Ребекка Кейн - Остров любви
Щеколда на ставне располагалась очень высоко, да и вообще была очень тугой и громоздкой и никак не поддавалась ее дрожащим пальцам. Кристи боролась и с силой толкала ее в сторону, пока окно вдруг внезапно не распахнулось и она чуть было не вылетела в него. Девушка схватила вторую щеколду, и во второй раз ставня распахнулась с такой силой, что даже задрожала ветхая рама.
Мэтт тремя шагами пересек комнату и дотронулся до ее плеча. Он развернул ее одним сердитым движением и снял ее с окна так быстро и грубо, что Кристи закричала.
— Прекрати, — отрывисто сказал он. — Разве ты не понимаешь, почему я приехал?
Казалось, вся глубоко спрятанная в нем сила еле сдерживается и вот-вот может вырваться наружу. Кристи всхлипывала от боли, и он в отчаянии застонал:
— Ну почему ты такая ранимая? Такая маленькая, что я мог бы переломить тебя в два счета, а я все время пытаюсь не причинить тебе боли. Это пугает меня. Я смотрю на тебя и понимаю, что мир никогда не был к тебе жесток, пока не появился я. Это делает меня…
— Нет! — Кристи сделала отчаянную попытку оттолкнуть его, а Мэтт стал целовать ее с такой силой, что ее голова беспомощно запрокинулась назад. Это был не поцелуй нежной прелюдии, не прощальный поцелуй. Он целовал ее так, словно наружу вырвалась давно сдерживаемая страсть. Кристи могла только положиться на волю волн и ждать, когда буря утихнет. Когда наконец его давление ослабло, она была потрясена до глубины души.
Он прижал ее к своей груди, нежно пригладил ее волосы тяжелыми, быстрыми движениями, потом глубоко вздохнул, дрожа всем телом.
— Извини, малышка, я не хотел, — тихо шептал он ей прямо в ухо. Его руки теперь стали безумно нежными. — Ты — слишком большое сокровище для меня. Вот почему я должен был приехать. Мне хватило силы, чтобы вынудить тебя покинуть меня ради твоего же собственного счастья. Но я оказался недостаточно сильным, чтобы принести в жертву свое собственное.
Она чувствовала, как мерно опускается и поднимается его грудь. Стук его сердца сливался со стуком ее сердечка. Недоверчивость девушки дрогнула, и постепенно надежда на счастье росла, но она все еще не смела верить. Кристи медленно подняла голову и встретилась со взглядом его блестящих глаз. В них было такое желание…
— Да, я приехал, чтобы увезти тебя с собой навсегда. — Мэтт прикоснулся рукой к ее щеке. — Ты поедешь?
— Ты хочешь сказать… хочешь сказать, что просишь меня быть с тобой? — едва слышно прошептала девушка, все еще не веря до конца, что в очередной раз просто неправильно его поняла. — Ты хочешь сказать… я что-то значу для тебя, Мэтт?
Его напряженность не исчезла. Только взгляд немного смягчился, и она нашла в нем то, что так долго жаждала найти. Единственный в мире любимый мужчина наклонил голову, и прикосновение его пальцев было таким нежным, что сомнений в его любви больше быть не могло.
— Ты даже не представляешь, как много, малышка. Я и сам не понимал этого, пока не услышал, что самолет пропал. Но теперь мы должны быть вместе всегда. Ты уверена, что у нас получится?
Она кивнула:
— Я никогда не делала секрета из своих чувств к тебе. Это ты все время сомневался, Мэтт.
— Я действительно не мог поверить, что нескольких недель достаточно, чтобы сформировалось такое глубокое чувство. И я не хотел ставить на кон твое будущее счастье.
Кристи молчала, а он нехотя выпустил ее из своих объятий.
— Мы должны быть честными, Кристи. Не важно, как сильно мы друг друга любим… Нет, выслушай меня, — быстро произнес он, видя, что девушка готова возразить. — Мне и так трудно трезво смотреть на вещи. Но мы должны сделать это ради нас обоих. Ты сможешь порвать с прошлым, Кристи? И не на короткий срок, а, возможно, навсегда? Потому что моя жизнь сейчас здесь.
— Думаю, я порвала с прошлым в тот день, когда корабль отошел от пристани в Саутгемптоне, — спокойно отозвалась она.
— Нет. Ты уехала, ни о чем не жалея, на поиски новых горизонтов и приключений. Тебя толкала нетерпеливость юности, а не желание найти себе новый дом. И ты знала, что все это осталось с тобой — любящая семья, дом, все то, что делает твою жизнь комфортной. Все это ждало тебя, если бы оно стало тебе снова нужно. Ты сможешь оставить все это, ни о чем не сожалея?
Минуту она молчала, потом медленно подошла к окну и посмотрела на темное море. Наконец Кристи тихо заговорила:
— Мой ответ — да. Если только ты достаточно меня любишь, Мэтт.
