Джун Девито - Приятные воспоминания
— У нас, — мягко поправил ее Виктор. — У нас с тобой чудесные дети… Тем более я их усыновил… — Дин отрицательно покачала головой. — А как же тогда фамилия? Ведь они тоже Беллвуды, как я и ты…
— Я развелась с мужем и дала детям свою фамилию. А ты, Вик, взял мою, — обреченно вздохнула Дин, громоздя на только что рассказанную правду очередную ложь. — Сказал, что давно уже хотел сменить фамилию.
— Теперь я понимаю, почему док Бентон говорит, что я сам не хочу вспоминать свое прошлое, — вздохнул Виктор. — Если я взял твою фамилию, то, видно, с моей у меня не было связано никаких хороших воспоминаний… И как же звали Виктора Беллвуда?
Дин открыла было рот, чтобы произнести только что придуманную фамилию и сделать Виктора одним из бесконечного списка Джонсонов, как он остановил ее.
— Не говори, — шепотом произнес Виктор и коснулся губами ее влажной щеки. — Если мы не зря платим доктору Бентону, я ее вспомню. А если нет — туда ей и дорога…
Дин молча внимала словам и поцелуям любимого мужчины. Мужчины, которому она хотела рассказать всю правду, но, увы, осилила только часть…
13
Наступил канун Рождества, и Дин временами чувствовала себя героиней какой-то рождественской романтической комедии, из тех глупых фильмов, что люди так любят смотреть, когда после тяжелого рабочего дня усаживаются перед телевизором.
Виктор часто удивлялся, почему в доме Дин не было этого большого ящика для удовольствий, а она не могла ответить ничего вразумительного. Мэгги и Дракончик часто спрашивали о том же, но у Дин не было то времени, чтобы выбрать какую-нибудь модель за разумные деньги, то денег, чтобы купить понравившуюся модель. Когда появилось и то, и другое, Дин поняла, почему она до сих пор не купила эту не такую уж и дорогую игрушку: она напоминала ей о бывшем муже.
Норрис Хэмптон просиживал за ящиком все время, свободное от посещений женщин с сомнительной репутацией и от гулянок с друзьями. Дин могла бы смело сказать, что половина — и, возможно, самая счастливая половина его жизни — была проведена в мире придуманных страстей, новостей, отливавших желтым цветом, реалити-шоу, не более абсурдных, чем сама жизнь. Теперь, когда воспоминания о Норрисе уже не имели над Дин той власти, которую имели раньше, она вполне могла позволить себе купить этот дурацкий ящик, о котором так долго просили дети.
Идея была выдвинута Виктором, загруженным в последнее время делами едва ли не больше самой Дин: костюмы для детского спектакля отнимали довольно много времени, но зато привлекли к Виктору большое внимание со стороны лайтфордцев. Очередь из заказчиков росла буквально на глазах — он уже начал бояться того, что все рождественские праздники ему придется просидеть за швейной машиной.
— По-моему, магазинчик нужно будет подыскивать гораздо раньше, чем мы думали, — увидев, как Виктора буквально одолевают будущие клиенты, заметила Дин. — Идея с костюмами для пьесы оказалась очень удачной. Лайтфорд — городок маленький, почти все друг друга знают. Наверняка эта миссис Престон разнесла по городу новость, что у нас появился модельер.
— Дин, а ты не злишься, что я так увяз в делах? Если тебе кажется, что я мало уделяю вам времени, лучше скажи об этом сразу.
— И ты бросишь свое дело? Нет уж… Если у тебя все получится, я оставлю своих клиентов и открою автомастерскую, о которой всю жизнь мечтала. Буду работать в Лайтфорде, не придется никуда ездить… Так что считай, что твои театральные костюмы — начало и для моего будущего бизнеса.
— Ну а как насчет покупки телевизора? Может, сделаем детям подарок на Рождество?
— Хорошо. Завтра присмотрю в Паркстауне какую-нибудь симпатичную модель.
— Хочешь, съезжу с тобой?
Дин испуганно съежилась, но, к счастью, Виктор этого не заметил. Он вспомнил, что пообещал Мэгги закончить с ее платьем — ведь послезавтра она будет играть в спектакле главную роль, — и поездку в Паркстаун, к великому облегчению Дин, пришлось отменить.
Тем же вечером Дин встретилась с Норой, которой наконец-то удалось разыскать телефон своего давнего поклонника и обратиться к нему за помощью.
— Ты все еще уверена, в том, что хочешь выяснять подробности прошлой жизни Виктора? — забрав у Дин пакет с вещами ее мужа, спросила Нора.
— Да, — уныло кивнула Дин. — Так не может больше продолжаться. Даже док Бентон потерял надежду — им с Виктором за все это время не удалось продвинуться дальше воспоминаний из раннего детства… Я даже сходила на пару сеансов. Вик все время говорил о матери, которую он очень любил. Но больше ни о ком… Док прав, он словно прячется в своих светлых воспоминаниях… Да, я уверена, Нора… Вик предложил съездить со мной в Паркстаун, а я… я даже не знала, что соврать. Не может же он сидеть в Лайтфорде до конца дней своих?
— Конечно, — кивнула Нора. — Но мне кажется, тебе нечего переживать. Если он так спокойно отнесся к новости о детях, уверена, все остальное он поймет.
Дин была далеко не так уверена в этом, как ее оптимистически настроенная подруга. Виктор действительно повел себя, как благородный и чуткий мужчина, но ведь он не знал, что она, Дин, вовсе не его жена и никогда ею не была. Одна ложь — это еще можно простить… Но разливанное море лжи, которая положила начало их отношениям, — едва ли Виктор сможет понять ее…
На следующий день Дин с тяжелым сердцем уехала в Паркстаун. Душу бередили тревожные предчувствия. Выбрав телевизор и договорившись с продавцами о том, чтобы его загрузили в машину, она вышла на улицу. И вдруг среди людей, спешивших за покупками, мелькнуло знакомое лицо.
Нет, не может быть… Дин тряхнула головой, и лицо исчезло, расплавилось в потоке других лиц. Наверное, почудилось… Все оттого, что уже несколько месяцев она живет двумя жизнями. И если одна наполнена счастьем, теплом, радостью и весной, то вторая — ложью, тревогами, страхом и вечной стужей.
На первый спектакль с участием дочери Дин надела роскошное красное платье, расшитое огненно-рыжими, в тон ее волос, цветами. Виктор выразил свое восхищение страстным поцелуем, заявил, что миссис Отвертка выглядит на зависть всем домохозяйкам, а когда они уже подходили к школе, посетовал на то, что до сих пор не сшил ни одного наряда для своей красавицы-жены.
— Красавицы? — хмыкнула Дин. — Помнится, кто-то говорил, что на меня страшно смотреть.
— Забудь, я был идиотом. Хотя, надо сказать, с тех пор ты очень переменилась. Но, думаю, дело не только в платьях. Я ведь не разлюблю тебя, если ты наденешь свой рабочий комбинезон и кепку.
— Надо будет проверить, — улыбнулась Дин. — Может, заглянуть сегодня в спальню в этом наряде?
