Бренда Хайетт - Коварная уловка
– Вакансия? – изумился Гейвин, не понимая, куда она клонит. – Какую должность вы имеете в виду?
– Разумеется, графини, – бросила миссис Эбботт прежде, чем прикрыла за собой дверь.
Гейвин вытаращил глаза. Ну и ну! Что, черт возьми, она имеет в виду? Он задумался. Обнаружив, что рекомендации – сплошная выдумка, она советовала с няней распроститься. Он решил настоять на своем. Она, кажется, отнеслась к его решению неодобрительно, что, между прочим, его обрадовало. Решил, что старушенция ударится в амбиции и перестанет обращать внимание на молоденькую няню вовсе. Ан нет! Ошибся… Но, с другой стороны, сколько он себя помнит, миссис Эбботт никогда прежде не позволяла себе показывать норов. Никаких намеков, советов, пожеланий… Словом, в его личную жизнь не вторгалась ни под каким видом. А он, между прочим, вырос на ее глазах. И вообще она относится к нему как к сыну. Тогда тем более непонятно, как расценивать ее слова. Уж не думает ли она, что он собирается жениться на Черри, наплевав на богатую наследницу? А, собственно, почему бы и нет?
Как ни странно, эта мысль пришлась ему по душе. Даже хотелось об этом думать.
Похоже, Черри бесприданница… Ну так что ж? Зато жена будет хорошая. Умная, добрая… ни тени жеманства, никакого намека на примитивное кокетство. Алчная, самовлюбленная супружница – это же наказание Господне! Должно быть, мисс Честертон как раз такая. А Черри – прелесть! Чем больше он ее узнает, тем она ему милее и желаннее…
Гейвин вернулся к письменному столу, опустился в кресло. Благородные чувства стояли у горла.
Жених!.. Связал себя обязательствами, юридически и морально, вступить в брак с мисс Честертон и не в силах ничего изменить. Долг чести – превыше всего! Имеет ли значение, что Черри обладает исключительными душевными качествами? Вот так-то, лорд Сибрук! Разлад мечты с действительностью. А уж он бы ее так любил, так боготворил…
Хотя лорд Сибрук не относился к любителям пропустить рюмочку-другую перед обедом, сейчас его вдруг потянуло выпить. Он встал, подошел к шкафчику с напитками, постоял, подумал, а потом хлопнул бокал бренди.
Когда часом позже к лорду Сибруку заехал сэр Томас, хозяин пребывал в состоянии расслабленности, хотя сказать, что сильно под хмельком, было бы преувеличением. Едва лишь гость произнес пару фраз, блаженный покой – чрезвычайно обманчивый, если навеян спиртным, – обернулся безжалостной явью.
– Сибрук, страшно рад застать вас дома, – сказал сэр Томас, плюхаясь в кресло возле письменного стола. – Спешу сообщить, что сегодня получил известие от сестры. Она приедет в Лондон к закрытию сезона. Собирается быть здесь через неделю, может, чуть раньше, но пробудет недолго. А я прямо с ног сбился! Вечером договорился посмотреть дом на Одли-сквер, так что придется пропустить наши посиделки у «Джентльмена Джексона». Думаю, сестра ждет с нетерпением встречи с вами.
– Вот как? – буркнул Гейвин, стараясь не поддаться гнетущему ощущению неотвратимой неизбежности. – Надеюсь, ей не все равно, что она увидит?
– Ну что вы! – Сэр Томас рассмеялся. – Уж если на то пошло, права разорвать помолвку ее никто не лишал, однако она этого не сделала. Не беспокойтесь, теперь она никуда не денется! Во всяком случае, я ей не позволю.
Он, видите ли, не позволит… Лорд Сибрук сделал неопределенное движение бровями. Похоже, не терпится сбагрить сестрицу… Должно быть, та еще грымза! Вот она-то и станет его женой, и ничегошеньки не поделаешь. Отхлебнув бренди для поддержания духа, он улыбнулся сэру Томасу.
– А почему бы нам завтра вечерком не отпраздновать здесь мою помолвку с вашей сестрицей? Как говорится, гип-гип ура по случаю завершения былых свобод и начала бытия в духе чинно-степенной респектабельности. Убьем сразу двух зайцев: вы познакомитесь с моими близкими друзьями, а у них появится возможность хором выразить свои поздравления.
Если у лорда Сибрука улыбка и получилась с оттенком полной безнадеги, то сэр Томас, кажется, этого не заметил.
Глава двенадцатая
Фредерика провела остаток дня в приподнятом настроении. Новый статус Кристабель требовал перемен, и она с радостью отдалась приятному времяпровождению. Миссис Эбботт еще раньше говорила, что граф выделил значительную сумму на обустройство детской и покупку всякой всячины для племянницы, но сложившиеся обстоятельства лишали возможности тратить деньги с наслаждением.
Утреннее известие отменило соблюдение тайны, иными словами – жизнь втихомолку. Наступил сплошной праздник, и поэтому Фредерика вместе с Кристабель провели перед ужином пару восхитительных часов, разъезжая по детским магазинам, где покупали игрушки, книжки, наряды.
Когда вернулись домой, обе были наверху блаженства. Кристабель, в новом, василькового цвета платьице, под цвет глаз, и белоснежном фартучке с гофрированными оборками, важно шагала с пакетами в руках. Между прочим, они припозднились, обычно Кристабель в это время ложилась спать.
По привычке Фредерика направилась было к черному ходу, а потом остановилась, громко смеясь.
– А не войти ли нам в дом для разнообразия через парадный вход? Что скажешь, моя хорошая?
Кристабель охотно согласилась, не понимая, впрочем, в чем заключается разница между двумя возможностями войти в дом. Зато для Фредерики различие было весьма существенное: парадный вход как бы возвещал изменившееся правовое положение ребенка. Няня с воспитанницей не спеша поднимались по широким мраморным ступеням парадного входа, украшенного портиком внушительных размеров.
Когда проходили мимо библиотеки, Фредерика вспомнила, что лорд Сибрук просил проверить вместе с управляющим бухгалтерские книги. Она замедлила шаги возле двери, раздумывая, не принести ли извинения за долгое отсутствие. Хотела уже постучать, но услыхала мужские голоса, горланившие какую-то песенку. Один голос принадлежал графу, другой – любезному братцу. Ничего себе! Кажется, оба прилично набрались… Дивный способ скоротать вечерок, тем более что начали наверняка белым днем. Какая уж тут бухгалтерия!..
Фредерика быстрыми шагами направилась к лестнице. Кристабель едва за ней поспевала.
Придя в детскую, обе тотчас принялись потрошить пакеты и в оставшееся до ужина время успели каждой покупке найти свое место.
Фредерика знала совершенно точно: если завтра придется уехать и даже если она никогда больше не увидит Кристабель и ее дядю, ей себя упрекнуть не в чем – за пару недель, что пробыла здесь, она сделала для ребенка все, что могла. Ах, что об этом говорить! Расставаться всегда тяжело, в особенности когда оставляешь частицу сердца.