— Есть еще одна очень важная вещь, о которой нужно помнить, Кристи, — сказал он тем же спокойным тоном.
— Я знаю. Твои сыновья, Давид и Пит. — Она обернулась и посмотрела ему в лицо. — Ты не знаешь, что они скажут. Как отреагируют на то, что незнакомка заняла место их мамы. Тебя это волнует, не так ли, Мэтт?
— Не совсем. Ты сможешь принять уже готовую семью, Кристи? Детей другой женщины?
— Не думаю, что ты пытаешься спросить меня именно об этом. — Она, помолчав, рассудительно посмотрела на него. — Думаю, ты хочешь спросить меня, буду ли я любить их, как своих собственных, смогу ли дать им любовь, в которой они нуждаются. Мэтт, я могу только сказать, что попробую. Я попробую стать для них той, кого они потеряли. Если только они будут любить меня. И если ты своей любовью поможешь мне понять их.
— Не думаю, что в этом тебе понадобится моя помощь, — мягко сказал он и протянул к ней руки.
Кристи прильнула к любимому, слушала, как он шепчет ласковые слова, и впервые отдалась радости его поцелуев без сомнения и муки. Она прикасалась к его губам, к его крепким скулам, впервые вкушая радость любви. Потом мягко проговорила:
— Ты так много знаешь обо мне. Знаешь то, что я чувствовала к тебе, еще до того, как я сама это поняла. Но мне казалось, тебе все время было безразлично, там я или нет. Вначале я думала, что ты на самом деле выбросил бы меня с острова, если бы я тебе дала хотя бы крошечную долю возможности для этого.
— Думаю, это потому, что я с самого начала знал, что может произойти. Буду честным — я не хотел рисковать и отдать сердце девчонке, которая едва достает мне до плеча, иногда выглядит как десятилетний парень, а потом прямо у меня на глазах превращается в соблазнительную девочку-женщину, которая понятия не имеет о силе своего колючего характера и подкупающей честности. У меня и раньше порой возникала неясная идея, что я могу жениться снова. Но женщина, которую я себе представлял в этой роли, даже отдаленно не напоминала тебя.
— А разве наши воображаемые любимые хотя бы когда-нибудь похожи на реальных? — удивленно отозвалась Кристи. — Я тебя сначала терпеть не могла, — хихикнула она. — Но не могла сдаться, пока не доказала тебе, что я не уеду только потому, что так хочешь ты. А потом вдруг твое отношение ко мне изменилось, ты начал принимать меня и… — Она остановилась, снова оробев.
— Я знаю, когда это случилось.
Его руки сомкнулись в тесное кольцо вокруг ее талии, а глаза дразнили.
— Это был день, а вернее сказать, ночь, когда мы катались на «Читоне», не так ли?
Она опустила взгляд, а он лишь сильнее притянул ее к себе.
— Именно в ту ночь я впервые разглядел опасные знаки. Я был не слишком добр с тобой в ту ночь, не так ли, малышка?
— Разве? — Она горько улыбнулась, вспомнив.
— Тогда я не мог сказать тебе этого, но ты определенно вышла победительницей.
— Правда? — Кристи сильнее прижалась к нему щекой. — В тот момент я так не думала.
— Да, я умышленно пытался подавить то, что тогда мне казалось не чем иным, как юношеским бредом…
— Какой ты добренький!
— …и разочаровать тебя. Но это не сработало.
— Правда? А я совсем забыла, — невинно проворковала девушка.
— Да? А я думаю, ты прекрасно помнишь. Я приставал к тебе в такой форме и при таких обстоятельствах, что любой девушке стало бы совершенно понятно, куда это может привести. Но ты не сделала ничего, чего я ожидал. Ты не стала разыгрывать оскорбленную невинность или застенчивость, не прогнала меня, втайне надеясь, что я вернусь, а ведь это любимый женский прием, который так ненавидят мужчины, когда женщинам просто хочется повеселиться. Вместо этого ты аккуратно накрыла стол, с таким достоинством, что мне было стыдно оттого, что я пытался разрушить твое доверие, и в то же время с такой нежностью, которая никак не могла задеть даже самую болезненную мужскую гордость.
Кристи молчала, вспоминая ту ночь и то, какую боль и одновременно нежность вызывали в ней надоедливые размышления. Даже тогда инстинкт подсказывал ей, что, как бы там ни было, она может доверять Мэтту. Однажды она расскажет ему, как близок он был от правды и как едва не покачнул все ее идеалы. Но теперь у нее в голове роились другие мысли. Ее охватило вечное женское желание услышать слова любви и ответить, что она тоже любит. Он никогда не говорил ей этого, если не брать во внимание предложение, о котором упомянул вскользь. Девушка посмотрела на него и громко сказала ему об этом, а он только покачал головой, выпустил ее из своих объятий, вытащил сигарету и зажег ее.
