду скучать. Никогда и никто не требовал от меня таких усилий. Когда много отдаешь, то очень жалко бывает отпускать. Но меня прощает одно: я действительно полюбила вашего сына. Он очень способный человек, одаренный интеллектуально и творчески. Но это даже не самое главное в нем. У него поразительно для ребенка развита способность чувствовать людей. Он мало говорит, но очень многое видит. Если дать именно этому таланту развиться, то он может стать незаурядным психологом. Насколько я знаю, его мать посвятила себя именно этому направлению науки и медицины?
