Элизабет Хардвик - Солнечные дни
Сердечная боль пронзила Макси с такой силой, что она некоторое время не могла вздохнуть. Неужели она ошибалась все это время? Неужели она бросила Ола из-за какого-то глупого недоразумения?
Ну ладно, может, здесь она и ошиблась, но как насчет их взаимовыгодного договора с дедушкой, о котором тот упомянул? Макси считала с тех пор, что их брак был только финансовой сделкой между двумя семьями, а не любовным союзом двух сердец. Интрижка Ола с другой женщиной была только последней каплей, переполнившей чашу ее терпения, но основной проблемой оставалось то, что он никогда не любил ее, а женился на ее деньгах! Тогда ей казалось, что она просто умрет от разочарования. Сейчас же в сердце осталась только тупая ноющая боль.
Но от всего этого она стала лишь сильнее. Она теперь финансово независима, свободна. И что толку возвращаться к этой душераздирающей истории опять?
— Ол, я ушла от тебя два года назад, потому что не видела будущего у нашего брака.
Макси быстро взяла свою вечернюю сумочку и встала из-за стола.
— А теперь прошу меня простить. Мне пора, — с вежливой улыбкой сказала она.
Ол даже не попытался ее остановить!
Но когда Макси уже оказалась на улице и стала ловить такси, она обнаружила, что он стоит рядом с ней. Лучше бы он остался в ресторане, ведь ей совершенно не хотелось, чтобы он стал свидетелем ее безудержных рыданий. С каждой минутой ей становилось все труднее сдерживать слезы.
— Макси, не стоит ловить такси. Я отвезу тебя домой, — спокойно предложил Ол.
Опомнившись, Макси взглянула на залитые огнями окна ресторана.
— Антонио…
— Я уже извинился перед ним и заплатил по счету, — объяснил Ол. — Будучи романтиком до мозга костей, он подумал, что мы решили тихонечко улизнуть домой, так как нам не терпится заняться любовью.
— Нет уж! Это только еще больше усложнило бы наши проблемы!
Ол недоуменно посмотрел на Макси.
— Что ты имеешь в виду?
Макси отвела взгляд. Ей не хотелось пускаться в долгие объяснения.
— Ничего. И не нужно меня отвозить. Спасибо за предложение. Я вполне…
— Нет уж, отвезу, — настаивал на своем Ол. — По крайней мере, я буду спокоен, что ты благополучно добралась до дома, — твердо добавил он.
— Последние два года я вполне благополучно прожила без твоей заботы, — отрезала она.
Ол помрачнел от ее намеренной колкости, но ничего не сказал в ответ, а просто распахнул перед ней дверцу машины. Макси хотелось поскорее остаться одной, но у нее не было сил продолжать словесную перепалку с Олом. Она надеялась, что дорога до ее дома не займет много времени.
Но вместо того чтобы заводить машину, Ол повернулся к ней в полумраке салона.
— Если ты хочешь знать, во время нашей сумасшедшей ночи месяц назад я впервые в жизни почувствовал такой восторг, будто я уже умер и вознесся на небеса.
Губы у Макси задрожали. Она с трудом сдерживала свои эмоции.
— Я люблю тебя, Макси.
Какая ирония! Макси ждала этих слов все эти годы, а теперь, когда они были наконец произнесены, они оказались ей совершенно не нужными, даже раздражающими… Она уже смирилась, она…
— Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые увидел. Ты была моей маленькой восьмилетней сестричкой. Тоненькие руки и ножки, огромные глаза на худеньком личике и копна рыжих волос, — страстно продолжал он.
— А я боготворила землю, по которой ты ходил, — тихо, почти шепотом проговорила Макси.
Ол усмехнулся.
— Если ты хочешь сказать, что принимала меня таким, каким я был, не ставя никаких условий, то да, именно так оно и было. Ты была единственным человеком, который так относился ко мне.
— А как же Эвелина? — удивилась Макси.
— Да, она, конечно, любила меня. Но я был ребенком ее дочери, которая так разочаровала ее.
— Но ведь больше всего пострадал ты! — вставила Макси, задумавшись на минуту о том, что же должен был ощущать ребенок, оставленный своей матерью.
— Да уж… — Ол вздохнул. — Эвелина всегда искала во мне признаки эмоциональной неуравновешенности, которую я мог унаследовать от матери. Она как будто только и ждала, когда я оступлюсь или сделаю что-то не так. А ты… — Он тепло улыбнулся. — Ты всегда верила моим обещаниям. Ты видела во мне только хорошее. Это кружило мне голову, наполняло верой в свои силы и возможности. К тому времени, когда тебе исполнилось восемнадцать лет, я полностью подпал под твои чары и был влюблен в тебя по уши.
— Но ты никогда не говорил мне об этом! — удивленно проговорила Макси.
— Я не смел, — помолчав, признался Ол. — Мать бросила меня, когда мне было всего четыре года. Бабушка, хотя и любила меня, но держала на расстоянии вытянутой руки, всегда ожидая от меня неприятного сюрприза. Я так боялся открыться… Не знал, как же сказать о том, что я люблю тебя. Не знал, как ты к этому отнесешься…
Теперь Макси могла видеть все произошедшее с точки зрения Ола. Она попробовала представить себе, как поступок матери должен был повлиять на его веру в женщин, которые, по их словам, любили его. Ведь и мать в свое время души в нем не чаяла, но это не помешало ей уйти, не оглянувшись.
Но в то же время и ее, Макси, вера в любовь Ола сейчас была слишком слаба.
— А как насчет договора с моим дедушкой? — обвиняющим тоном спросила она.
— Ты говорила что-то об этом два года назад. Я так и не понял тогда, что ты имеешь в виду, да и сейчас понимаю не намного больше. Перед нашей свадьбой твой дедушка взял с меня обещание, что я не буду стремиться ограничивать твой мир только самим собой и своими чувствами, что я дам тебе время повзрослеть, найти свое место в жизни, в какой бы сфере ни лежали твои интересы. Хотя я-то тогда легкомысленно полагал, что у тебя не может быть других устремлений, кроме как быть моей женой. — Ол огорченно вздохнул. — Но за эти два года ты реализовала себя без моего вмешательства.
— Но я вполне могла бы сделать это и будучи твоей женой, — мягко успокоила его Макси. — И все-таки… Послушай, Ол, мне казалось, что дедушка считает наш брак всего лишь деловым союзом…
Макси продолжала говорить о том, что ее волновало и мучило все эти годы. Но она уже не упорствовала в своих обвинениях, потеряла уверенность в своей правоте и гадала, как она могла так долго и так ужасно заблуждаться, обвиняя своих близких во всех грехах.
— Это вовсе не так, — возразил Ол. — Но мы сейчас говорим не о твоем дедушке, а о нас с тобой. Послушай, Макси, если ты думаешь, что все мои мечты связаны с концерном К&С, давай я начну свое собственное дело. Я не говорю, что это будет легко, но, если тогда ты сможешь опять поверить мне, я пойду на это. Я люблю тебя, и без тебя моя жизнь пуста. Мое единственное устремление — это быть с тобой, Макси. Просто любить тебя и быть с тобой рядом.
