Марша Ловелл - Ничего кроме любви
Когда Анна услышала в трубке голос Саймона, ее сердце забилось, как пойманная в силок птица.
– Привет, Саймон.
Пауза. Анна даже подумала, что ее не узнали.
– Привет, княгиня, – ответил он наконец.
– Как… как твои дела?
– Что вам угодно, синьора?
Понятно, он не собирается любезничать с ней. Анна собрала остатки мужества и неуверенно произнесла:
– Помнишь, ты приглашал меня к себе? Я… я бы хотела воспользоваться приглашением.
Снова молчание.
– Прилетай в Колорадо-Спрингс. Прихвати с собой костюм для верховой езды. – И он отсоединился.
Когда на следующий день Анна вышла из самолета, то среди встречающих пыталась отыскать знакомую фигуру Саймона Кливленда. Она ведь еще раз позвонила и сообщила время прилета. Саймона не было, но Анну встречали – неулыбчивый мужчина средних лет держал табличку с именем. Он подхватил ручку чемодана гостьи и проводил Анну к другому самолету, поменьше. Как выяснилось, мужчина был пилотом, а она – его единственной пассажиркой.
Полет занял еще пару часов. Сначала они летели над облаками, но затем самолет чуть снизился, и Анна не могла оторваться от иллюминатора. Высокие горы и ледники, долины, которым, казалось, нет конца, густые леса – все это поражало воображение первозданной красотой.
Когда самолет пошел на посадку, Анна выглянула в иллюминатор, ожидая увидеть аэропорт, однако внизу были только леса и горы. Она забеспокоилась, но вдруг увидела ленту взлетно-посадочной полосы. Пилот выровнял самолет и, плавно приземлившись, подрулил к единственной постройке, похожей на барак. Моторы заглохли. Около постройки Анна заметила лошадей. Она выбралась из самолета и замерла в растерянности, не зная, куда идти дальше. Тут дверь барака распахнулась, и из него вышел Саймон Кливленд.
Анна и узнала, и не узнала его. Это был ее мужчина, ее возлюбленный – и в то же время совсем другой человек. Вместо дорогого костюма, в котором она привыкла видеть Саймона, на нем были видавшие виды джинсовые доспехи и рубашка, расстегнутая на груди. Ковбойские сапоги и «стетсон» довершали наряд. Саймон сдвинул шляпу на затылок, оглядел гостью с ног до головы, но не улыбнулся и не поздоровался.
– Ты привезла одежду для езды верхом? – спросил он.
– Да. – Анна бросила взгляд на свой багаж, который пилот вынес из самолета.
– Переоденешься там. – Саймон указал рукой на барак и протянул Анне две седельные сумки. – Уложи все, что тебе нужно на пару дней, только не бери слишком много. – И отошел к пилоту.
Анна проводила его задумчивым взглядом. Не сразу и поймешь, нравится ей, что Саймон отдает ей распоряжения, или нет. Вздохнув, она взялась за ручку одного из чемоданов и покатила его к бараку, где переоделась в джинсы и простую рубашку. С одеждой все было более или менее ясно. Сложнее оказалось решить, что взять с собой. Вроде и это нужно, и то, а седельные сумки уже угрожающе раздулись.
Саймон взял сумки и поморщился – тяжелы. Открыл и принялся выкладывать ненужные, с его точки зрения, вещи.
– Это тебе точно не понадобится, – сказал он, извлекая восхитительную ночную рубашку, купленную Анной накануне. – И это тоже. – Косметичка последовала за рубашкой. – А это тем более. – Он вытащил шампунь, пару туфель. – Положи все обратно в чемодан, – велел Саймон.
Анна растерянно смотрела на Саймона, который, сидя на корточках, потрошил ее вещи.
– Привет, Анна, – подняв голову, сказал он насмешливо. – Я счастлив снова видеть тебя. – Его губы изогнулись в лукавой улыбке. Саймон застегнул сумки и встал. – Поехали.
– Куда?
– Увидишь.
– А мои чемоданы?
– О них можешь не беспокоиться.
Анна нехотя убрала забракованные Саймоном вещи.
Чего еще можно было ожидать? В последний раз, когда они виделись, ведь это именно она грубо отвергла его предложение, недвусмысленно намекнула, что он ей не пара, а теперь свалилась как снег на голову, да еще хотела, чтобы ее встретили с распростертыми объятиями. Неудивительно, что Саймон так холоден.
Саймон ждал ее около лошадей. Одна из них, изящная, холеная кобыла, явно предназначалась для гостьи.
– Ты когда-нибудь ездила с таким седлом?
– Нет. Это трудно?
– Скоро привыкнешь. Я тебя подсажу.
Анна могла справиться и сама, но позволила Саймону помочь – так ей хотелось снова ощутить его прикосновение. Но руки Саймона не задержались на ее талии, он просто помог Анне сесть в седло и тут же сам легко вскочил на своего жеребца. Они отправились в путь.
Дорога шла в гору, извиваясь между соснами. Анне потребовалось какое-то время, чтобы почувствовать себя на лошади достаточно уверенно. Тогда уже появилась возможность по достоинству оценить окружающий пейзаж. Вокруг виднелись поросшие лесом склоны, вершины гор вздымались до небес, их снежные шапки сверкали на солнце. Все пестрело цветами: желтыми, малиновыми, красными.
Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт, ритмичным дыханием лошадей и звоном упряжи. Уши Анны, привыкшие к шуму большого города, не сразу различили лесные звуки: журчание ручья, щебет птиц, шелест листвы, шуршание травы, попискивание маленьких зверушек, убегающих с дороги.
Саймон ехал впереди. Чтобы его догнать, Анне пришлось пришпорить кобылу.
– Ты всю жизнь живешь здесь? – спросила она.
Саймон кивнул и указал рукой на запад.
– Я родился в двадцати милях отсюда, как и мой отец, и мой дед.
– На ранчо?
Саймон взглянул на Анну, ища насмешку в ее глазах. Но она смотрела на него совершенно спокойно.
– Верно.
– Твои родители все еще живут там?
– Нет. Они умерли.
– Извини. – В ее голосе звучало сочувствие.
– Это было давно.
– Расскажи мне про твое ранчо.
– Когда-нибудь, может, и расскажу.
Они ехали еще час, почти не разговаривая, лишь раз остановились, чтобы понаблюдать за стадом белохвостых оленей, которые пришли к ручью на водопой. Их коричневые спинки золотом отливали на солнце. Жеребец громко фыркнул, и олени в панике исчезли среди деревьев. Анна рассмеялась и повернула к Саймону сияющее лицо. Он впервые за всю дорогу широко улыбнулся, но потом посерьезнел, будто сожалея о минутной слабости.
Подступила усталость, мышцы, непривычные к долгой езде в седле, разболелись. Но вскоре путешественники обогнули гору, и взору Анны предстал бревенчатый дом, построенный на ровной площадке, надежно закрытой от ветра окружающими холмами. Они остановились у входа. Анна соскользнула на землю, разминая затекшие ноги.
В домике была всего одна комната. В ней – печка, стол, стулья и кровать, не очень широкая, застеленная лоскутным одеялом. Интригующая обстановка, ничего не скажешь.
