Виктория Лайт - Люблю и ненавижу
Он меня узнал, с ехидством подумал Джеймс. Знает кошка, чье мясо съела.
– Добрый день, я доктор Салливан. Чем могу быть полезен? – бодро начал Эд. – Вы, кажется…
Джеймс усмехнулся про себя. Да, в обаянии этому прохвосту не откажешь. Высок, хорош собой, да притом еще и врач. Настоящий мужчина, одним словом. Только вот нутро почему-то у этого настоящего мужчины оказалось гнилым.
– Меня зовут Джеймс Дилан, – представился Джеймс. – Год назад вы мою жену… лечили.
Он специально сделал паузу, чтобы посмотреть на реакцию Салливана. И не обманулся в своих ожиданиях. На сотую долю секунды броня, которой доктор окружил себя, рухнула, и Джеймс уловил страх. Всепоглощающий мертвенный страх.
– Ах, да… – Салливан взял себя в руки и придал лицу соответствующее скорбное выражение. – Я помню, такая прелестная молодая женщина…
– Я бы хотел поподробнее побеседовать с вами на эту тему, – перебил его Джеймс.
Салливан закусил губу. Он не понимал, что происходит. С чего вдруг Дилан прикатил сюда? Ведь эта история давно забыта. И кто прячется за его спиной?
– Боюсь, я сейчас занят. – Он изобразил на лице вежливую улыбку. – Может быть, вы подойдете позднее? Хотя я не понимаю, чем я могу вам помочь…
Он искренне надеялся на то, что Джеймс сейчас пожмет плечами и согласится уйти и оставить его в покое. Ведь все это бессмысленно, Лана почти год как мертва. Что толку вспоминать о надежно забытом прошлом?
– Привет, Эд, – произнесла Карен, вставая. – И все-таки тебе придется пойти с нами.
Она боялась предстоящего разговора. Боялась того, что он скажет, боялась посмотреть ему в глаза. Когда-то этот человек был так дорог ей. И он же нанес смертельный удар. Карен хотела бы уехать как можно дальше от Хантервиля и навсегда забыть об Эдуарде Салливане. Но Джеймс привез ее сюда, и она внезапно поняла, что он не так уж не прав.
Когда Карен завидела вдали знакомую высокую фигуру, она испугалась. Но услышав голос Салливана, его робкие попытки оттянуть важный разговор, почувствовав его страх, Карен поняла, что больше не боится. Ей удалось избавиться от него и от своей привязанности к нему. Он больше не будет мучить ее. Джеймс и ее любовь к нему оказались намного сильнее.
– К-карен, привет, – пробормотал Салливан. – Что ты тут делаешь?
Он беспомощно переводил глаза с Карен на Джеймса и обратно. Господи, какой же он трус, с легким презрением подумала она. И этого мужчину я обожествляла… Нет, права была мама, называя меня глупой девчонкой!
– Понимаете, я сейчас на дежурстве, – мямлил Салливан, тщетно пытаясь найти лазейку.
– Тогда мы можем поговорить здесь, – жестко сказал Джеймс. – Как вам будет угодно.
– Но о чем нам говорить?
Бегающие глаза красавчика Эда, его нервозность выдавали его с головой. Карен внезапно почувствовала отвращение к этому на первый взгляд привлекательному мужчине. Неужели он действительно знал о том, что делает Лане роковой укол?
– Думаю, вы можете выйти в какое-нибудь ближайшее кафе, – сухо заметил Джеймс.
Салливан казался таким славным парнем. Но Джеймс уже ощущал, как поднимается в душе волна холодной ярости. Еще чуть-чуть, и она накроет его с головой, и тогда ничто и никто не сможет уберечь от его гнева этого красавца с бледным лицом и дрожащими руками.
– Здесь недалеко есть пиццерия, – негромко сказала Карен, дотронувшись до руки Джеймса. – Дежурному персоналу разрешается туда выходить.
И прикосновение ее маленькой ручки совершило чудо. Разум моментально прояснился и взял гнев под контроль. Он должен думать о Карен и держать себя в руках.
– Мне нужно предупредить коллег, – пробормотал Салливан. – Чтобы меня не потеряли.
– Ты вполне можешь оставить информацию в регистратуре… Эд, – сказала Карен с заметной насмешкой.
Такая ненависть вдруг взметнулась в его глазах, что девушка невольно вздрогнула. Но рука Джеймса обняла ее плечи, и на лице Салливана появилось безграничное удивление.
– Я вижу, у тебя теперь все в порядке, Карен, – проговорил он вполголоса. – Я рад…
– Да, у нее все в порядке, – сказал Джеймс с излишней резкостью. – Несмотря на то, что вы приложили массу усилий, чтобы испортить ей жизнь!
Кривая усмешка появилась на губах Салливана.
– Она сама сделала свой выбор, я тут не причем, – пробормотал он под нос.
Кровь бросилась Джеймсу в голову. Он сжал кулаки, но выражение лица Салливана остановило его. Тот смотрел уже без особого страха, скорее с насмешкой, словно решив про себя, что в этом визите для него нет ничего опасного.
Он, кажется, думает, что я приехал сюда, чтобы плюнуть ему в лицо за то, что он так обошелся с Карен, догадался Джеймс. Поэтому он так осмелел…
– Так вы идете с нами или нет? – холодно спросил он.
Надо держать себя в руках, чтобы сбить Салливана с толку, не дать ему заподозрить, как много им известно.
– Хорошо, – пожал плечами Салливан. Уверенность в себе возвращалась к нему прямо на глазах. – Раз вы проделали такой долгий путь ради встречи со мной, то я не могу уклониться от беседы…
Через пять минут они сидели в пиццерии, той самой, из которой когда-то Эд Салливан проводил Карен на итоговое слушание по ее делу.
Карен удивилась тому, что в ее душе не всколыхнулась ни одна струна. Странно было видеть Эда в знакомом окружении, странно сознавать, что он уже не имеет для нее значения. Но ничуть не странным было то, что она крепко держится за руку Джеймса, и это придает ей уверенности в себе. Все страхи, боль прошлого остались где-то далеко позади. Она помнила о них, но больше не ощущала их. И это было прекрасно.
– Итак, чем я могу вам служить? – спросил Салливан довольно развязно, когда они сели за столик и заказали по чашке кофе.
– Я бы хотел знать, почему вы вкололи то лекарство моей жене, – спокойно сказал Джеймс.
Он уже полностью овладел собой. Этому мерзавцу не удастся спровоцировать его.
– Я? – нехорошо усмехнулся Салливан. – Значит, ты все-таки открыла наш секрет, Карен?
Джеймс сжал кулаки. Салливан безошибочно нащупал его слабое место. Выпады против Карен убийственно действовали на него.
Но Карен повела себя совершенно неожиданно. Она не стала расстраиваться и заливаться слезами, или оправдываться и обвинять его. Она пожала плечами и равнодушно, словно все, что происходило сейчас, не имеет для нее никакого значения, сказала:
– Сам посуди, Эд, не могу же я выйти замуж за человека, который считает меня виноватой в смерти его жены.
Лицо Салливана тут же потеряло свое нагловатое выражение, а Джеймс одобрительно улыбнулся.
Молодец, девочка! – подумал он. На этого негодяя может подействовать только равнодушие.
