Кристина Ролофсон - Снега Колорадо
— В том же году, когда вышла эта песня, я получила премию «Лучший молодой исполнитель в стиле „кантри“».
Джесси тотчас же поняла, что напрасно заговорила об этом. Дэну хотелось вспоминать о ее жизни за пределами Колорадо не больше, чем ей. Лучше бы она прикусила язык.
— Какие планы на сегодня?
— Провести вот так весь день.
— И не мечтай, шериф. Мне нужно купить рождественские подарки.
— Как ты смотришь на то, если мы с Анной останемся, а ты походишь по магазинам одна?
— Наверное, по телевизору опять футбол, — предположила Джесс.
— В одиннадцать. Играет «Колорадо», — признался Дэн.
— Давай позавтракаем в постели.
— В постели мы можем делать все что угодно. Джесси протянула руку к телефону на ночном столике.
— Тебе нужно подкрепиться, шериф. Что ты хочешь на завтрак?
— Омлет. — Дэн привлек к себе ее обнаженное тело. — Но не прямо сейчас.
— Твоя очередь, — объявила Джесси, заходя в номер с горой свертков. Дэн изумленно посмотрел на нее.
— Сколько же ты всего накупила?
— Много, — удовлетворенно ответила она. — Извини, что так долго.
— Ничего страшного. — Он взял у нее из рук пакеты.
— В зеленый не заглядывай, — предупредила Джесс.
— Это для меня?
— Я тебе ничего не скажу. И не проси. Дэн сделал вид, что собирается развернуть пакет.
— Ну хотя бы намекни.
— Поставь сейчас же!
Анна оторвалась от книжки-раскраски.
— Ты опять ходила к Санта-Клаусу?
— Да. И он был очень занят. — Джесси обернулась к Дэну. — Готовься, в магазинах еще больше народа, чем вчера.
Дэн вздохнул.
— Как же быть?
— Можешь не торопиться. — Джесси направилась к телефону. — Я закажу бутерброды, а потом посижу с Анной, пока она раскрашивает книжку.
— Я ненадолго, — пообещал Дэн. — Как ты думаешь, Грейс понравится кофеварка?
Первый раз Анну вырвало в три часа, через полчаса после ухода Дэна. Джесси пыталась не поддаваться панике, но это было непросто Вытерев девочке лицо, она обнаружила, что у той горячий лоб. Неудивительно, что Анна все утро довольствовалась раскраской и куклами. Ребенок заболел, но ни Джесс, ни Дэн не заметили этого.
— Головка болит, — хныкала Анна.
— Знаю. Попытайся заснуть.
Джесси отнесла девочку в кровать и положила ей на лоб смоченное в холодной воде полотенце. Хорошо бы Дэн вернулся как можно скорее. Возможно, такое случается не впервые. Он должен знать, что делать.
Его пришлось ждать долгих два часа. Анну рвало каждые двадцать минут, пока наконец, как решила Джесс, у нее не опустел желудок. Джесси пела ей песни, успокаивала ее, вытирала лицо холодным полотенцем и молилась, чтобы Дэн как можно быстрее нашел кофеварку и вернулся в гостиницу. Только он решит, вызывать ли врача. Если, конечно, девочке не станет хуже Когда Дэн вернулся в номер, Анна заснула. Он вошел в комнату, и его радостная улыбка моментально сползла, когда он увидел лицо Джесс.
— Что случилось?
— Тес, — предупредила его Джесси. — Она наконец уснула. Ее рвало несколько раз. Дэн увидел полотенце на лбу Анны.
— У нее температура?
— По-моему, да, но у меня нет градусника.
— Я вызову врача.
Сняв трубку, Дэн позвонил в регистратуру.
— Мама! — проснувшись, воскликнула Анна, ища глазами Джесси. — Мама!
Джесси, мельком увидев пораженное лицо Дэна, схватила девочку на руки и поднесла к раковине. Когда приступ рвоты прошел, Джесс успокоила плачущую Анну, а Дэн переговорил с дежурным администратором.
— Возможно, ее положат в больницу. Будем надеяться, она просто отравилась, но врачу ее показать надо. Здесь неподалеку есть клиника.
— Хорошо, — сказала Джесс, укладывая Анну на кровать. — Бери ее куртку, а сверху мы укутаем ее в одеяло.
Дэн не тронулся с места, глядя на нее со странным выражением.
— Она назвала тебя мамой.
— Наверное, в бреду, она заснула и… Дэн не очень-то удовлетворился этим объяснением.
— Но почему мамой?
— Ну и что в этом такого… Он оборвал ее:
— Так нельзя, Джесс. Ты же понимаешь, так нельзя.
Ей было в настоящий момент все равно, что можно, а что нельзя.
— Ты будешь шевелиться?! Дэн отшатнулся от нее, словно получил пощечину.
— Ты ей не мать, Джесс, — в его тихом голосе прозвучали стальные нотки. Ты эстрадная певица, случайно попавшая в Голд-Сити.
— Я никогда не притворялась никем другим, — прошептала Джесс и поспешила к гардеробу за курткой Анны.
Дэн поднял брови.
— Правда?
— Я не внушала ей этого! Просто когда ребенку плохо, он всегда зовет маму. Ты же сам видишь, у нее горячка…
— Пошли, — сказал он, вырывая у нее из рук куртку. — В одном ты права — мы теряем время.
— Дэн!
Он обернулся.
— Что?
— Извини.
— Джесс, я очень люблю свою дочь. Если с ней что-либо случится…
. — С ней все будет в порядке, — взяла его за руку Джесс. — Правда. Мы оба позаботимся о ней.
— Ты права, — произнес он голосом, пронизанным беспокойством и чем-то еще, что Джесс не смогла точно определить. — С ней все будет в порядке. Что бы мне ни пришлось для этого сделать.
Глава 12
Джесси от нечего делать рисовала печальные рожицы в целых нотах партитуры той песни, которой, как ей казалось, обеспечен успех. Она не могла сосредоточиться на работе с тех самых пор, как вернулась в Голд-Сити из Денвера. Дэн тогда высадил ее перед домом и после этого не звонил.
Точнее, звонил — один раз, сказать, что Анне стало лучше, он с кем-то договорился и девочку будут забирать из сада и отводить к Бесс. И сказал, что не хочет больше навязываться.
Навязываться. Джесс вывела это слово на листе нотной бумаги. Она представить не могла, сколько боли может причинить всего одно слово.
Джесс написала еще одно слово — «мама». Слово, которое и стало причиной всех неприятностей. Заболевший ребенок назвал ее мамой, что очень расстроило отца. Настолько расстроило, что тот избегает ее сам и держит подальше Анну, словно Джесс заразная.
Уже четыре дня они не виделись. Нет еще и десяти часов, а Джесси уже выпила целый кофейник и три чашки чая в придачу, встав в пять утра. Почему-то последние несколько ночей ей не спится.
Джесс вздрогнула, услышав телефонный звонок. Трубку она сняла не сразу. Как ей хотелось, чтобы это оказался Дэн и весело спросил у нее, что она приготовит на ужин. Или объяснил, почему утром его не было в кафе.
— Алло?
Из трубки послышался голос Бесс:
— Привет. Я помешала тебе работать?
— Да нет. Как ты поживаешь?
