Моника Айронс - Мечта каждой женщины
Да, это был он, без пиджака и без галстука. В руке он держал поднос.
– Я принес то, что тебе нужно, – сказал он. – Травяной чай. Он поможет тебе успокоиться. Говорят, американцы очень увлекаются им.
Антонио прошел к столику в углу и налил чаю Паломе и себе.
– Спасибо, – благодарно улыбнулась она, сделав маленький глоток. Это действительно было то, в чем она сейчас нуждалась. – Я решила, что ты уехал.
– Я передумал. Зашел в дом и стал ждать, когда ты спустишься. Подумал вдруг, что ты захочешь со мной поговорить. Ну, я имею в виду, может, тебе надо выговориться? Я неплохо умею слушать. А поскольку тебя долго не было, решил подняться сюда.
– Спасибо, что пришел. – Палома тепло улыбнулась. – Но о чем тут говорить? Я просто лишний раз убедилась в том, о чем знала и так. Мне надо было усвоить это много лет назад. Сама виновата.
– Ты ведь не станешь превратно истолковывать все его слова и поступки?
– Нет, зачем? В конце концов, он говорил и делал то, что я всегда ждала от любящего отца. Правда, вот угодить он старался не мне, а тебе. Стоило ему прослышать о том, что я выхожу замуж за Торрес-Кеведо, как он тут же вспомнил об отцовских чувствах.
– Палома, не надо, – попросил Антонио. – Ты чудесная девушка, умная, красивая, сильная. Ты построила свою жизнь сама. Ты не нуждаешься в нем, и никогда не нуждалась.
– Знаю, знаю. Глупо расстраиваться, да? – Внезапно слезинка скатилась по ее щеке. – Ну почему мне до сих пор так больно? Ведь я уже не ребенок!
Она беспомощно всхлипнула. И в ту же секунду Антонио потянулся к ней и обнял так крепко, как никогда не обнимал отец.
– В каком-то смысле все мы дети, – ответил он, зарываясь лицом в копну иссиня-черных волос. – На самом деле, детство никогда не кончается. Его призрак преследует нас всю жизнь.
Она приникла к нему, не в силах сдерживать слезы. То, что годами мучило ее, внезапно вырвалось наружу.
– Он никогда не любил меня, – прошептала Палома.
– А в раннем детстве?
– Все не то, не no-настоящему. Если бы он действительно любил меня, разве сделал бы то, что сделал?
– Не знаю. Некоторые люди весьма своеобразно проявляют свои чувства… Я здесь, я здесь. Все в порядке, – поспешил он успокоить Палому, принявшуюся плакать с новой силой.
Она попыталась что-то сказать, однако не могла выговорить ни слова.
– Что с тобой? – ласково спросил Антонио, повернув ее так, чтобы лучше видеть лицо.
– Ничего, – снова всхлипнула она. – Я уже успокоилась.
– Что-то не похоже.
Антонио достал из кармана носовой платок и вытер им мокрые щеки Паломы.
– Как я выгляжу? – смущенно спросила она.
– Как маленькая девочка, которая вдруг поняла, что отец не любит ее. Но не отчаивайся. Ты же знаешь, что впереди тебя ждет очень много всего хорошего.
– Я не знаю, что ждет меня, – тусклым голосом произнесла Палома. – И, честно говоря, меня это уже не волнует.
– Не смей! – воскликнул Антонио. – Только слабые люди говорят, что им все равно, что будет дальше. А ты сильная женщина, дорогая. Ты из породы людей, которые подчиняют себе судьбу и заставляют ее играть по их правилам.
Он заглянул ей в лицо, затем наклонился и нашел губами ее губы. Мгновение они оставались неподвижны, потом Антонио едва ощутимо поцеловал ее. Это был самый нежный и тонкий поцелуй за всю ее жизнь, и он сразу же развеял ее грусть. Губы Паломы медленно приоткрылись в ответ.
