Пегги Морленд - Яблоко Евы
Сесил глядела на него широко раскрытыми глазами, пораженная его сердитым тоном и обвинениями.
Рэнд опустил руки и отвернулся от нее.
— Впрочем, это неважно.
Сесил сбросила с ног одеяло и села в кровати, сжав кулаки.
— Что еще нужно этому человеку? — пробормотала она. — Я попросила прощения — этого мало?
Разумеется, ответа на свой вопрос она не получила. Лицо ее совсем нахмурилось, когда она перебрала в памяти свой разговор с Рэндом. Что могло его так рассердить?
Кроме самого Рэнда, никто не мог ответить на ее вопросы. Не в силах уснуть, Сесил спустила ноги с кровати, натянула шорты и майку и пошла босиком через холл в комнату Дента.
— Дент! — позвала она, тряся его за плечо, пока он не проснулся и, перекатившись на другой бок, не стал протирать глаза.
— Что случилось, мама? — промямлил он, опираясь на локоть.
— Ничего не случилось. — Она прошлась вдоль его кровати и обратно, сжимая руки. — Мне надо уйти, у меня важное дело. Я оставлю тебя за старшего.
Дент посмотрел на темное окно.
— Важное дело? А который час?
— Четвертый.
Дент снова откинулся на подушку.
— Важное дело в три часа утра? Ты что, мама, чокнулась?
— Нет. Послушай: я оставлю на холодильнике номер телефона, по которому буду находиться. — Посмотрев на сына, она увидела, что глаза его снова закрыты. — Ты спишь или нет?
— Я не сплю, — проворчал Дент и положил подушку себе на голову.
— И ты мне позвонишь, если я буду нужна?
— Ага, позвоню.
Для верности она приподняла подушку, которой он накрылся, и спросила:
— Куда я положу номер телефона?
— На холодильник, — пробурчал Дент.
Успокоившись, Сесил снова прикрыла его подушкой…
Дент выжидающе прислушивался. Вот закрылась задняя дверь, затем раздался шум отъезжавшего джипа. Убедившись, что Сесил уехала, мальчик встал и пошел на кухню. При слабом свете, проникавшем через окно, он прочел записку: «Я у Рэнда, 555-78-69. Если нужно, позвони. Мама».
Дент стукнул пару раз кулаком по записке.
— Черт побери! — Выругавшись, он быстро обернулся, чтобы удостовериться, не слышал ли кто-нибудь, затем, успокоившись, повторил снова, только шепотом: — Черт побери! — И открыл холодильник, решив чем-нибудь полакомиться в качестве утешения. Ему казалось, что в его жизни назревают непоправимые перемены.
— А я про тебя скажу.
Дент вздрогнул и обернулся, ударившись головой о дверь холодильника.
— Ты почему не спишь, Сисиль?
— А я услышала шум, и я про тебя скажу, — повторила она, придавая личику набожное выражение.
— Что ты скажешь?
— Я слышала, как ты чертыхался.
— Ах, вот оно что, ты бы тоже чертыхнулась, если б потеряла самое дорогое, что у тебя есть.
Сисиль неодобрительно сложила губки.
— Вы с Горди опять поспорили на что-нибудь?
— Точно, поспорили. — Денту явно было тяжело в этом признаваться.
— На что поспорили?
— Я поставил коллекцию бейсбольных открыток, а он — свой микроскоп, что мама еще целую неделю не помирится с Рэндом.
Широко раскрыв глаза, Сисиль прошлепала по кухне.
— Разве они помирились?
Дент показал на записку.
— Она сейчас у Рэнда.
На личике у Сисиль появилась улыбка.
— Правда?
— Ну да. Значит, я проспорил. — Огорченный, он снова заглянул в холодильник и вытащил оттуда тарелку с пиццей. — Не могла дождаться выходных! — Он осуждающе покачал головой и направился к столу. — Хоть бы он ее выставил.
Сисиль посмотрела на него с тревогой.
— А я думала, ты любишь Рэнда.
Откусив кусок пиццы, Дент прошамкал с набитым ртом:
— Вообще-то он ничего, не придирается.
— Почему же тебе хочется, чтобы он ее выставил?
— Потому что, если он ее выгонит и Горди не узнает, что она к нему ходила, — тут Дент грозно зыркнул на Сисиль, — я смогу выиграть спор.
При мысли, что Рэнд не помирится с мамой, Сисиль расстроилась и нижняя ее губка задрожала.
— Но я хочу, чтобы они помирились. Я люблю Рэнда.
Дент сунул ей тарелку с пиццей.
— Да не волнуйся ты, помирятся. И будут не разлей вода.
Сисиль съела кусочек и облизнула пальцы, испачканные в томатном соусе. Затем, мило улыбнувшись Денту, заявила:
— А я все равно скажу, что ты ругался.
Если бы в половине четвертого утра прозвенел звонок, Рэнд, несомненно, проснулся бы. Но в эту ночь ему и просыпаться не пришлось, потому как он вообще не спал. После того как Шегги ощенилась под его наблюдением, а затем состоялся огорчивший его разговор с Сесил, он приехал домой, принял душ и залез под одеяло.
Но сон не шел к нему.
Звонок продолжал дребезжать, и Рэнд, не зажигая света, пошел открывать. Где-то в глубине души он знал, кто к нему явился.
Открыв дверь, он заулыбался, так как перед ним действительно стояла Сесил, но тут же получил удар кулаком в живот и стал хватать ртом воздух.
— Отлично, Кёрси, — проворчала Сесил, проходя мимо него в дом. — Что тебе еще нужно? — Захлопнув дверь, она встала перед ним подбоченясь. — Тебе нужно, чтобы я ползала перед тобой на коленях? — С обиженным лицом она отвернулась и прошлась перед ним туда-сюда. — Хорошо! — воскликнула она, подняв руки вверх. — Прости меня, я чертовски виновата, что не поверила тебе и не выслушала твоих объяснений.
Рэнд наконец выпрямился, все еще держась за живот. Дыхание его восстановилось, но в глазах застыла настороженность. Теперь она его врасплох не застанет, если вздумает нанести еще удар.
Однако, к его удивлению, Сесил упала на колени и поползла к нему с молитвенно сложенными руками.
— Я умоляю тебя, прости! Хорошо? Теперь ты доволен? Ты этого хотел?
Рэнд посмотрел на нее сверху вниз, выражение его лица оставалось непреклонным.
— Ничего подобного я не хотел.
Опустив голову, Сесил тяжело вздохнула. Вот до чего довели ее гнев и горечь! И еще теплившаяся в ней надежда. А он, несмотря на все ее унижения, оттолкнул ее, окончательно разбив ей сердце. Слезы потекли у нее по щекам.
— Тогда прости меня еще раз.
— А теперь за что?
— За то, что сваляла дурака. — Смахнув слезу, она подняла на него глаза. Лицо его было в тени; виднелся лишь силуэт фигуры. Ее же освещал лунный свет. Она почувствовала себя такой беззащитной, что захотелось сжаться в комок. Вот что делает любовь с человеком, подумала она в отчаянии. Любовь совершенно обезоруживает человека, подставляет под удар самое сокровенное в нем.
А ведь она любит Рэнда больше, чем можно было предположить. И вот, он для нее потерян.
