Эмили Роуз - Любовь по контракту
Как только они заняли места в салоне первого класса самолета, несущего их обратно в Штаты, он обернулся к ней.
– Я позвонил Лилиан, – произнес он неприятным голосом, – и сказал ей то, что мы будем говорить каждому интересующемуся: меня отозвали домой неотложные дела.
– Можешь говорить им все, что хочешь. – Лайза смотрела прямо перед собой.
– Я хочу быть уверенным, что ты знаешь, как излагать эту историю, – холодно произнес он.
– Не думаю, что я вообще буду с кем-либо разговаривать.
– Люди ожидают видеть нас вместе последующие несколько недель. – Он натянуто улыбнулся. – В конце концов, дорогая, официально у нас еще продолжается медовый месяц.
– Только потому, что ты решил продлить его.
– Да. – В углу его рта заходил желвак. – Одна из многих моих ошибок, а теперь слишком поздно исправлять что-либо.
– Это никогда не поздно сделать. Ты просто боишься, что твое проклятое «эго» пострадает, если…
– Тут нечего обсуждать, – оборвал он ее хриплым голосом, – следующие несколько недель ты будешь появляться со мной на людях, будешь принимать гостей в нашем доме…
– Если ты попытаешься… если ты дотронешься до меня, – сказала она звенящим шепотом, – то обещаю: ты пожалеешь об этом.
Его рот казался узкой щелью на его потемневшем лице.
– Я уже сожалею, – холодно сказал он и отвернулся, скрестив руки на груди и откинув голову на спинку сиденья.
Лайза ничего не ответила. Не следовало этого говорить, было глупо показывать ему свой страх. Она никогда не боялась, что он возьмет верх над ней, да и сейчас не боится. Опасность заключается в том, что он, помимо его собственной воли, притягивает ее к себе как магнит. Нет, с этим покончено навсегда. Она никогда снова не бросится в его постель. Никогда!
Если бы у нее только было куда или к кому убежать. Но в том, что касается развода, она должна полагаться только на себя. Ее ближайшая подруга – Мэнди, но она не может затягивать ее в свои несчастья. Фрэнк может быть мстительным, и он не колеблясь уничтожит любого, кто придет ей на помощь.
Он не желал ее, никогда не желал, кроме как на время их контракта. Все это было упражнением в силе, и боль, таившаяся внутри нее, не должна вырваться наружу.
– Мадам? – Стюарт с сияющей улыбкой протягивал ей бокал шампанского. – Что бы вы хотели?
Мою жизнь, такую, какой она была до того, как Фрэнк Мейсон завладел ею, подумала Лайза.
– Ничего, – сказала она, покачав головой, – ничего, благодарю вас.
– Мне тоже ничего, – процедил Фрэнк.
Это были последние слова, которые они произнесли до того момента, как их самолет приземлился в Сан-Франциско.
Лайза знала, что Фрэнк живет в огромной квартире в пентхаусе. Она предполагала, что квартира окажется элегантной, даже роскошной… Но когда двери частного лифта, идущего в пентхаус, распахнулись, от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание.
Перед ней открылось огромное, облицованное мрамором фойе, освещенное сверкающей хрустальной люстрой, свисающей с потолка, высотой в три этажа. Лайза задрала голову. На стенах висели картины того рода, какие она видела только в музеях, а наверху, на уровне второго этажа, располагалась висячая галерея. Она опустила глаза и снова оглядела фойе, где в дальнем углу в великолепном одиночестве красовалась скульптура, похоже работы Бранкузи.
– Надеюсь, ты не ожидаешь, что я перенесу тебя через порог.
– Я слишком устала, чтобы играть в игры, – поморщилась она. – Если ты просто скажешь мне, где находятся мои комнаты…
– Апартаменты занимают весь третий этаж.
Она обернулась к нему.
– Я сказала – мои комнаты, Фрэнк! Ты обещал мне, что у меня будет собственная квартира.
– Я изменил свое намерение.– Его зубы обнажились в неприятной улыбке.
– Что значит – изменил свое намерение? Ты не должен думать, что я…
– Добрый вечер, сэр. – К ним, вежливо улыбаясь, направлялся дворецкий. – С возвращением домой! Особо приветствую вас, миссис Мейсон.
– Привет, Роджерс. Как дела? – спросил Фрэнк.
– Все хорошо, сэр. Позвольте взять ваш багаж?
– Только не мой, – быстро сказала Лайза. – Мои вещи отнесите в гостевую комнату, пож… – Она запнулась, когда Фрэнк резко сжал ей руку.
– Отнесите все в мои комнаты, – процедил он сквозь зубы, – мы будем в студии. И позаботьтесь о том, чтобы нас не беспокоили.
– Я не пойду с тобой, – прошептала со злостью Лайза.
Однако Фрэнк, почти приподняв ее на пальцах, протащил сквозь фойе, потом через две резные двери, которые сами захлопнулись за ними. Остановившись, он повернул ее к себе.
– Что за представление ты устраиваешь?! – потребовал он, с трудом сдерживая ярость.
– Я не буду спать в твоей постели, – ответила Лайза с такой же яростью. – И если ты хоть минуту будешь думать…
Она вскрикнула, с такой силой его пальцы впились в ее руки.
– Но ты, ты моя преданная жена. И содержания контракта следует твердо придерживаться или ты забыла об этом?
– Ты не можешь заставить меня придерживаться этого смехотворного соглашения – и ты знаешь это!
– Нет?
– Нет! И если ты попытаешься…
– Я сказал тебе, золотце, чтобы ты поискала себе адвоката. И, черт побери, самого лучшего, потому что я буду драться с ним на каждом шагу! – Фрэнк отпустил ее и пересек комнату. – А пока ты будешь подчиняться правилам.
– Правилам? – Она смотрела, как он распахнул дверки секретера из красного дерева, где находился встроенный бар со всевозможными напитками. – Каким правилам?
– В действительности, – сказал он, вывинчивая пробку из графина, – существует только одно правило. – Он плеснул янтарной жидкости в высокий граненый стакан, поднес к губам и отпил половину. – Ты должна помнить, кто ты…
– Женщина, которая хочет свободы! Ты тоже должен помнить это.
– Ты моя жена. И ты должна вести себя соответственно. Все время.
– Что это означает? Предполагается, что я должна делать реверансы? – Она подошла к нему. – Или просто низкие поклоны? – Она упрямо выставила челюсть. – Ты скорее дождешься, что ад замерзнет, чем…
– Ты никогда – слышишь, никогда – больше не будешь устраивать подобной сцены! – Фрэнк опустил свой стакан и схватил ее за плечи. – Ясно?
– Почему? – взметнула голову Лайза. – Или твое бедное «эго» настолько хрупко, что ты не можешь позволить, чтобы свет узнал, что наш брак вовсе не брак на самом деле?
– Должен сказать тебе, мне безразлично, что думает свет.
– Или потому, что ты отказываешься смириться с тем, что хоть раз в жизни тебе не удается получить то, чего ты хочешь?
– Если мне не удастся, – сказал он спустя миг, – это будет не из-за недостатка попыток.
