Диана Рейно - Небесная птаха
На одной из аллей Нью-Йорка они и сфотографировались у уличного фотографа. Тот дал им две карточки — одна осталась у Мирабель и сейчас хранилась где-то в доме вместе с ее паспортом и университетским дипломом, а вторую Канингем забрал себе.
Что эта фотография делает у Дика? Как она могла к нему попасть?
Значит, он знакомый не Мардж, а Канингема… Но почему он ничего не сказал ей об этом? Они ведь очень много говорили о муже Мирабель. И Дик ни разу не подал виду, даже словечком не намекнул, что тоже имеет к нему какое-то отношение.
Столько вопросов — и она до сих пор не может получить ответы ни на один из них… Да что же это за наказание такое? Кто додумался шутить с ней такие шутки?
Но оставалась еще бумага, которую Мирабель держала в руке. Она медленно перевела на нее взгляд…
И так же медленно, очень медленно начала вникать в смысл написанного размашистым твердым почерком.
Почерком Канингема.
Прочитав текст в первый раз, Мирабель не поверила своим глазам. Более того, она усомнилась в собственном рассудке. Поэтому потребовалось перечитать текст еще и еще раз… В изнеможении она сползла на пол, бумаги приземлились с ней рядом, а она потерла руками лоб и лицо, с тяжелым вздохом пытаясь осмыслить происходящее.
Итак, что мы имеем?
Канингем Хантер, ее безвременно ушедший муж, скончавшийся от лейкемии, оказывается, завещал перед смертью все свое имущество некоему Дику Бернингтону.
Имущество Канингема составляли дом, в котором сейчас находилась Мирабель, а также подержанная машина «Субару Форестер».
Словом, все движимое и недвижимое имущество Канингема, если верить этому завещанию, принадлежало теперь Дику Бернингтону.
Но почему?.. Почему Канингем принял такое решение?
Мирабель, конечно, ни на что не претендовала, но ведь они были фактически мужем и женой. Зарегистрировать брак им помешала лишь болезнь Канингема, об этом он сам говорил неоднократно. И он ни словом не обмолвился о том, что после его похорон Мирабель больше не имеет права оставаться и жить в этом доме.
Более того, он ведь даже открыл депозитный счет на ее имя…
Мирабель подобрала с пола завещание и еще раз покрутила его в руках.
Оно отнюдь не производило впечатления подделки. Подписи, нотариальная печать — все было, как полагается, насколько Мирабель могла судить об этом.
Из подсознания неотвратимо всплывал, маяча перед глазами, огромный знак вопроса. Главного для Мирабель вопроса.
Почему Дик ни разу не сказал ей об этом завещании?
Почему?
Зачем он прилетел сюда? С какой целью? Вступить в права наследования?
Если это так, то он «вступил» в них весьма оригинальным образом.
Зачем он все это затеял? С какой целью вел игру?
Он ведь вполне успешно осуществил свои планы, вполне. Мирабель с горечью подумала, что ему удалось влюбить ее в себя. Наверняка это способствовало достижению им своих непонятных целей. И что ей теперь делать со всеми этими знаниями, со всеми неприятными открытиями последних дней?
На какое-то мгновение ей захотелось закрыть глаза и умереть. Умереть и ни о чем больше не думать, не знать никаких нелицеприятных подробностей, не сталкиваться с шокирующими ее фактами.
Впрочем, наверное, помирать пока было рановато. Для человека, который несколько недель провел на больничной койке, Мирабель очень хорошо осознавала ценность жизни и ценность здоровья.
А вот найти Дика Бернингтона и потребовать от него ответов на волнующие ее вопросы не помешало бы. Совсем не помешало бы.
Как это можно сделать?
Да очень просто: еще раз наведаться в интернет-кафе, списать с сайта медиахолдинга контакты, позвонить секретарю и попросить соединить с ее боссом.
Ага, а что, если этот самый босс в данную минуту как раз покоряет воздушное пространство Соединенных Штатов? А по мобильному он недоступен, кому, как не Мирабель, об этом не знать.
Впрочем, может быть, у него есть еще один мобильный телефон? Для срочной связи или экстренных вызовов. В конце концов, он такой же простой смертный, как и все остальные. Но Мирабель действительно никогда не видела и не слышала, чтобы в кармане у Дика что-то жужжало и вибрировало или чтобы он уединялся где-то, дабы ответить на срочный звонок.
Да, кажется, ей его так просто не отыскать. Может, рискнуть и попробовать позвонить Мардж? Если они и впрямь сообщники, то у нее найдется способ связаться с Диком.
Мирабель и сама не знала, насколько права в эту минуту. Но она только посмеялась над своей же идеей и отказалась от нее.
18
Внизу хлопнула дверь и послышались шаги.
Мирабель попыталась вспомнить, давала ли она Дику ключи от дома, и припомнить не смогла.
Через мгновение он появился в дверях.
— Привет, — тихо сказал он.
Мирабель кивнула.
Да, наверное, он был удивлен открывшейся ему картиной не меньше, чем она, когда обнаружила в его сумке завещание.
Мирабель сидела на полу, прислонившись к креслу, вокруг нее были раскиданы вещи Дика, рядом лежала отключенная «Нокиа», а в пальцах у Мирабель были зажаты листы завещания и поляроидный снимок.
— Мирабель…
Дик стремительно подошел к ней и попытался поднять. Она уперлась кулачками ему в грудь и напряглась:
— Оставь меня.
— Я не могу. Нам надо поговорить.
— И что же ты хочешь мне сказать?
— Я могу объяснить. Я сейчас все тебе объясню. Все то, что ты держишь в руках.
— Хорошо, валяй.
Мирабель вздохнула. Эта вечная, легендарная, киношная фраза «Я все тебе объясню!».
Эти болваны думают, что подобной фразы может быть достаточно, чтобы все оправдать и исправить.
— Ты еще не выслушала меня, а уже настроена критически. — Дик нахмурился.
— Что же мне, по-твоему, остается? Ты бросил меня здесь после визита Мардж. Ты не оставил мне никакого способа для связи с тобой. Ты даже не сказал точно, когда вернешься. Что я должна была думать и как вести себя?
— Я же сказал. Ждать. Ждать, а не копаться в моих вещах. Мирабель, разве я давал тебе повод в чем-то подозревать меня или обвинять? Я врал тебе?
— Угу, врал. — Она согласно кивнула. — Сказал, что потерял свой мобильный. А между прочим, он у тебя был… Это не ложь?
— Ты бы не узнала об этом, если бы не полезла обыскивать мою сумку. Мирабель, ты знаешь, что обыскивают тех, кто в чем-то подозревается и подвергается аресту либо допросу? В чем конкретно ты подозревала меня?
— Ни в чем, — вынуждена была признать Мирабель.
Дик сел напротив нее и тихонько вздохнул:
— Знаешь, я думал, что ты умнее. Мне казалось, что ты не из тех женщин, которые считают себя вправе вторгаться в интимное пространство партнера, шпионить за ним и играть в розыск.
