Capa Сил - В паутине греха
— Слава Богу, я вас нашел! — сказал он. — С вами все в порядке? Вы не ранены?
— Нет, со мной все в порядке, но я беспокоюсь за Флайта. Он запутался в цепи, и я не могу его освободить, — сказала она и расплакалась.
— Ничего, я его вызволю. Где он? — спросил Макс и добавил, когда они вернулись к скамье Флайта: — Я забыл номер вашего места и решил, что вы там, под этой грудой полотна. Я вытаскивал людей, думая найти вас.
— К-какая смешная прич-чина — чтобы в-вытас-кивать людей, я хочу сказать, — проговорила она, и в голосе ее послышался истерический смех вперемешку со слезами, но он бросил на нее резкий взгляд и так же резко хлопнул ее по щеке.
— Не сомневаюсь, это очень смешно, но оставьте свой юмор на потом, — сказал он, а она провела рукой по своей щеке и с удивлением обнаружила, что она мокрая от слез, и тут же пришла в себя.
— Я не заметила, что плачу, — сказала она. — Извините меня, Макс, что я вела себя так глупо.
— Это вы меня извините, я был слишком груб. Ну а теперь давайте поможем Флайту и вытащим его отсюда. Господи, какие только неудобства не согласны претерпеть маньяки от собаководства ради какого-то никому не нужного кусочка картона!
— Мэриан, должно быть, страшно волнуется, — сказала Эмма.
— Мэриан сейчас утешает бесценный друг Доусон в баре, и она, возможно, и не подозревает об этих тривиальных событиях.
— Тривиальных?
— В некотором роде да. Я и сам знал, что завалится именно шатер с овчарками, пока не пошел выяснять. Комитет выставки не видит причин для прекращения деятельности, в барах жизнь бьет ключом, так что, согласно традиции, выставка продолжает свою работу. А теперь постарайся отвлечь внимание нашего приятеля, пока я попытаюсь применить грубую силу.
Эмме показалось, что прошла целая вечность, но наконец собака была свободна. Пес тут же сел и принялся лизать поврежденную переднюю лапу. Рана конечно же открылась, и Макс осторожно ее осмотрел, посетовав, что, поскольку он сейчас не на службе, при нем нет его саквояжа.
— Надо найти дежурного ветеринара и быстренько это заштопать, — сказал он и тут же увидел, что из руки Эммы на собачью подстилку капает кровь.
— Так вы все-таки ранены! — воскликнул он. — Какого черта вы молчали, когда я вас об этом спрашивал? Снова проявляете ненужный героизм, надо полагать, бросились спасать упавших.
— Мне кажется, просто разошлись швы, вот и все, — тихо сказала она. — Не понимаю, отчего вы все время обвиняете меня в проявлении излишнего героизма, мистер Грейнджер. Ведь это вы, а не я, бросились спасать людей.
Невольная улыбка, тронувшая его губы, исчезла, но веселый огонек в глазах не погас.
— Когда вы начинаете называть меня по фамилии, это верный признак вашего неудовольствия, Эмма Пенелопа, — сказал он, приподнимая угол пропитавшейся кровью повязки и заглядывая под нее, — а если вы собираетесь уличать меня в излишнем героизме, то вам бы лучше помолчать. К счастью, там не случилось ничего серьезного — несколько синяков, несколько порезов, небольшой приступ истерии, но могло быть значительно хуже.
— Все и так хуже некуда, — довольно язвительно ответила Эмма, и на минуту в его глазах появилось суровое выражение, и лицо его напряглось.
— Да, — сказал он, вдруг коснувшись пальцем ее лба и разглаживая на нем морщинку, — для вас, когда вы остались здесь одна, это действительно, должно быть, было ужасно. Извините меня, Эмма, если я показался вам слишком бесцеремонным. Мне тоже пришлось поволноваться. А теперь, если вы останетесь здесь с собакой, я пойду разыщу ветеринара и, если удастся, врача. Гроза почти кончилась, и этот край шатра вполне безопасен. Рабочие уже занялись починкой.
— А зачем врач?
— Боюсь, вам необходимо снова наложить швы. И на этот раз мы сделаем все так, как полагается. Я скоро вернусь.
Оставшись одна в почти опустевшем шатре, Эмма почувствовала себя маленькой и потерянной. Какое неподходящее время для того, чтобы копаться в своих чувствах и обнаружить правду, какой бы неприятной она ни была. Тот момент, когда Макс нашел ее и она ощутила, как дрожат у него руки, казался слишком реальным и чересчур откровенным, чтобы за ним можно было усмотреть нечто большее, чем просто обеспокоенность человека за судьбу своей знакомой. И все же если, несмотря на очевидность такого объяснения, ей захочется отказаться от него, правду в конце концов все равно придется признать, и эта правда тяготила ее и делала такой беззащитной…
Эмма решительно переключила внимание на пса, удивляясь себе — как это она могла забыть о нем и предаться бесплодному копанию в собственной душе. Пес все еще дрожал, но ужас исчез из его глаз, он лизал Эмме лицо с тем выражением, которое бывало у него, когда он чувствовал себя виноватым, и примирительным жестом протянул ей лапу.
— Бедный ты мой, бессловесный дурашка… разве ты не знаешь, что ты ни в чем не виноват? — сказала она, готовая снова расплакаться, и он самодовольно показал зубы и от дружеских чувств обслюнявил ей юбку.
Макс вернулся один с наскоро собранным набором бинтов. Перевязав лапу псу, он наложил временную повязку Эмме — только чтобы дойти до палатки первой медицинской помощи, развернутой госпиталем Святого Иоанна.
— Лучше подождать немного, пока рассосется очередь и они смогут заняться вами без спешки, — сказал он. — А пока можем воспользоваться привилегиями Доусона и расположиться поудобнее на местах, отведенных для судейской коллегии. Давайте-ка посмотрим сможет ли наш друг наступить на лапу.
С этими словами он осторожно снял пса со скамьи и вывел его из шатра.
Эмма, следовавшая за ними по пятам, с удивлением обнаружила, что дождь кончился, ветер утих и лучи солнца пытаются пробиться сквозь облака. Судьи готовы были возобновить работу, и Эмма слышала, как помощники называют номера участников, а диктор произносит обычный набор объявлений.
Это внезапное возвращение в нормальный мир заставило Эмму вспомнить о своих обязанностях, и ее мысли автоматически встали на место. Предстояла еще борьба за звание лучшего в породе, а если повезет — то еще и в открытом классе, а может быть, даже и за звание лучшего на выставке… Привычные мысли настолько сильно овладели ею, что она даже не осознавала, насколько абсурдными должны были казаться Максу ее сбивчивые объяснения; вдруг она заметила, что он смотрит на нее с каким-то озадаченным выражением лица.
— Деточка! Эта собака сегодня уже не сможет выйти на ринг. Он же безнадежно хромает — посмотрите сами, — сказал он и провел перед ней Флайта.
Он был прав. Пес не только хромал, но и трусливо поджимал хвост, шарахаясь от прохожих, что взволновало Эмму гораздо больше.
