Саманта Такер - Тот, кто любит
— Боже, я почти забыл, какая ты красивая, — тихо сказал Роджер, медленно двигаясь с ней в танце.
Гейл посмотрела на него. Неужели этот тип думает, что она растает от его комплиментов?
— Ты многое забыл.
Уголки его губ приподнялись в улыбке, будто она произнесла нечто забавное.
— Не злись. Тебе не идет роль обманутой жены.
— Ты прав, обманутая жена, это уже не я, — ответила она. — Вспомни хорошенько, мы в разводе.
Гейл ощущала на себе взгляды танцующих. Жених и невеста, до сих пор находившиеся в центре всеобщего внимания, как бы отступили сейчас на задний план. Ведь появление на свадьбе Роджера и его объяснение с бывшей супругой — тема весьма благодатная для толкований и пересудов на следующие несколько недель.
— Я помню, — драматично сказал он с нужным оттенком печали в голосе. — В разводе я сам виноват.
Если бы ей не было известно, насколько лицемерна его улыбка и фальшив томный взгляд раскаявшегося грешника, она, возможно, и купилась бы, поверив в искренность произнесенных им слов. Но Гейл слишком хорошо знала Роджера, усвоила преподанный им горький урок. Он приехал посмотреть, как она живет без него. И то, что Гейл выстояла и не поддалась отчаянью, уязвляло его гордость. Другого объяснения признанию им собственной вины просто не могло быть. И она откровенно сказала:
— Если ты рассчитывал, что я пожалею тебя после такого самоуничижения, то зря. Разрушение семьи действительно дело твоих рук.
Роджер вздохнул так, словно его сердце разбито.
— Я не рассчитывал на твою жалость. А приехал, чтобы попытаться загладить свою вину.
— А я думала, ты хотел поздравить свою кузину с законным браком, — съязвила она.
Роджер попытался прижать ее к себе.
— Не перескакивай на другую тему.
Гейл вскинула голову.
— Не прижимай меня, иначе я тебя стукну.
Он послушно ослабил кольцо рук, и они танцевали, не касаясь друг друга.
— Послушай, ну прости! Мои измены, это всего лишь несерьезные увлечения. — Я приехал, чтобы умолять тебя дать мне еще один шанс. — В его вздохе промелькнуло легкое раздражение. Но кающееся выражение лица не исчезло.
Гейл понимала, его самолюбие не вынесло того, что она оказалась с мужчиной, с которым к тому же выглядела вполне счастливой.
— Послушай, я не могу дать тебе то, чего больше нет. Я не люблю тебя, Роджер. Сколько шансов тебе предоставляли за это время? Ты отвернулся от них всех.
Роджер вложил в свой взгляд, как ему показалось, всю душу.
— Да, каким идиотом я был!
Гейл поразило то, что на нее совершенно не подействовали его извинения, что она умудрилась остаться невосприимчивой к тому, от чего бы растаяла еще совсем недавно.
Ее улыбка оставалась натянутой. И хотелось поскорее покончить с этим бессмысленным разговором, чтобы снова очутиться в объятиях Стэна.
— С этим я спорить не буду. Хотя и я тоже была не на высоте.
— Потому что ушла от меня?
Надежда, прозвучавшая в его голосе, внушила ей презрение. Похоже, Роджер решил, будто бывшая жена наконец-то сдалась, а он снова вышел в победители, как всегда. Но его красивые фразы пообтрепались, износились. Чем больше она их слушала, тем сильнее удивлялась, как могла совершить такую глупость и убежать с ним. Но пора поставить его на место раз и навсегда.
— Потому что слишком долго не уходила. За последние месяцы я о многом передумала, пересмотрела свои взгляды… И знаешь, что?
Его глаза немного сузились.
— Что?
— Я пришла к выводу, к которому должна была прийти гораздо раньше.
— К какому же?
В его голосе чувствовалось напряжение. Он понимал, что проигрывает. Возможно, первый раз в своей жизни. Наверное, это низко и в какой-то степени жестоко, но Гейл наслаждалась триумфом.
— Я пришла к выводу, что мы с тобой были капризными эгоистичными детьми, считая, что весь мир должен жить по нашим правилам. И были слишком глупы, чтобы осознать, насколько мы действительно глупые. Я наконец выросла, Роджер, а ты, как вижу, все еще нет. Мне очень жаль, но в душе я стала более зрелой и ответственной, чем ты.
Гнев, обрамленный недоверием, засветился в его глазах.
— Ты будешь несчастнейшей женщиной в мире, если останешься здесь.
— Наоборот, — решительно заявила Гейл, — я буду самой обделенной радостями, если не останусь.
Его губы скривились.
— Так ты не хочешь дать мне последний шанс?
Так странно ей было ощущать свое превосходство над бывшим мучителем, человеком, растоптавшим ее мечты.
— А с какой стати? Я больше не люблю тебя, Роджер. Возможно, никогда и не любила. Лелеяла придуманный мною образ и считала, что это и есть ты. Жаль только, поздно поняла, что в отличие от образа, которым я восторгалась, живой человек оказался всего лишь ничтожным, ограниченным эгоистом.
Гейл видела, что ее слова достигли цели. Роджер изо всех сил пытался взять себя в руки, чтобы не стать посмешищем в глазах всего города. Они все еще продолжали танцевать.
— В тебе сейчас говорит обида.
Он больше не властен над ней. От подобного открытия внезапно ей стало так легко, что захотелось летать! Она ощутила себя свободной. Роджер — отец ее детей, а она сама ничего к нему не испытывает, разве что жалость, поскольку ему не дано узнать, что такое настоящая любовь.
— Нет. Во мне наконец-то пробудился здравый смысл. Истинная любовь всегда придает определенное значение жизни. И я выбираю это новое ощущение, а не тебя.
Его презрение сполна вырвалось наружу, когда он кивнул в сторону Стэна.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Стэнли Сайзмур — твой доблестный рыцарь на белом коне?
Внезапно в Гейл проснулось отвращение к бывшему мужу.
— Во-первых, его имя — Стэн. Во-вторых, тебя совсем не касается, кто мой доблестный рыцарь…
Нет, нужно быть справедливой и не позволять гневу говорить за нее. В конце концов он отец Риччи и Ли Энн. Может быть, он все же это осознал.
— Если хочешь видеться с детьми…
Лицо Роджера помрачнело.
— Я приехал сюда не ради детей, я примчался ради нас, галчонок.
Да, слишком хорошо она о нем подумала.
— «Нас» больше не существует. Прими это, как факт. — Хотя еще звучала музыка, Гейл остановилась. — И, кстати, — бросила она через плечо, удаляясь с танцплощадки, — терпеть не могу, когда меня называют «галчонком».
Наблюдая за танцующими парами, Стэн понял, что видеть, как Гейл танцует с этим клоуном, выше его сил. Хорошо еще, что этот танец был стремительнее предыдущего, и у Роджера не было возможности прижимать ее к себе слишком близко. И все же его воротило от этой комедии. Раздражало, что Роджер вообще оказался где-то поблизости от Гейл.
