Эстер Модлинг - Дневник актрисы
– Скорее всего, нет, – мягко сказала Конни.
Гнев сына не произвел на нее ни малейшего впечатления. Она лишь тайком чуть сжала ладонь Дани. Дани растерялась, изо всех сил стараясь не выдавать свои чувства. Что означает этот тайный жест? Может быть. Конни просит ее о помощи? Она пристально взглянула на пожилую женщину. Заметила мелкие бисеринки пота на гладком лбу, бледность, проступившие синяки под глазами. В одно мгновение грозные признаки болезни проступили на ее лице.
Дани решительно поднялась.
– Оливер, – сказала она твердо. – Нам пора идти. Твоей матери надо отдохнуть.
– Но ведь мы... – начал было Оливер.
– Мэтт велел нам не утомлять Конни, – решительно прервала Дани.
Теперь она была уверена, что правильно поняла жест Конни. Она почувствовало еще одно слабое рукопожатие – жест благодарности.
Оливер пристально посмотрел на мать.
– Что ж, превосходно, – заявил он. – Но только не надейся, что ты ответила на все вопросы. Я вернусь попозже, ближе к вечеру, и тогда мы с тобой поговорим обо всем.
Он с неохотой поднялся. Дани взглянула на него с сочувствием. Было видно, что разговор с матерью не только не успокоил его. Напротив, у него теперь было еще больше тревожных вопросов, чем раньше...
– Если Мэтт тебе разрешит, то приходи, – с легкой и нежной насмешкой поддразнила его Конни.
– Разрешит, будь спокойна, – мрачно отозвался Оливер. – И тогда ты расскажешь мне, что случилось.
Конни устало засмеялась.
– Ничего другого я от тебя и не ждала, – с нежностью отозвалась она. – Забыла спросить: вы хорошо провели выходные?
Непроизвольно Дани сжала ей руку. Конни бросила ей испытующий взгляд. Она с тонкой женской интуицией поняла, что Дани есть, что сказать ей.
Но Дани, едва увидела Конни в таком состоянии, в постели, бледную, измученную, поняла: пройдет какие-то время, прежде чем Дани сможет задать свои вопросы.
– Было очень мило, – отозвалась Дани, отпуская руку Конни. – Желаю вам скорейшего выздоровления, – добавила она неловко.
– Спасибо, милая, я постараюсь, – рассеянно ответила Конни. Она прекрасно поняла, что Дани нарочно избегает какого-то серьезного разговора. – Увидимся позже. Оливер, пожалуйста, не досаждай Мэтту, хорошо? – с улыбкой добавила она, целуя сына.
Оливер знакомым жестом сдвинул брови.
– Этого Мэтта голыми руками не возьмешь, – недовольно сказал он. – Но мы с ним еще поговорим, будь спокойна.
– Я в этом не сомневаюсь, – нежно засмеялась Конни.
Они уже закрывали за собой дверь, когда сзади послышалось:
– Дани?
Она обернулась.
– Дани, милочка, задержись на минутку, хорошо? – попросила Конни.
Она приподнялась на подушках, явно готовая к разговору.
– Я не долго. – Дани ободряюще улыбнулась Оливеру, предостерегающе вытянув руку: он уже собирался вернуться вслед за ней в комнату.
Конни пристально взглянула на нее.
– Скажи, за эти два дня случилось что-то, о чем я должна знать?
Конни понизила голос, чтобы Оливер, который стоял в дверях, не услышал ее.
– С Оливером? Нет, ничего, – так же тихо ответила Дани.
Пожилая дама с пониманием кивнула.
– Понятно. Значит, все же что-то случилось. Я не ошиблась.
– Нет, не ошиблись, – опустила голову Дани.
К чему было скрывать? Конни, несмотря на болезнь, сердцем почувствовала, что что-то произошло. Ее не удалось бы обмануть. Материнское сердце не обманешь.
Коннй пристально вглядывалась в лицо Дани.
– Понимаю. Ты догадалась. Я права? – тихо проговорила Конни, стараясь поймать глазами взгляд Дани.
Дани судорожно сглотнула. Она спиной чувствовала, что Оливер стоит в дверях и пристально смотрит на нее. Он не слышит слов, но наверняка понимает, что разговор непростой. И обязательно начнет задавать вопросы!
– Да, я догадалась. – Дани еще ниже опустила голову.
– И теперь ты хочешь поговорить со мной об этом, – предположила Конни.
– Нет, не сейчас, – покачала головой Дани. – Это может подождать вашего выздоровления.
К чему теперь спешка? Один этот краткий диалог подтвердил, что опасения и догадки Дани – истинная правда.
– Действительно, – согласилась Конни с грустной улыбкой. – Эта тайна ждала своего часа тридцать восемь лет. Подождет еще несколько часов. Приезжай ко мне завтра, хорошо? Только без Оливера.
– Если Мэтт разрешит, – кивнула Дани. – Приду обязательно. Но, право же, спешки никакой нет.
И Дани ласково пожала руку Конни.
– Есть. Поверь мне, нужно торопиться, – неожиданно сказала Конни, и Дани с изумлением увидела, что прекрасные глаза заблестели от слез.
Дани вгляделась в глаза Конни и почувствовала, как сердце ее словно придавил камень – так красноречив был взгляд Конни, таким ясным было ее безмолвное послание.
Дани с трудом перевела дыхание.
– Я обязательно приду завтра, – пообещала она. – Приду одна.
– Вот и хорошо. – Конни с явным облегчением откинулась на подушки. – И знаешь что, Дани. Не переживай. Поверь моему опыту. То, что кажется тебе черным, на самом деле не так страшно. Так же, как и белое вовсе не так прекрасно, как кажется. В жизни черного и белого вообще нет.
Дани не была в этом так уверена. Слишком трагичное выражение промелькнуло в глазах Конни. Словно во сне, она вышла из дверей клиники. Оливер не отставал он нее.
– Что сказала моя мать? – требовательно повторил он в десятый раз.
Настойчивые вопросы начались сразу же, едва за ними закрылась дверь палаты.
Дани лихорадочно обдумывала ответ.
– Она поручила мне позвонить Джанет и попросить, чтобы она привезла ей кое-какие вещи. – Она не смогла придумать ничего лучше этого. – Речь идет о некоторых интимных принадлежностях. Она бы попросила тебя, конечно, но раз пришла я, Конни подумала, что женщина с этим справится лучше. Вот и все.
– Понятно, – безразлично кивнул Оливер. Объяснение, к облегчению Дани, не вызвало у него никаких подозрений. – Что ж, я, пожалуй, пойду поищу Мэтта.
– Конечно, – с готовностью кивнула Дани. – Я понимаю, тебе будет проще разговаривать с ним без свидетелей. Так что я, пожалуй, пойду и....
– Пожалуйста, останься со мной, Дани, – глухо сказал он, и Дани почувствовала, как сжались его пальцы на ее запястье. Она повернулась к нему – на лице его было отчаяние.
Она понимала, как неуверенно он себя чувствует. Сама Дани давно привыкла к мысли, что не является центром жизни для своей матери. И мать тоже не была главным человеком для нее. Но для Оливера мать была самым главным, самым близким на свете человеком... Ему, наверное, кажется, что весь мир рухнул. Дани молча кивнула.
– Спасибо.
Руки Оливера обвились вокруг ее плеч, и он нежно и тепло прижал ее к груди. Дани чувствовала неровное биение его сердца, слышала его прерывистое дыхание и понимала, как тяжело ему сейчас. И знала, что под его напором и показной грубостью скрывается душа уязвимая и нежная.
