Карен Брукс - Никакой магии
— Так ты никогда не добьешься успеха, Слоун, — заметила Джози, неохотно садясь на предложенный стул. Она знала, что ее место за главным столом.
— Чем ты недовольна? — спросил он, злорадно улыбаясь.
Джози сидела спиной к Харгроуву и не могла с ним даже взглядом обменяться. Когда она попыталась сесть боком, Слоун схватил ее за руку.
— Не суетись, Джози, не стоит. Успокойся и поешь.
Нерида отбросила спичку и повесила фонарь на крюк. Светлее в фургоне почти не стало; пришлось подкрутить фитиль.
Старое охотничье ружье стояло в углу. Нерида вспомнила, как испугалась, когда Нортон впервые убил при ней кролика. Неужели из этого ружья можно выстрелить и в человека?
Она положила ружье на крышку дедушкиного сундука и прислушалась. Лаяли собаки. Слоун предложил выпустить псов на ночь во двор, хотя рассчитывать на них было смешно. Если Харгроув действительно наносил Джози ночные визиты, Капитан и Джесс должны были к нему привыкнуть.
И все же присутствие животных успокаивало. Рыжий кот пришел следом, обнюхал все углы, впрыгнул на сундук и по-хозяйски улегся рядом с ружьем.
— Поедешь со мной? — спросила Нерида, поглаживая его по голове. — Нет, лучше оставайся со Слоуном, а то убежишь, потеряешься и попадешься ястребу в когти…
Она стала перебирать содержимое своего сундука. Надо бы выкинуть это старье, но в пути все пригодится. Она пожалела, что не успела выстирать покрывала. Слишком много работы было в доме Слоуна Макдоноха. Она стирала белье, убирала комнаты, готовила еду, словно была его женой. Казалось, Нед Ван Скай, помощник шарлатана и по совместительству карманник, навеки исчез. Но пришло время вернуться.
Нерида вздохнула и принялась за поиски. Дед сказал-таки, что деньги у него есть. Надо лишь как следует взяться за дело. И если для этого придется вылить на землю содержимое бутылок с эликсиром, она сделает это, не задумываясь.
— Дедушка, почему ты ничего не сказал мне? Почему?
Рыжий кот мяукнул, выгнул спину, спрыгнул с сундука и вылетел из фургона, оставив Нериду в полном одиночестве.
На обед было подано жареное мясо. Слоун ел с аппетитом человека, пропустившего за последние дни не одну кормежку. С ними сидели владелец скобяной лавки Фред Холлет и его жена Элоиза. Слоун предпочел бы вообще не иметь соседей, но зал был переполнен. К счастью, Холлеты оказались словоохотливыми и не слишком жаждали слушать других.
— Вы думаете, у Элиаса есть шансы? — спросил Фред. — Бенуа неплохой оратор, а народ сильно возбужден событиями последних двух недель.
Элоиза презрительно сморщилась.
— Бенуа лжец и жулик. Он мечтает сделать из Кокерс-Гроува второй Додж, по которому день и ночь шляются пьяные ковбои и накрашенные женщины!
— Извините ее, — застенчиво улыбнулся Фред. — Элоиза плохо представляет себе, какое значение для экономики города имеют гуртовщики.
— Прекрасно представляю! — возразила ему супруга. — Но не хочу, чтобы город стал раем для бандитов и негодяев!
Они продолжали препираться, но Слоун не прислушивался к спору. Он не сводил глаз с Бенуа. Харгроуву предстояло после обеда выступить с речью, а посему он сидел рядом с Элиасом и держался довольно скованно.
Действительно Бенуа бросил тревожный взгляд на Джози, или это Слоуну только показалось? Определенно, салунщик ждал от нее какого-то сигнала. Слоун довольно усмехнулся: с места Джози главный стол был не виден.
Между тем обед близился к концу. Кандидаты откашливались, готовясь к выступлению. Уинн Берлингейм подал Элиасу несколько листков. Через минуту то же самое сделал Джордж Самуэльс. Разница была лишь в том, что он вложил в руку Харгроува один-единственный клочок бумаги.
Слоун внимательно следил за читающим записку салунщиком. Бенуа пробежал ее глазами, злобно смял и сунул в карман пиджака. Послание привело Харгроува в неистовый гнев. Он едва сдерживался, когда шептал Самуэльсу ответ. Не оставалось сомнений, чем вызвана эта ярость. Бенуа избегал смотреть на крайний столик, и это как нельзя лучше доказывало, что до неистовства его довел не кто иной, как Слоун.
— Дедушка! Что ты здесь делаешь? — выпалила Нерида, поднявшись на заднее крыльцо.
Нортон стоял в дверях и пытался справиться с одышкой.
— Гуляю, — сварливо ответил старик. — Я устал сидеть взаперти. Никто меня не увидит. Слишком темно.
— Но тут холодно и сыро. Тебе надо быть в тепле.
Она попыталась загнать деда в дом, но тот сопротивлялся. Пришлось отступиться.
— Принеси стул, Нед. Если мне суждено сегодня умереть, предпочитаю сделать это на улице. Всю жизнь ненавидел торчать в четырех стенах.
— Но ведь…
— Ты отказываешь умирающему в последнем желании?
Раньше он не ругал внучку даже во хмелю, и эти слова потрясли ее. Не будь на старике белой рубашки, Нерида не заметила бы, что он поднял руку и прижал ее к груди. Она положила ружье на крыльцо, опрометью бросилась в дом и вытащила из столовой простой деревянный стул.
Нортон сидел на верхней ступеньке, согнувшись от боли.
— Позволь мне сбегать за врачом, — взмолилась Нерида, борясь со слезами.
— Нет, никаких докторов. Ради Бога, дай мне спокойно умереть, Нед. Где стул, черт побери?
Она почувствовала себя абсолютно беспомощной и едва не разрыдалась. Всхлипывая, Нерида выволокла стул на крыльцо. Ружье лежало рядом, но у деда не хватило бы сил, чтобы поднять его. Нортон ухитрился встать и привалился к столбу. Нерида обняла старика за талию и силой усадила на стул.
— Отпусти меня, Кейти. Я ведь не ребенок…
Он опять назвал ее именем бабушки. Неужели дед обо всем забыл и помнит только то, что было пятьдесят лет назад?
— Дедушка, это я, Нерида, — тихонько вымолвила она. — Дочка Мэгги.
— Мэгги? — эхом повторил он. — Мэгги умерла, правда? Да, я помню, Нед, я все помню. Можешь не напоминать…
— Дедушка, становится холодно. Я схожу за твоим пальто и вернусь, ладно?
— Виски, — едва слышно возразил старик. — Только оно согреет меня.
— Тебе нельзя виски, дедушка, да и нет его. — У нее подгибались ноги. — Лучше я принесу тебе пальто и одеяло.
— Тогда принеси бутылку эликсира. И себе прихвати. Выпьем за последнее представление доктора Меркурио!
— Дорогие друзья! Дорогие жители города Кокерс-Гроув, штат Канзас! — раздался громкий голос Элиаса Дакворта.
В зале было душно. Большинство дам, включая Джози, обмахивалось веерами; кое-кто из мужчин вытирал лоб платком или расстегивал ворот рубашки, но это мало помогало. Никто не обращал внимания на Элиаса, ожидавшего, пока в зале настанет тишина. Люди продолжали беседовать, официанты гремели посудой и наполняли пустые бокалы. Пришедшие послушать речи толпились вдоль стен и между столиками.
