Стефани Лоуренс - За синей птицей
К невероятной усталости Эбби примешивалась тревога: она не знала, зачем Анджело пришел, вернее, зачем Рафаэль его привел. Он не предупреждал ее, что приведет брата, да и сам мог бы не приходить на второй спектакль. Но Эбби была благодарна ему за моральную поддержку. После ужасной сцены, разыгравшейся в квартире Рафаэля, он и Дэймон окружили Эбби поистине братской заботой. Оба считали, что в случившемся есть доля и их вины.
– Нам давно нужно было сказать правду, – говорил Дэймон.
– Мы не имели права втягивать тебя в свои проблемы, – вторил ему Рафаэль.
Но ни один из них не упоминал имени Анджело. И вот он здесь, в нескольких метрах от нее. Впрочем, этого следовало ожидать, подумала Эбби. После того, что она ему рассказала сегодня утром, он не мог не явиться к ней с новыми вопросами и, вероятно с новыми обвинениями. Она уже сожалела, что рассказала Анджело правду о его брате. Никто не знает, как это отразится на судьбе Рафаэля. Мало вероятно, что Анджело Феретти, мужчина на все сто процентов, если не на сто пятьдесят, спокойно отнесется к тому, что его родной брат – гомосексуалист. Если вспомнить, как он отреагировал на ее предполагаемую склонность к извращениям… Эбби зябко поежилась. Но у нее был принцип – не откладывать в долгий ящик неприятные дела.
Сняв грим и переодевшись в джинсы и в свитер, Эбби вышла из гримерной и пошла к служебному входу. Как она и предполагала, на улице ее ждал Анджело. Увидев Эбби, он пошел ей навстречу. Стоило Эбби только на него взглянуть, как у нее ослабели колени, а сердце забилось чаще, хотя она отдала бы миллион, лишь бы не испытывать ничего подобного. Но Анджело выглядел так, что дух захватывало, и у Эбби действительно дух захватило при виде знакомых черт и темных глаз. Лицо Анджело было непроницаемым. Он был в темно-синем костюме и в белоснежной рубашке, на запястье тускло поблескивали золотые часы. Эбби вдруг захотелось броситься к нему, обнять и никогда не отпускать, желание это было таким острым, что она задрожала.
– Эбби, почему ты мне не сказала? – подойдя, без предисловий спросил Анджело. – Видит Бог, у тебя было достаточно возможностей открыть мне правду.
– Что именно ты имеешь в виду? Какую правду?
Будучи актрисой, Эбби сумела не показать, что только сила воли удерживает ее на ногах. Ее и Анджело разделяло не больше шага, но как же он был далек.
Анджело помрачнел.
– Что ты играешь роль, конечно!
– Пойми, Анджело, у меня не было выбора, я выручала Рафаэля.
– И ради этого ты заставило меня пройти через ад? – взревел Анджело. Его лицо как-то осунулось, резче обозначились скулы, но Эбби это не разжалобило. – Ты заставляла меня считать тебя любовницей Рафаэля и еще черт знает кем похуже! Внушала мне мысль, что ты из тех женщин, которые…
Эбби не дала ему договорить.
– На всякий случай хочу внести ясность, мистер Феретти, я не пыталась зачать от вас ребенка, чтобы запустить руку в богатства Феретти! Я повела себя глупо, беспечно, безответственно – да, но, когда мы занимались сексом, у меня и мысли не было о каких бы то ни было деньгах. И еще одно, Анджело. Я бы не согласилась стать матерью твоего ребенка, даже если бы ты умолял меня об этом, ползая на коленях. Стать твоей женой – да меня такая участь просто в ужас приводит! Даже если в обмен я получу горы денег и уйму привилегий!
Эбби замолчала, переводя дух. Анджело хотел что-то возразить, но она слова не дала ему вставить.
– Теперь, когда мы расставили все точки над «i», чтобы у тебя не осталось никакой неясности, объясняю, что я остановилась с тобой поговорить по одной-единственной причине. Я хочу, нет, я требую, чтобы ты оставил Рафаэля и Дэймона в покое. Им и без тебя несладко приходится, не вздумай даже пытаться откупиться от Дэймона, как ты хотел откупиться от меня.
Анджело, и без того мрачный, помрачнел еще сильнее.
– У меня этого и в мыслях не было!
– Вот как? Интересно почему? – язвительно поинтересовалась Эбби. – Что меняется от того, что Дэймон мужчина? Ах да, как же я сразу не догадалась, ведь ты не можешь переманить его в свою постель!
Анджело резанул ребром ладони воздух.
– Довольно, Абигайль! Я здесь не для того, чтобы говорить о Рафаэле или о его любовнике. Я хотел поговорить о нас с тобой.
У Эбби задрожали губы…
– Никаких «нас» больше не существует, да и не было никогда, если разобраться.
– Неправда, были, – тихо возразил Анджело. Выражение его лица неуловимо изменилось. – Ты вошла в мою плоть и кровь еще в ту минуту, когда я впервые увидел тебя с Рафаэлем. Если бы я не считал тебя любовницей моего брата, я бы в тот же вечер утащил тебя в ближайший отель и уложил в постель. Я бы ни одного дня не стал бы ждать, ни часа.
Он замолчал, наблюдая за Эбби.
Эбби мгновенно представила нарисованную картину, ей вспомнилась их первая встреча, и несмотря на промозглый вечер, ее бросило в жар. Анджело, наблюдая за ее лицом, понял, что именно она вспоминает, и арктический холод в его глазах растаял.
– Я сам тебя желал, Эбби, вот почему я не хотел, чтобы ты была с Рафаэлем. Конечно, я твердил себе, что хочу освободить его от твоих пут для Клаудии, но в глубине души я уже тогда осознавал, что ты нужна мне самому. Я хотел, чтобы ты была только моей.
Эбби посмотрела ему в глаза и прочла в них желание. Ее сердце пустилось вскачь. У нее мелькнула мысль, что если Анджело сейчас обнимет ее, то она просто растает в его объятиях, расплавится и перетечет в него, перестанет существовать как самостоятельное целое. Подобная перспектива должна бы ее пугать, но почему-то не пугала. Что бы Анджело не сделал, что бы не наговорил, она не могла перед ним устоять. Эбби закрыла глаза и стала просто упиваться звуком его глубокого низкого голоса.
– Я думал, что все будет просто, но ты швырнула бриллиант, мой подарок, мне в лицо. Ты злила меня, доводила до белого каления, и я злился… – тон Анджело изменился, в нем появились ласкающие нотки, – пока не понял, почему я не хочу, чтобы ты со мной боролась.
Он замолчал, Эбби открыла глаза и словно увидела Анджело впервые.
– Не потому, что хотел подчинить тебя своей воле, а потому, что хотел, чтобы ты меня полюбила. Я тоже начал в тебя влюбляться.
Его голос снова изменился.
– Я знал много женщин, но ни с одной не чувствовал того, что почувствовал с тобой, когда ты наконец стала моей. То, что я к тебе испытывал…да, это была страсть, но не только. Ты проникла в мою душу, в мое сердце, затронула то, чего до тебя не затрагивала ни одна женщина. Я чувствовал, что между нами возникло нечто особенное, неповторимое, чего ни ты, ни я не можем испытать ни с кем другим. Мне стало все равно, сколько мужчин у тебя было до меня, я забыл всех женщин, которые были у меня до тебя, я понял, что хочу, чтобы ты осталась со мной, и не только в постели, чтобы ты вошла в мою жизнь.
