Шерил Моррисон - Пылающая душа
— Ты, наверно, совсем запугала ее своим воинственным видом, бабуля, — рассмеялась Кэтлин. — Посмотри, она же почти в шоке. Будет лучше, если ты перестанешь давить на нее.
Вирджиния благодарно улыбнулась.
— Спасибо, мисс Стоун.
— Должна же она понять, что мы с ней заодно. Мы не можем допустить, чтобы Митч провел всю оставшуюся жизнь с этой заносчивой стервой, прости меня, Господи!
Вирджиния изумленно взглянула на Кэтлин. Похоже, они приняли ее к себе. Однако она все же возразила:
— Я не хочу туда идти. Не хочу, чтобы какая-то Жаклин оскорбляла меня в присутствии всей вашей семьи. С меня хватит! В конце концов, я хорошо знаю, каковы мужчины, и больше не собираюсь попадать в дурацкое положение.
— Да! А ведь она права! Мой мальчик вряд ли мог ее полюбить, — с горечью заявила старая леди.
Кэтлин кивнула, явно соглашаясь с ней. Но хотя они обе вроде бы признали правоту Вирджинии, это не успокоило ее. Их слова рвали ей сердце.
— Мне кажется, она всего лишь одна из случайных подружек моего брата. Нам сразу следовало понять это, — сказала Кэтлин, сочувственно глядя на Вирджинию. — Он очень бессердечный человек. Постоянно использует женщин и отбрасывает со своего пути.
— Он всегда заботится только о себе, — согласилась старая леди.
— Это неправда! — возмутилась Вирджиния. — Он много раз рисковал своей жизнью, спасая меня. Так было в горах, когда я потерялась, а он несколько часов искал меня. И не сдавался, даже когда ему показалось, что я утонула в реке. Ночью он согревал меня теплом своего тела и днем заботился обо мне. А когда меня похитили, он… — ее глаза снова налились горючими слезами, — он предложил бандитам себя в заложники. Он был готов погибнуть ради меня!
Она совсем смутилась, увидев довольные улыбки на лицах обеих леди.
— Он же любит тебя, Джинни, — засмеялась Кэтлин. — Неужели ты не понимаешь?
— Но он никогда мне этого не говорил, — слабо сопротивлялась Вирджиния.
— А ты хоть раз призналась ему в своей любви? — спросила Кэтлин. Вирджиния неуверенно покачала головой.
— Послушайте меня, дорогие леди, — прервала их бабушка. — Мой внук самый сильный, самый храбрый из всех, кого я знаю, но не стоит полагаться на его разум. Сейчас он никак не решит, что ему делать: то ли расцеловать Джинни, то ли бежать от нее куда подальше! Я уверена, что ты любишь его, черт возьми! Так будешь ли ты, девочка, бороться за него или отдашь его той, кто его не заслуживает?
Вирджиния все еще опасалась следовать велению сердца, которое подсказывало ей, что она бесконечно любит Митча. Она не пощадила бы ради него ни души, ни тела. Без него ей просто не жить. Мудрая Харриет Стоун права: она обязана бороться за любимого.
— Неужели тебе повредит, если ты пообедаешь с нами и заодно поговоришь с ним? — уговаривала ее Кэтлин.
Вирджиния решительно приподняла подбородок. Теперь она была готова отстаивать свою любовь.
Семейство Митча и Жаклин, разместившись в гостиной, поглощали аппетитных жареных цыплят, которыми потчевала их Дорис. Митча не было, и Вирджинии казалось, что мир опустел. В гостиной царила напряженная тишина. Никто не решался начать разговор. Первой не выдержала Кэтлин.
— Джинни, — спросила она, — сколько у тебя в школе учеников?
— Тридцать.
— Кошмар! — скривилась Жаклин. — От такого количества детей я бы, наверно, сразу сошла с ума.
— Не сомневаюсь, — язвительно отреагировала Кэтлин.
— С годами твои манеры не делаются лучше, — проворчала Жаклин. — Ты должна уважать старших.
— Что-то не так, Жаклин? — удивилась Кэтлин.
Вирджиния с трудом сдержала улыбку, заметив, каким взглядом наградила Жаклин сестру Митча.
— Я не обязана терпеть твое поведение, Кэтлин, да еще когда мне в горло не лезет эта дохлая курица и приходится обедать в лачуге, черт знает в каком захолустье!
— Кэтлин, — строго произнесла мать Митча, — оставь Жаклин в покое.
— Вы, мисс, и вправду не обязаны терпеть все это, — обрушилась на Жаклин обиженная Дорис. — Можете оторвать свой костлявый зад от моего дивана и покинуть мой дом.
Дверь со скрипом отворилась, и вошел Митч. На нем были белая рубашка и те кожаные брюки, в которых он ловил рыбу у дома Холденов. Сердце Вирджинии учащенно забилось.
— О, Митчелл, ты же знаешь, я не выношу, когда ты одет так небрежно, — попеняла ему мать.
— Эти брюки действительно ужасны, — тут же подключилась Жаклин.
Но Митч словно и не слышал их воркотни. Он смотрел на Вирджинию.
— Мисс Холден, — приветствовал он ее.
— Мистер Стоун, — не менее чопорно отозвалась она и вдруг поняла, что не может отвести взгляда от его глаз, что просто тонет в этом теплом синем океане. Гнев, обиду, скопившиеся в ее душе за эти несколько часов, как будто смыло морским прибоем. И ей хотелось поскорее броситься в его сильные объятия и утонуть в них.
Харриет красноречиво кашлянула, и Митч отвел глаза в сторону.
— Возьми тарелку, мой мальчик. Тебе необходимо подкрепиться.
— На месте Митча я не отважилась бы есть этого цыпленка, — не сдержала язычок Жаклин.
Дорис нахмурилась, но не успела она и слова произнести, как Вирджиния мягко посоветовала:
— Мисс Дюпрэ, в городе есть довольно сносный ресторан, вы можете пообедать там.
— Нет, спасибо, мисс Холден, — надменно ответила Жаклин. — Не хотелось бы покидать ваше общество.
— О, мы не обратим внимания на ваш уход. Вряд ли он нас огорчит, — ехидно заметила Вирджиния.
Харриет Стоун довольно хихикнула, а Кэтлин захохотала.
— Фейт, вы тоже хотите, чтобы я ушла? — трагически спросила Жаклин у миссис Стоун.
— Ни в коем случае, Жаклин, — замахала та руками. Жаклин бросила на Вирджинию торжествующий взгляд.
Между тем Митч устроился рядом с Вирджинией и спокойно обратился к ней:
— Ну и как идут дела в школе? Все в порядке?
— Да, я только что рассказывала Кэтлин, что у меня тридцать учеников. Они — сущее наказание, но учиться хотят!
— Тридцать? И, наверно, все из кожи вон лезут, чтобы обратить на себя внимание новой учительницы, — усмехнулся Митч.
Вирджиния, смутившись, покраснела.
— Ты уже снял повязку. Как твоя голова? — спросила она.
— Лучше. Но, кажется, — проворчал он, бросив взгляд на Жаклин, — начинает болеть снова.
— О, Митч, — поспешила вмешаться Жаклин, — давай я помассирую тебе голову. Помнишь, как я, бывало, сидя у тебя на коленях, заставляла тебя расслабиться, водя пальцами по волосам?
У Вирджинии от ревности заныло сердце. А Митч нахмурился.
— Это было так давно, — ответил он. — Мне было тогда всего тринадцать лет.