Она видела, что Антонио все еще колеблется, глядя на нее взглядом, полным сомнения и тревоги. Он поднялся к ней в спальню, желая утешить ее, он и не помышлял о чем-то большем. Палома чувствовала, что Антонио снопа борется с «джентльменом» внутри себя, и тот, второй, вот-вот одержит победу. Ну уж нет! Этому не бывать!
И она ловко расправилась с этим «джентльменом», обхватив Антонио за шею и притянув к себе так близко, как только могла. Тут же ее теплые, чувственные губы снова приоткрылись, без слов рассказывая обо всех ее желаниях. И Антонио подчинился молчаливому призыву. Его горячечные движения не оставляли сомнений в том, что он наконец ощутил себя вправе делать то, что ему хочется. Глупые принципы и обещания больше не сдерживали его. Вот и хорошо.
Его язык долго соперничал с ее языком, прежде чем отправиться в поспешное путешествие по ее рту. Долгий, глубокий поцелуй необыкновенно воспламенил обоих. Теперь тебе не уйти, подумала Палома. Сегодня я получу тебя всего, так и знай! Тем временем губы Антонио скользнули вниз, к шее, и из груди Паломы вырвался глубокий вздох. Как долго она об этом мечтала! Однако восторг от ощущения его губ на теле превзошел все самые смелые ее ожидания.
Вырез на платье был довольно глубокий, однако Антонио уже не хватало обнаженного тела над ним. Он попытался расстегнуть платье. Однако руки его дрожали, и замок никак не желал поддаваться. Палома уже хотела сделать это сама, как вдруг раздался треск рвущейся материи, и через секунду Антонио уже покрывал жадными поцелуями ее грудь.
Внезапно Палома почувствовала себя так легко и свободно, словно вместе с платьем с нее сорвали и страх, и смущение, и печаль. Все потеряло значение, кроме одного: он был рядом, мужчина, о котором она мечтала. Мужчина, чья любовь и чья страсть так сильно были ей нужны. И теперь Палома твердо знала: может, он не сможет ее полюбить, но, в любом случае, подарит ей свою страсть.
Антонио коснулся губами ложбинки между ее грудями, одновременно пальцами с восторгом изучая их форму. И где бы он ни касался ее тела, ощущения были ошеломительными. По телу Паломы пробегала дрожь, заставляя се трепетать в предвкушении еще большего блаженства.
Губы Антонио сомкнулись вокруг ее маленького, тугого соска, и Палома застонала. Бросив на нее быстрый взгляд, он прочел в ее лице такое же яростное желание, какое испытывал сам. Он чуть приподнял Палому над кроватью и окончательно избавил от платья. Ошеломленная, она резко привстала и принялась жадно расстегивать пуговицы на его рубашке. Пальцы не слушались, и Антонио разделся сам. Отбросив в сторону одежду вместе с тем, что осталось от некогда роскошного платья Паломы, он притянул ее к себе.
Она жалела, что в комнате было мало света. Ей безумно хотелось увидеть Антонио обнаженным. Но и одного ощущения его наготы было достаточно, чтобы свести ее с ума. Руками он медленными, чувственными движениями ласкал ее плечи, грудь, живот, заставляя замирать в сладкой истоме.
В свою очередь Палома принялась исследовать его тело. Она с удовольствием ощутила, что плечи его такие же широкие, какими кажутся под элегантным пиджаком, и живот такой же упругий и плоский, и бедра такие же узкие. В ее мозгу пронеслась отчетливая мысль: скоро мы снова будем делать это, и тогда я узнаю его еще лучше. Пока же она внимательно наблюдала за тем, как он реагирует на ее ласки. Она еще могла это делать. Но вскоре рука его скользнула вверх по внутренней стороне ее бедра, и все мысли разом исчезли. С уст Паломы сорвался слабый стон, и Антонио с наслаждением увидел, что великолепные волосы ее рассыпались по подушке, а прекрасное лицо искажено страстью.
