Лилиан Пик - На пороге любви
Наблюдать за ними было настоящей мукой, поэтому она не стала сопротивляться, когда рука Рика крепко сжала ей руку. Она позволила ему повести себя к двери, но какое-то странное чувство вины заставило Клеон обернуться и встретить пристальный, осуждающий взгляд Эллиса. Она ответила на его осуждение вызывающей улыбкой, желая как следует досадить ему, но он так посмотрел в ответ, что она пожалела о своем вызове.
— Вы давно участвуете в этих играх с модой, Клеон? — спросила Нора после того, как они уселись за столиком в кафе и сделали заказ.
— По сравнению с вами, совсем недавно, — ответила Клеон.
— Я слышала, что «Салону» угрожает закрытие. Слухи об этом ходили еще до вас.
Клеон вздохнула:
— С того момента, как я пришла туда, почти ничего не изменилось. Так что угроза остается.
— Тираж все время падает, — сказал Рик. — Бен говорит, что даже рекламодатели покидают нас. Я не хотел бы говорить о крысах, бегущих с тонущего корабля, но…
— Если мы и идем ко дну, то не потому, что не хотим изменить положение дел, — сказала Клеон.
— Мистер Ферс и его конфедераты так же чувствительны к переменам, как носороги.
— Помяни черта, — прошипел Рик, — и он тут как тут. Кто бы мог подумать, что наследница и ее возлюбленный снизойдут до подобного места!
— Но все сливки общества бывают здесь, Рик, — возразила Нора. — Это место знаменито своими пирожными. Эта женщина, честное слово, нечто потрясающее. Ему стоило бы дать гран-при за хороший вкус.
— А кто сказал, что он не получил его? — ответил Рик, застыв от восхищения перед девушкой, которая пододвинула стул поближе к своему кавалеру.
— Вы знаете, — сказала Нора, и Клеон была рада переключить свое внимание с тех двоих, сидящих в другом конце зала, — я должна вам сказать, Клеон, что вы девушка совсем не того сорта, чтобы выдержать условия нашей работы. — Она пристально разглядывала ее, как аналитик в лаборатории. — Глаза слишком яркие и открытые, выражающие трогательную невинность, непослушные кудряшки маленькой девочки…
— Но при всем при том, — вмешался Рик, обнимая Клеон за плечи, — фигура, которая… которая… как бы это сказать, напрашивается на приключение…
— Это ее счастье, — вздохнула Нора, глядя на свои пухлые формы, — но соедините все, что у нее есть, вместе, и вы получите…
— Динамит, — прервал ее Рик, наклонившись поцеловать щеку, которая не успела увернуться от него.
Клеон хотелось, чтобы он перестал разыгрывать любовь, которой на самом деле не испытывал. Принесли кофе, и они стали пить, комментируя его изысканный вкус и тонкий аромат. Нора вернулась к прерванной теме:
— Я сомневаюсь, что вы обладаете достаточной силой, чтобы строго придерживаться курса, моя дорогая. Вы знаете, если вам все же удастся увеличить тираж журнала, который вы редактируете, ваша работа станет еще сложнее, придется ладить с торговыми агентами, которые добиваются, чтобы их товары были представлены публике, производители сохранят с вами хорошие отношения, только если им удастся извлечь для себя что-то полезное из вашего журнала, и так далее. Это не та блестящая жизнь, которую некоторые себе представляют.
— Скажите мне, Нора, — попросил Рик — его рука по-прежнему обнимала плечи Клеон, — насколько сильно вы, журналисты, можете влиять на моду, о которой пишете? Можете вы, например, убить «стиль» еще в зародыше?
— Можем, Рик, если сильно постараемся. Но мы редко это делаем. Мы обычно пишем о том, что видим, и предоставляем читателям самим судить обо всем. Зато модный обозреватель, который пишет для ежедневной газеты, если захочет, может помочь моде, с восторгом отзываясь о ней. Если последовательность его действий окажется верной, если его способности выбирать или отвергать новый стиль будут хорошими, если он сможет увидеть моду в контексте времени и — что очень важно — оставит в стороне свои симпатии и антипатии, когда будет описывать или рекомендовать моду, тогда мир моды будет лежать у его ног, умоляя о внимании к себе.
— Ну вот, — сказал Рик, глядя в глаза Клеон и сжимая ее плечи, — если ты когда-нибудь сумеешь воспользоваться своим волшебным обаянием и повлиять на нашего шефа, заставив его сделать «Салон» современным, ты знаешь, что тебя ожидает.
— Но если верить Норе, — Клеон безуспешно пыталась освободиться от объятий Рика, — меня вскоре уволят, так как я совсем не того типа, чтобы продержаться до конца.
— Ты заставляешь меня работать гадалкой, дорогая. Я не могу предсказать твою судьбу. — Она взглянула на Эллиса и Карин. — Зато легко предскажу будущее этим двоим. Я уже слышу звон свадебных колоколов. Судя по тому, как они смотрят друг на друга, долго ждать не придется.
Клеон испытала неприятное чувство, причиной которого была не душная атмосфера и не великолепный кофе.
— Кстати, о семействе Ферсов, — продолжала Нора, — вы приглашены к ним на бал сегодня вечером?
— Да, — ответила Клеон, — но только потому, что я у них работаю. — Она встала, собираясь уходить. — Рик будет моим кавалером, не так ли?
— Да, и жду этого с нетерпением, дорогая.
На эти ласковые слова Нора прореагировала поднятием бровей.
— Счастливчики! Веселитесь!
Клеон вышла на свежий воздух, оставив позади болтовню и смех, и подняла лицо, давая дождю и ветру охладить щеки. Она видела серое небо, готовое к ливню, поспешное бегство прохожих, спешивших в укрытие, и чувствовала на своей коже первые скупые и беспорядочные капли дождя, которые оживляли и возвращали ей уверенность в себе. Она знала, что должна вернуться в мир реальных вещей и изгнать из своей жизни искусственность, которая царила в кругах высокой моды.
Она увидела Эллиса с женщиной, которая, несомненно, должна была стать его женой, которая так совершенно вписывалась в его окружение. По сравнению с ней она, Клеон Эстон, была чужой и случайной.
Глава 8
Вечером Клеон наряжалась на бал, не предвидя для себя никакого удовольствия. Летящие складки вечернего платья от Франциза ниспадали каскадом от плеч до пят. Ткань люминесцентного цвета обволакивала Клеон, подобно языкам пламени, подчеркивая ее бледность.
Однако, наложив грим, она преобразилась — необычно яркий блеск ее глаз скрывал грусть, грызущую Клеон изнутри; казалось, в ней произошли таинственные внутренние изменения. Это слегка обеспокоило Клеон: если и можно было счесть ее, судя по внешнему виду, искушенной, самой ей было хорошо известно — под броской оболочкой ее сущность осталась неприкосновенной, открытость и абсолютная искренность ее натуры не изменились.
