Шона Майклз - Леди и полицейский
На сей раз его ярость была так велика, что омыла ее, словно горячей волной. Тэсс тщетно попыталась вырваться из его железных пальцев.
— Да, черт возьми! — крикнула она. — Убери ограду, и дело с концом!
— Хватит! Хватит! Хватит!
Пронзительный, полный отчаяния голос Уэсли заставил Тэсс окаменеть. Закери отдернул руки и отскочил, словно обжегшись. Они разом обернулись. Мальчик стоял в нескольких шагах с искаженным, залитым слезами лицом. Его крик, казалось, вырвался из самых глубин души. Тэсс словно потеряла дар речи.
— Почему вы ссоритесь? Разве это обязательно! С папой вы тоже всегда ссорились!
Уэсли круто повернулся и бросился прочь. Тэсс устремилась вдогонку, понимая только одно — надо как-то объясниться с сыном.
Обогнув дом, она увидела то, что заставило время страшно растянуться: по проезжей части, на которую стремглав выбежал Уэсли, неслась машина. Она неумолимо надвигалась, и вся эта картина в глазах Тэсс была однотонной, нереальной, сак в ночном кошмаре. Она была все еще так далеко, что могла лишь предостерегающе крикнуть. Если Уэсли и слышал ее, то не подал виду, а когда все-таки почувствовал неладное, было уже поздно. Машина ударила его передним бампером, подбросила вверх и поймала на капот, словно играя с живой куклой. Удар был негромок, но он пронзил сознание Тэсс и повторился многократно.
Она закричала и продолжала кричать, когда завизжали тормоза и все это вместе слилось в один ужасный звук трагедии. Когда машина замерла, тело Уэсли скатилось с капота на асфальт.
— Господи, Господи Боже…
Тэсс шептала эти слова, простирая руки к сыну.
Уэсли лежал в пугающей неподвижности, одна нога повернута под странным углом. Он дышал, но слишком часто и неглубоко, и его голубоватые веки были плотно сомкнуты.
Тэсс попыталась припомнить хоть что-нибудь из того, что изучала на курсах первой помощи, но не могла. Лишь материнский инстинкт не позволил ей схватить сына и прижать к груди в запоздалой попытке уберечь от опасности. Если бы только, если бы только можно было вернуть последние десять минут и прожить их заново, совсем иначе! Но больше всего она желала быть на месте Уэсли, быть жертвой вместо него. Он пострадал из-за нее, и это было несправедливо.
Нащупав пульс, Тэсс ощутила, как он слабеет, исчезает.
— Нет! — закричала она пронзительно. — Пусть это буду я! Я заслужила это, а не он!
Слезы хлынули потоком, и все поплыло перед глазами. Кругом звучали голоса, но они доносились до Тэсс как сквозь слой воды. Она очнулась, когда ее взяли за плечи и потянули прочь.
— Нет! Ему нужна помощь!
Она сопротивлялась так яростно, что ее отпустили, и настойчивый, требовательный голос Закери сказал:
— Я помогу ему.
— Ты уже помог более чем достаточно, — тупо возразила Тэсс, борясь с желанием вцепиться в тело сына и не отпускать его из страха, что все кончено.
— Послушай, — сказал Закери, присев рядом на корточки (его голос был ровным, убеждающим — так говорят с человеком в состоянии шока), — я не раз оказывал первую помощь и умею это делать.
Смысл его слов проник в одурманенное страхом сознание Тэсс. Она взглянула на сына. Тот был мертвенно-бледен, лоб покрылся испариной. «Предсмертной!» — подумала Тэсс в ужасе, почти уверенная, что потеряла его.
— Я мать! — взмолилась она. — Я должна быть рядом… должна помочь…
— Ты сейчас ничем не поможешь, — мягко возразил Закери. — «Скорая» уже в пути, но время идет…
Тэсс заглянула в потемневшие, суровые глаза и послушно отодвинулась. Сквозь пелену слез она следила за тем, как Закери осматривает Уэсли, и только теперь заметила, что возле головы мальчика образовалась лужица крови. Это зрелище заставило ее прикусить губу так сильно, что во рту стало солоно — она боялась, что не удержится от душераздирающего крика. Сердце ее лежало в груди, как ком льда.
Вдалеке раздалась сирена «скорой помощи». Новая волна испуга омыла Тэсс. Будет Уэсли спасен или нет? Обнимет ли она его еще хоть раз?
* * *— Вот, выпей это, — негромко предложил Закери, протягивая ей пластиковый стаканчик с дымящейся темной жидкостью.
Они находились в комнате ожидания в отделении неотложной помощи. Тэсс машинально поднесла стаканчик к губам и сделала поток, потом с гримасой отвращения поставила его на столик.
— Я не пью кофе.
— Знаю. Я подумал, что тебе не помешает взбодриться.
— Чтобы не уснуть? — с горькой иронией спросила она. — Я не уснула бы сейчас, даже если бы от этого зависела моя жизнь!
Слова «зависела жизнь» заставили ее содрогнуться. В этот момент жизнь Уэсли, а вовсе не ее зависела от мастерства хирургов. А ей оставалось только молиться и ждать.
Чтобы не поддаться отчаянию, Тэсс вскочила и принялась ходить по комнате, со смутным облегчением сознавая, что больше никого в ней нет.
— Я только что звонил тебе домой. Шон и Кэти в конце концов уснули.
Тэсс слышала слова Закери, но их значение ускользнуло от нее. В голове царила сумятица, мелькали обрывки образов и фраз, и, чтобы не утонуть в этой мешанине, она повторяла про себя детский стишок, который столько раз читала Кэти.
Шалтай-Болтай сидел на стене.
Шалтай-Болтай свалился во сне.
Вся королевская конница, вся королевская рать
Не могут Шалтая,
Не могут Болтая,
Шалтая-Болтая поднять!
Эта забавная прибаутка крутилась в сознании, пережившем тяжелый шок, и, к счастью, не давала проникнуть ни единой связной мысли.
Тэсс мерила шагами помещение и сама себе казалась обреченным на слом зданием, по которому уже нанесен удар чугунной гирей. Казалось, она ощущала трещины в своем фасаде и не знала, сумеет ли привести себя в порядок для оставшихся детей, если Уэсли не станет.
— Сколько еще ждать? — пробормотала она, глянув на часы. — Уже два часа прошло…
Два часа в аду, мысленно добавила она, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони.
— Кроме перелома Уэсли получил черепно-мозговую травму, потому операция и идет так долго. Все будет в порядке, увидишь.
— Откуда ты знаешь? Ты что, предсказатель будущего?
Тэсс снова начала бить нервная дрожь при воспоминании о том, как выглядел Уэсли, когда его с бесконечными предосторожностями переложили на носилки: как сломанная кукла.
Закери помедлил, потом решительно подошел и обнял Тэсс. Она не противилась: у нее не было на это сил. Сцена на заднем дворе мучила ее несказанно, питая острое чувство вины, и объятие снова о ней напомнило. Из-за ссоры между ней и Закери Уэсли сейчас находился на операционном столе.
