Лина Мерканто - Образец женской логики
— Там никого нет, — сказал он мрачно. — Но, похоже, Цеца была права. Грабанули его основательно. Наверху такой же разгром. Пошли, нам здесь больше нечего делать. Приедет хозяин, сам разберется.
Мужчины вышли на улицу. Виолетта осталась стоять у стены. Минчо подошел к ней.
— Ты жила здесь, — сказал он тихо. — Я видел твой купальник наверху, тот самый, в котором ты была тогда на пляже.
Она кивнула, закусив губу.
— Не бойся, никто ничего не узнает. Они, — Минчо мотнул головой в сторону двери, — тоже будут молчать, это я тебе обещаю. Ты остаешься?
— Да, — сказала она твердо.
Он взглянул в ее глаза и прочел там что-то такое, что говорило яснее любых слов.
— Прощай. — Он легко коснулся ее руки и вышел, прикрыв за собой дверь.
Иван и Цеца примчались через полчаса. Они нашли Виолетту наверху. Со спокойствием и деловитостью робота она укладывала в чемодан вещи Рикардо. Такие знакомые, они, казалось, еще хранили тепло его тела. Она прикасалась к ним пальцами, как к живым, складывала рукав к рукаву, носок к носку, бережно упаковала в футляр компьютер, а внутри все клокотало. Что ты наделал, отец? Как ты мог так поступить с нами? Ты, который столько пережил от людской несправедливости?
— Что ты собираешься делать? — спросила Цеца.
Виолетта посмотрела на нее стеклянными глазами. От этого взгляда у Цецы мурашки побежали по коже.
— Ты видела кровь внизу? — Слова падали с губ холодные, как льдышки.
Цеца почувствовала, как к горлу подкатил скользкий комок. Она нервно сглотнула и не стала больше ни о чем спрашивать.
Иван перенес вещи в машину. Виолетта в последний раз окинула взглядом спальню, где они с Рикардо пережили столько волшебных минут, помедлила на пороге и спустилась вниз.
— Эти деньги передай, пожалуйста, Косте. — Она протянула Цеце несколько банкнот. — Я ему задолжала за вчерашний вечер. Не хочу, чтобы он думал обо мне плохо. А это Рикардо приготовил для тебя. — В руках у Цецы очутился толстый конверт и длинный шелковый шарф теплых осенних тонов. Она протестующе затрясла головой.
— Ты что? Мне ничего не надо. Я же…
— Знаю. Это на память. Он так хорошо к тебе относился. Относится, — быстро поправилась Виолетта. — А деньги тебе пригодятся. На бензоколонку. И еще. Вот возьми. Это от меня. — Она быстро надела на руку Цецы массивный браслет, весь состоящий из сложного переплетения золотых цепей. — Мы с мамой купили его, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Она еще смеялась тогда, говорила, что он вдвое толще моей руки. Теперь я хочу, чтобы он был твой.
Цеца стояла перед ней, беспомощно опустив руки. В глазах у нее сверкали слезы.
— Не плачь, не надо. Я обязательно свяжусь с тобой через Ивана. Ты не теряй его из вида, ладно?
Виолетта подхватила свой рюкзачок и сделала несколько шагов к двери. Вдруг ее что-то будто толкнуло. Она обернулась. Цеца стояла неподвижно. Деньги выпадали из конверта, кружились в воздухе, как осенние листья, и падали веером у ее ног. Виолетта бросилась к ней. Девушки порывисто обнялись.
— Береги себя, — шептала Цеца. — И, ради Бога, не теряй головы.
— Обещаю. Все будет хорошо. Вот увидишь.
Она поцеловала подругу и направилась к двери. С порога обернулась.
— А насчет Ивана подумай. По-моему, вы очень подходите друг другу. — Подмигнула ей и, не оглядываясь, пошла к машине.
Они уже подъезжали к Евксинограду, когда Иван наконец решился нарушить молчание.
— Может, все-таки передумаешь, а, Виолетта? — неуверенно спросил он. — Боюсь я за тебя.
— Все в порядке, — ответила она, почти не разжимая губ.
— Да ни черта не в порядке, — взорвался он. — Ты же ничего не видишь перед собой. У тебя глаза повернуты внутрь!
Виолетта лишь усмехнулась.
— Знаешь, что я чувствую сейчас? Что могла бы пройти босыми ногами по раскаленным углям.
16
Атанас сам втащил Рикардо в кабинет Георгия и грубо толкнул в спину. Тот покачнулся, но устоял. Его распухшее, покрытое запекшейся кровью лицо было почти неузнаваемо. Георгий изумленно рассматривал эту неподвижную маску, на которой, казалось, жили только глаза. И эти глаза, как два синих холодных клинка, впились в лицо Георгия. Ему стало не по себе. Ишь, как смотрит, подумал Георгий, отчаянно и независимо. Это в его-то положении. Крепкий орешек.
— Что это значит? — осведомился он.
— Этот тот самый Манчини, — самодовольно сказал Атанас. — Я обещал добыть его для вас и добыл.
— Немедленно отведите его в ванную и окажите первую помощь, — распорядился Георгий. — Ледяной компресс, йод, все, что надо. И смените одежду.
— Моя одежда останется при мне, — с трудом шевеля губами, произнес Рикардо.
— Как вам будет угодно, — пожал плечами Георгий и повернулся к Атанасу. — Распорядись сделать нам кофе и немедленно возвращайся. Мне надо поговорить с тобой.
Когда Атанас вернулся, Георгий даже не предложил ему сесть. Он с трудом сдерживал себя.
— Что это значит? — повторил он свой вопрос.
Атанас, почуяв неладное, неуклюже переминался с ноги на ногу.
— Все сделано, как вы просили, — пробормотал он.
— Я просил привезти его и Тиминушку, но не просил никого избивать. Или ты уже не можешь без зверств?
— Так получилось, хозяин. Он здорово отделал Димитра. Его до сих пор приводят в чувство.
— Значит, он оказался крепче, чем ты думал? — с непонятным самому злорадством констатировал Георгий. — Вовсе не хлипкий интеллигентик, так, что ли?
Атанас понурил голову.
— А где Тиминушка? — продолжал Георгий. — Я же велел привезти обоих.
— Она была с ним, но сбежала. Так вышло. Завтра я привезу и ее. Теперь я знаю, где ее найти, — соврал Атанас.
Георгий усмехнулся.
— Не надо. Уже не надо. Ты обладаешь уникальной способностью запарывать любое порученное тебе дело. Я сам этим займусь.
Атанас задохнулся от нанесенного оскорбления. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Если бы перед ним был не хозяин, а кто-нибудь другой, от него давно осталось бы лишь кровавое месиво. А тут хочешь не хочешь, а приходилось терпеть. Но до чего же все несправедливо в этой жизни, если все хорошее, долгие годы верной службы, собачья преданность — все забыто в мгновение ока.
— Иди к себе и не выходи, пока я тебя не позову, — коротко бросил Георгий. Что-то в его голосе подсказало Атанасу, что возражать бесполезно. Ссутулившись, он вышел, так и не сказав ни слова в свое оправдание.
Георгий быстро нажал кнопку звонка. Вошел охранник.
— Проследи, чтобы он никуда не отлучался. А итальянца, как только будет готов, немедленно ко мне.
