Карен Брукс - Неповторимая весна
Добрый Уолш даже не стал задавать лишних вопросов.
— Хорошо, я за тобой заеду, — просто ответил он.
— Ну и денек сегодня! Ужасно устала, — сказала Дороти секретарше, заглянувшей в кабинет, чтобы попрощаться.
— Я тоже.
— Мне кто-нибудь звонил, пока я общалась с Хедлоу?
— Если тебя интересует, звонил ли Эдди Брасс, то могу сказать — звонил, причем неоднократно. И конечно, не поверил, будто ты настолько занята, что не можешь поговорить с ним.
— Тем хуже для него.
— Тем хуже для тебя, ибо я решил потребовать объяснений лично! Что происходит, Дороти? — бросил с порога Эдди, входя в кабинет.
Секретарша предпочла немедленно ретироваться. Пропустив ее, Брасс плотно прикрыл за собой дверь.
В первый момент, ошеломленная столь внезапным его появлением, Дороти растерялась. От пережитой обиды и боли едва сдерживала закипавшие слезы. Но овладела собой, гордо вскинула голову. Не хватает еще впасть в истерику или того хуже — устроить ему скандал. Она решила, что самое правильное — вести себя достойно.
— Ты и сам мог бы догадаться, — произнесла наконец Дороти. — Я хочу раз и навсегда прекратить наши отношения.
Если бы она не знала, что Брасс отличный притворщик, наверняка поверила бы тому недоуменному выражению, которое появилось на его лице: у него даже губы дрогнули, словно от внезапной боли.
— Может, все же объяснишь?
Дороти тяжело вздохнула, словно перед прыжком в ледяную воду.
— Мне казалось… наш праздник в Майами…
— Возможно, там я еще не была готова к такому решению.
— К чему ты ведешь, Дороти?!
— Не кричи, пожалуйста…
— А ты объясни по-человечески.
Дороти вспыхнула.
— Я поняла, что ошиблась в своих чувствах. Вот и все. — Она произнесла слова твердо, хотя в глубине души сознавала, что это самая большая ложь в ее жизни.
— Скорее, ты ошибаешься сейчас. По некоторым косвенным признакам я могу судить, что мы с тобой… отличная пара.
— Нет! — быстро возразила она. — Не нужно говорить «мы с тобой», «пара» или что-то в этом роде… Прошу тебя принять мое решение как окончательное.
— А если я не соглашусь?
Дороти заставила себя быть жесткой.
— Я надеялась, мы сможем расстаться безболезненно, но ты не оставляешь мне иного выхода, поэтому буду говорить прямо. Я позволила увлечься иллюзией, казавшейся прекрасной… Но дурман прошел…
— И когда же ты протрезвела? — не без издевки спросил он.
— Практически сразу же, как вернулась к обычной жизни. Она все расставила по местам, все высветила в истинном свете.
— Понятно. Иными словами, ты сделала свой выбор согласно логике, которой так кичишься.
— При чем здесь логика?
— А как же? Разве не сама ты говорила, что люди не должны быть рабами своих чувств и всегда существует выбор… Очевидно, тебе удалось вырваться из рабства.
— Если на то пошло, — сдержанно произнесла Дороти, — будь ты понаблюдательней и менее толстокожим, наверняка уловил бы, что мои чувства были не столь сильны, чтобы от них нельзя было освободиться.
Эдди пожал плечами.
— Вам лучше знать, мисс Ламбер.
— Нам еще необходимо уладить несколько общих дел. Нужно пристроить Джеки и щенков… Я не собираюсь бросать их на произвол судьбы.
— Забавно… Мужчину вы выбрасываете из своей жизни без всяких угрызений совести.
Ладони у Дороти стали влажными, горло сжалось, она не могла смотреть ему в глаза, боясь выдать ложь, и… продолжала лгать:
— Некоторые угрызения совести я испытываю… Мне с самого начала не стоило давать вам повод рассчитывать или надеяться на что-то, поскольку…
— Поскольку я недостаточно… породист?
Это была откровенная, вызывающая издевка, но Дороти подумала о гораздо более серьезном для нее. Разве может быть порядочным человек, прибегающий к обману ради достижения своих целей? Или способный использовать для этого искренние чувства женщины? От таких лучше держаться подальше.
— Да, ты недостаточно хорош, Эдди, — твердо сказала она.
10
Первым желанием Брасса было врезать ей как следует, сбить спесь. Эта гордячка нанесла ему жесточайший удар и заслуживала того, чтобы поставить ее на место. Угораздило же его влюбиться в женщину, олицетворяющую собой как раз тот тип, который он больше всего презирал. Сдержав бешенство, Эдди лишь окинул Дороти холодным взглядом.
— Желаю вам счастья, мадам.
— Вам также, — процедила она сквозь зубы.
— Очень любезно с вашей стороны.
— Вот мы оба и ведем себя как воспитанные, приличные люди. Спасибо за урок. Прощайте…
Брасс хлопнул дверью и выскочил в коридор. Как назло, лифт задержался на верхних этажах, а потом безостановочно пролетел вниз. Эдди тупо ждал, отсчитывая светящиеся и гаснущие на узеньком табло цифры. Наконец лифт прибыл. И первым, кто шагнул ему навстречу, оказался Джек Уолш.
— Мистер Брасс, не так ли? — радушно развел он руками. — Вот неожиданность. Кажется, у вас с Дороти общее дело? Извините, я немного в курсе… Надеюсь, ее советы пошли вам на пользу?
— Мы разобрались, — без всякой учтивости бросил Эдди, развернулся и, вместо того чтобы дождаться лифта, направился к лестнице.
Эту страницу своей жизни он захлопнул навсегда.
Эдди плохо помнил, как ехал домой, даже проскочил развилку, где должен был свернуть на Кейп-Код, пришлось разворачиваться и возвращаться назад.
Нет, так нельзя, собирая всю свою волю, думал он. Нельзя распускаться! Не стоит из-за женщины, как бы дорога она тебе ни была, давать волю эмоциям. Все встанет на свои места, как только ты вернешься в тот мир, где чувствуешь себя королем, и займешься своим делом. Оно тебя не обманет и не предаст.
В настоящий момент Эдди жалел, что накануне отказался от спасательных работ в районе Мадагаскара, где затонул сухогруз. Не захотел надолго расставаться с Дороти. Вот и глупец! Сейчас возглавлял бы команду, а не копался в собственном, потерпевшем кораблекрушение сердце. Впрочем, в таком состоянии нельзя работать. Это равносильно самоубийству. Одно неверное движение — и море безжалостно возьмет свою дань…
Он представил, как изведется дома, если будет сидеть сложа руки и не найдет себе применения. И тут Брасс вспомнил о давнем предложении приятеля принять участие в подводных киносъемках. С маленькой группой тот снимал для телевидения сюжет о морских обитателях северной части залива Мэн у острова Монхиган. Брасс предпочитал более серьезное занятие, чем погружение с камерой на незначительную для его квалификации глубину, но для теперешнего раздрызганного состояния — это как раз то, что надо. Вполне безопасно, а главное — он отвлечется и успокоится.
