Дана Хадсон - Когда догорает закат
Внезапно в ее голове молнией всплыла догадка: она любит Ника. И, вполне возможно, полюбила сразу, как увидела. А иначе почему она легла с ним в постель после такого краткого знакомства? Ведь ей вовсе не свойственно подобное легкомыслие…
Усадив ее обратно, Ник разлил по бокалам остатки вина. Оно уже согрелось и почти выдохлось, но было еще вкусным. Мелкими глотками Джоанна пила шампанское, глядя на сидящего напротив мужа и ожидая от него продолжения. И в самом деле, поставив бокал на стол, Ник решительно произнес:
— Милая, я люблю тебя. Люблю искренно и на всю жизнь. Не забывай об этом, что бы ни случилось. Надеюсь, что и ты меня полюбишь. Пусть не сейчас, а когда-нибудь…
Джоанна хотела признаться, что уже любит его, но он, посадив ее к себе на колени, принялся целовать, и она поняла, что больше он ждать не будет. Посмотрев вокруг, Ник решил, что песок не сможет стать достойной заменой брачного ложа, и, подняв ее на руки, быстро понес к бунгало…
Утром, едва открыв глаза, Джоанна почувствовала, что вместе с насыщенным, удовлетворенным непрестанными ласками телом у нее спокойна и душа. Ее уже не тревожило ощущение ненадежности и неправильности своих поступков. Встав, она прошла по всему бунгало, но Ника нигде не было. Решив, что он убирает с берега следы их вчерашнего безумства, она приняла душ и прошла на кухню, рассчитывая приготовить что-нибудь на завтрак. К ее изумлению и неудовольствию, там ничего не было, кроме нескольких сортов кофе и шоколада.
Вернувшийся через полчаса Ник с усмешкой сказал жене:
— А это так и задумано. Медовый месяц создан не для того, чтобы молодожены проводили его за плитой. Сейчас мы пойдем в поселок и как следует позавтракаем. Хотя, если посмотреть на часы, то давно наступило время ланча. — Со значением на нее взглянув, он внезапно спросил понизившимся голосом: — Но может, нам туда не ходить?
Тут в животе у Джоанны раздались возмутившиеся этой перспективой урчащие звуки — и она смущенно прижала руки к диафрагме, пытаясь прекратить это безобразие. Засмеявшись, Ник взял жену за руку.
— Что ж, похоже, что идти все-таки придется. Но, — тут он интимно понизил голос, — я обещаю тебе волшебное возвращение…
Покраснев, она отвернулась, чтобы скрыть восторженные глаза, и они впервые пошли в поселок. Дорога шла по затененным от жаркого солнца местам, поэтому Джоанна не очень устала, но все равно, устроившись в прохладном ресторанчике с великолепным видом на коралловые рифы, была вынуждена промокнуть бумажной салфеткой лившийся с лица пот.
Вверху, привлекая ее внимание, загудел небольшой самолет, садясь на зеленоватую воду лагуны. Заметив заинтересованный взгляд жены, Ник пояснил:
— Это гидроплан мистера Патти. Иногда он перевозит туристов. Интересно, кто это прилетел?
Гидроплан плавно причалил к небольшому помосту на берегу, служившему пристанью. Открылась дверь, и из салона самолета вышло несколько человек в шортах и ярких майках. Внимательно всмотревшись в них, Ник отрицательно покачал головой.
— Нет, я никого из них не знаю. Наверное, сняли соседние бунгало… Надеюсь, нам они мешать не будут. Да это и сложно. От участка до участка многие мили… — И он лукаво подмигнул жене.
Засуетившийся хозяин в ярком национальном костюме принес посетителям аперитив и минеральную воду. Джоанна предпочла прохладную минералку — горло у нее пересохло от жары. Ник выпил немного аперитива, молча наблюдая, как на столе друг за другом появляются круглые пресные лепешки из рисовой муки, пальмовый сок, кокосовое молоко и различные местные деликатесы. Голодная Джоанна с удовольствием принялась за еду. Они закончили гуайявой и душистым чаем.
Следивший за ними издали хозяин немедля подлетел и подал счет. Засмеявшись быстроте его появления, Ник взял в руки поданный ему листок. Удивившись, что итог проставлен в английской валюте, вытащил из портмоне аккуратную бумажку достоинством в пятьдесят фунтов стерлингов. У Джоанны внезапно закружилась голова и задрожали пальцы. Стараясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями, она низко наклонила голову и сжала зубы. Пятьдесят фунтов! Воспоминания налетели такой ошеломляющей волной, что она несколько минут не могла нормально дышать и лишь судорожно хватала воздух, боясь задохнуться.
Ник наконец перевел смеющийся взгляд на жену и испугался. Она была так бледна, что казалась неотличимой от вымощенного грязно-серым камнем пола.
— Что с тобой?
Она вскинула на него посеревшие от душевной боли глаза.
— Пятьдесят фунтов платят проституткам за их услуги. Но зачем ты на мне женился? Замучила совесть?
Ник быстро огляделся. На них никто не пялился, но он все равно поднялся и заставил встать жену. Ухватив ее за локоть, повлек к дому, не давая сказать ни слова. Лишь оказавшись в гостиной бунгало, повернулся к ней и взял за руки.
— Вот как ты об этом думаешь? — Ник был напряжен, даже суров. — Поверь мне, ты не права. Я просто сорвался с катушек, когда вообразил, что ты легла в мою постель ради денег. Пойми меня, мне до тебя никто так не нравился, и вдруг я слышу такое, что просто всю душу переворачивает. Мой разум захлестнула ревность и злость, я не осознавал, что делаю. Мне очень жаль, что я так поступил с тобой, но ведь я попытался все исправить. Ты же понимаешь, что я тебя люблю. По-настоящему люблю. Я доказывал тебе это каждым своим вздохом.
Он посмотрел ей в лицо ищущим взглядом, надеясь, что она, прощая его глупость, бросится ему на шею, но Джоанна, казалось, и не слышала его слов. Отобрав у него руки, она приложила ладони к горящим щекам.
— Мне стыдно. Боже мой, как мне стыдно! Почти как тогда, когда ты заявил, что просто мстишь мне неизвестно за что. Из-за родителей, попросту бросивших нас с братом, я всегда считала себя недостойной ни любви, ни привязанности, но ты мне наглядно доказал, что я недостойна даже элементарного уважения. — Внезапно выпрямившись, она кинула на него горящий гневом взгляд. — Но больше я никогда не буду поступать, повинуясь чужим правилам. Теперь я буду жить исключительно по своим. И первое, что я сделаю, — потребую развода. Объясню адвокату, что ты воспользовался моей амнезией, и, надеюсь, брак аннулируют.
Ник посерел. Такого он не ожидал даже в самом дурном сне.
— Но я же объяснил тебе, почему так поступил…
Взгляд у нее стал жестким, как удар ножа.
— Ну да, объяснил. Обо мне там не было ни слова. Только «я», «мне», «у меня». Ты и не меня любишь, а свою любовь ко мне. Как же, пожалел несчастную, никому не нужную девчонку…
Ник поморщился.
— Похоже, когда ты в таком настроении, разговаривать с тобой бесполезно. Думаю, нам нужно взять тайм-аут. Пойдем лучше спать… — И пошел в душ, сердито помахивая руками, будто стряхивал попавшие на них капли воды.
