Энн Мэтер - Вересковая пустошь
— Ты должна была ждать меня в пещере, — строго сказал он. — Я, между прочим, потратил уйму времени, возвращаясь за тобой на машине.
Домине подняла голову.
— Вы и правда думали, что я буду покорно ждать вас, как кролик в западне? — вспылила она. — Я хотела побыстрее вернуться домой.
Миссис Мэннеринг удивленно переводила взгляд с одной на другого.
— О чем вы говорите? — осведомилась она наконец. — Домине?
Девушка снова опустила голову, и Джеймс спокойно произнес:
— Это не имеет никакого значения, мама. — Он достал сигареты, предложил ей закурить и продолжил: — Кстати, утром я уезжаю.
Домине по-прежнему молча смотрела в огонь, но миссис Мэннеринг сдерживаться не стала:
— Что?! Ты уезжаешь и оставляешь эту женщину здесь?
— Да, синьора Марчинелло поживет у нас пару недель, — спокойно заявил он.
— А со мной ты посоветовался? Я не желаю видеть ее здесь! Не рассчитывай, что мы будем развлекать твоих женщин, Джеймс!
— Это мой дом, и существует он на мои деньги, — четко и медленно произнес Мэннеринг, засунув руки в карманы. — И, приводя сюда гостя, я вправе рассчитывать на то, что моя мать продемонстрирует по отношению к нему хоть немного искренней любезности. Что касается моих отношений с Лючией, ты заблуждаешься на этот счет. Она вдова человека, который был моим приятелем, и не более того.
Миссис Мэннеринг не нашла что возразить и подавила гнев.
— И надолго ты уезжаешь? В Лондон, надеюсь?
— Нет, я собираюсь в Рим.
— В Рим? — изумленно переспросила миссис Мэннеринг. — Зачем?
— Если тебе очень хочется знать, я еду улаживать дела Лючии. Джулио оставил все в полном беспорядке. Кому-то надо это сделать, а у нее больше никого нет — по крайней мере, из тех, кому она может доверять.
Домине слушала его, чувствуя, как сердце сжимают холодные обручи. Он выполнил обещание — теперь между ними пролягут тысячи миль.
— Понятно, — протянула миссис Мэннеринг. — Что ж, ели ты настаиваешь на том, чтобы она осталась, пусть остается. Но позволь тебе напомнить, что через месяц наступит Рождество. Ты подумал об этом?
— Разумеется. И что тебя не устраивает? Что на празднике будут гости?
— Не передергивай. Ты вернешься к тому времени?
— Конечно. — Он взглянул на девушку: — В конце концов, было бы несправедливо оставить Домине на рождество в обществе трех женщин, которые на дух друг руга не переносят.
Домине было все равно, как она проведет Рождество. Если он и вернется в «Грей-Уитчиз», то не ради нее.
— Что ж, хорошо, — вздохнула миссис Мэннеринг. — Я полагаю, ничего из того, что я могу сказать, не изменит положение вещей. Домине, не принесешь мои очки, дорогая? Они лежат на столе в холле.
Девушка вскочила, обрадовавшись возможности ускользнуть от равнодушных глаз Джеймса Мэннеринга, но, к ее изумлению, он последовал за ней и, настигнув в холле, поймал за руку.
— Можно тебя на минутку? — прошипел он, словно удав, заманивающий кролика. — Домине, я требую, чтобы ты выкинула из головы все, что произошло этим утром, понятно? Хотел бы я вернуться в прошлое и не допустить, чтобы это случилось, но я бессилен что-либо изменить, и мне нужно быть уверенным, что ты обо всем забудешь! — Говоря это, он пристально смотрел ей в глаза, и она почувствовала спазм в горле.
— Я уже забыла, — холодно произнесла она. — Теперь отпустите меня!
— Домине, я не шучу. Такие развлечения не в моем стиле!
— Правда? — тихо сказала она, чувствуя себя неуютно под его ледяным пронзительным взглядом. — Для дилетанта у вас получается удивительно ловко…
— Домине! — процедил он сквозь зубы и тут же отпустил ее, услышав шаги на лестнице — в холл спускалась Мелани.
— Эй, чего вы на меня так смотрите? — усмехнулась она. — Домине, по-моему, у тебя температура — ты красная как рак!
— Д-да, наверное, — пробормотала Домине. — Мелани, отдай, пожалуйста, эти очки своей тете, она попросила меня принести их. Мне лучше пойти к себе и принять аспирин.
Мелани с сочувствием закивала:
— Да, дорогая, так и сделай. Ты идешь в гостиную, Джеймс?
Он проводил взглядом Домине, взбегавшую по лестнице, и повернулся к кузине.
— О, вероятно, — невпопад пробормотал он и последовал за ней.
В спальне Домине упала ничком на кровать. Никогда в жизни она не испытывала такого безмерного, всепоглощающего отчаяния. Ее будущее простиралось впереди, пустое и скучное, и мысль о том, что Джеймс утром снова уезжает, раздирала ее мозг на части.
Глава 8
К вечеру того же дня легкое недомогание переросло в жар, и Домине, никому ничего не сказав об этом, наглоталась таблеток от простуды и забралась под одеяло. В течение всего дня она оставалась в своей комнате и не вышла ни к обеду, ни к ужину, сославшись на простуду. Она понимала, что это трусость, но в данный момент у нее не было сил бороться со своими предательскими эмоциями.
Утром она почувствовала себя слишком слабой, чтобы выползти из кровати, тупая боль в груди разрывала легкие. Заглянула Лили узнать, как у нее дела, и неодобрительно поцокала языком, взглянув на ее бледные щеки и услышав затрудненное дыхание.
— Вам нужен доктор, мисс! — озабоченно воскликнула она. — Я скажу миссис Мэннеринг — она пошлет за мистером Риверсом.
— Нет-нет! — запротестовала Домине и закашлялась. — Со мной все в порядке. Я сегодня отлежусь и завтра буду хорошо себя чувствовать.
Лили покачала головой.
— Завтра вам станет еще хуже, — сказала она, хмурясь. — Я не могу оставить вас вот так.
— Пожалуйста, никому ничего не говори! — взмолилась она. — Пусть мистер Мэннеринг сначала уедет. Я… я не хочу, чтобы он остался из-за меня… Скажи им, что у меня легкая простуда и я полежу до обеда.
Лили подоткнула ей одеяло и положила прохладную ладонь на ее горячий лоб.
— Да у вас жар! — забеспокоилась она.
Домине на мгновение закрыла глаза.
— Послушай, Лили, давай подождем, пока мистер Мэннеринг уедет, а потом можешь все рассказать миссис Мэннеринг. Хорошо?
Лили посмотрела на нее с сомнением:
— А вы не думаете, что мистер Мэннеринг тоже должен знать? В конце концов, он ваш опекун.
— Что я должен знать, Лили? — осведомился ленивый голос с порога. Обе девушки виновато оглянулись, а пальцы Домине судорожно сжали шелковое покрывало.
Джеймс медленно вошел в комнату, приблизился к кровати и посмотрел на покрасневшие щеки Домине.
— Итак, — тихо произнес он, — я был прав. Ты все-таки простудилась.
Домине беспокойно заерзала под его пристальным взглядом.
