Бэлла Андре - Будь моей
Он пошевелился во сне, и его твердый горячий пенис уперся ей в бедро.
— С добрым утром, — сказал он, перекатываясь так, чтобы Лили была под ним.
Наполненная до краев ощущениями предыдущей ночи, Лили все же не могла избавиться от сомнений, которые прочно засели в ее душе. Она была слишком большой, чтобы чувствовать себя раскованной «всадницей», тем более на таком красавце, как Трэвис. Когда его глаза были завязаны, игра имела шанс на успех, но теперь, при свете беспощадного утреннего солнца, он увидит все ее изъяны и поймет, что ей надо прятаться от посторонних глаз. Лили начала потихоньку отодвигаться от него, но он остановил ее, положив стальную руку на ее мягкий зад.
— Куда это ты направляешься? Разве не справедливо было бы, если бы сегодня мы поменялись ролями и господином стал я? — дразня ее, сказал он.
Она покрылась густым румянцем, но все же нашла в себе силы пошутить.
— Я не хотела бы тебя раздавить, — фальшиво смеясь, сказала она.
В зеленых глазах Трэвиса мелькнуло сожаление.
— Ничего подобного случиться не может, — сказал он, но очарование момента было нарушено, и он неловко отпрянул от нее.
Она разочарованно вздохнула, но пыталась выглядеть невозмутимой.
— Давай не будем терять ни минуты, — энергично отозвалась она. — Я живу ожиданием того, как мы навестим местные студии дизайна. Через минуту я буду готова. Я в душ.
Она выбежала из спальни, запершись в уютной тиши ванной. «Посмотри правде в глаза, — приказала она себе. — Вчерашняя ночь была исключением». Они были истощены перелетом, и у Трэвиса немного помутилось в голове, а потом картину завершило очарование итальянской ночи и бутылочка кьянти. Они совершали безумства, но настало время все увидеть в ясном свете.
Как бы ей хотелось сказать, что она ошибается. В глубине души она надеялась, что все не так плохо, как она себе представляет. Может, та ночь, когда она спустилась с подиума, и была ошибкой, может, ошибкой было их столкновение в бассейне, но вчерашние игры… Ночь была необыкновенной, разве нет? Нет, скорее удивительной.
«Он хотел меня, как мужчина хочет женщину». Она вспомнила, как они набросились друг на друга, как она опустилась на колени и его горячий орган пронзил ее рот до самого горла. Те ощущения, которые она испытала, когда Трэвис вводил в нее ее любимую игрушку, нельзя было передать словами. Они принадлежали друг другу, как самые счастливые из любовников. А когда их тела сливались, она знала, что нашла в нем надежного единомышленника.
Лили включила душ, потому что не смогла бы принять ванну после того, что они вытворяли в ней с Трэвисом, и стала под струю горячей воды. Как бы великолепно она ни ощущала себя в объятиях Трэвиса, она не намерена зацикливаться на нем одном, потому что у нее есть масса возможностей повеселиться.
Когда Лили выбежала из спальни и заперлась в мраморной ванной, Трэвис не знал, что ему делать. Однако он понимал, что это к нему возвращается бумерангом его же отношение к Лили во все предыдущие годы.
Он игнорировал ее. Он мог бы выступать с лекциями на тему «Как не замечать женщину». Она была права, когда обвиняла его в снисходительном к себе отношении.
Трэвис никогда раньше не задавался вопросом, почему прежде он был таким невыносимым занудой. Но сегодня, когда номер осветило утреннее солнце, факты предстали перед ним во всей неприглядности.
Больше нельзя прятаться.
И, признавшись в этом самому себе, он вдруг испытал облегчение. Словно тот груз, который он тащил все эти годы, был беззаботно сброшен. Предыдущей ночью, когда они забавлялись в оливковой роще, а потом предавались любви на кровати, которая еще хранила следы их бешеной страсти, в его душе происходили перемены, не заметные на первый взгляд, но ощутимые и значительные.
Он выбрался из кровати и как был, обнаженный, прошелся по комнате. Он не мог бы сегодня найти ответы на все вопросы, которые возникали перед ним, но, несомненно, все происшедшее требовало вдумчивого анализа. Он больше не мог позволить себе отмахиваться от жизни, заявляя, что у него просто секс с девушкой, которая ничего не значит в его жизни. Он должен был не только обозначить чувства, которые испытывал к Лили, но и понять их природу.
Самое важное, — он должен был определить цену этих отношений.
Лили не возникла из ниоткуда. Она была в его жизни не последние три дня. Тот вечер, когда она появилась на подиуме, был неожиданно сработавшим катализатором, а не закономерным началом романа.
Правда состояла в том, что Лили всегда была значимой фигурой в его судьбе, но, похоже, это понимали все, кроме него.
Наверное, из-за того притяжения, которое он испытывал к Лили, и возникли все проблемы.
Она появилась из душа, завернутая с головы до ног в кремовые полотенца.
— Твоя очередь, — сказала она.
Трэвис перехватил ее, хотя она пыталась увернуться. Она опустила глаза, и ее движения были неловкими и неуклюжими. Он знал, что она боится его жестокости. Она вела себя так, словно понимала, — она недостойна его. Но здесь, в волшебной Италии, они были только вдвоем.
Трэвис не думал о том, что будет дальше. Хотя он всегда умел предугадывать события, на этот раз ошибся. Недооценил Лили и то, какое впечатление она произведет на него как любовница и друг. Он снова и снова хотел ощущать ее прикосновения.
Но прежде всего ему хотелось вернуть Лили ее улыбку, вернуть ее большим голубым глазам блеск.
— Я знаю, ты волнуешься, но думаю, что твои опасения напрасны. Кстати, приготовься платить.
Она удивленно взглянула на него. Он чмокнул ее в сочные губы.
— Когда? — хитрым голосом спросила она его.
Трэвис потянулся к полотенцу, притворяясь, что сейчас сорвет с нее все покровы.
— Если будешь меня соблазнять, то придется заплатить прямо сейчас.
Лили напряглась от ожидания, и он не удержался и добавил:
— Я не знаю ничего более сладкого, чем твоя кожа после душа.
Трэвис не понимал раньше ценности естественной красоты. Ему нравились женщины, которые словно снаряжались на охоту за мужчинами, накрашенные и хорошо одетые. Запах лавандового мыла раньше не казался ему чем-то заслуживающим восхищения.
Лили замерла, и он притянул ее ближе к себе. Скользнул губами по щеке, а потом остановился на шее. Уже через мгновение Лили лежала на краю кровати, и ее ноги обвивали его бедра. Он быстро надел презерватив, и его член твердо вошел в ее глубины. Она задрожала всем телом. Он мог бы оставаться в ее лоне целую вечность, такое наслаждение она ему дарила.
На этот раз, вместо того чтобы обманывать себя ложными сравнениями, Трэвис позволил себе честно признаться, — Лили не такая, как все его предыдущие любовницы.
