Джудит О'Брэйди - Музыка тропического ливня
— Пожалуйста, не говорите только, что вам жаль меня, — ответила Линда. — Я избавилась от своих брачных пут довольно удачно: мои душа и тело остались целыми и невредимыми. Конечно, по физическим данным я сейчас попадаю скорее в разряд доходяг, нежели пышных пончиков, но у меня прекрасное здоровье, а стойкостью духа я напоминаю старые кожаные подошвы, тертые тысячей дорог.
Ее собеседник запрокинул голову и искренне расхохотался. Затем он перехватил ее взгляд, и его лицо расплылось в спокойной, блаженной улыбке.
— Я скучал без вас, — сказал Джеймс Кэрриган. Он взял ее за руки и притянул к себе. Потом приподнял пальцем ее подбородок и нежно поцеловал в губы. Она тотчас вспыхнула. Это было ужасно. И страшно. Всякий раз, когда он дотрагивался до нее, она реагировала как автомат. И сразу становилась противной самой себе. Из-за того, что проявляла такую бесхребетность, вела себя как последняя дура. Но если она решила не допустить большей близости с ним, почему же тогда ей так нравилось, когда он целовал ее?
Линда хотела обвить его шею руками и вернуть поцелуй, но скудные остатки женской гордости не позволили совершить очередную глупость, и женщина резко отпрянула от знаменитого автора.
— Сьюзен устраивает сегодня вечером маленький прием в мою честь. — С этими словами Линде показалось, будто она проваливается куда-то и уже не в силах предотвратить падение. — Она попросила меня передать вам приглашение на вечеринку. Сьюзен тоже видела вас сегодня утром по телевизору. — Женщина сделала многозначительную паузу. — Вы произвели на нее чрезвычайное впечатление.
— Передайте, что я с большим удовольствием принимаю ее приглашение, — равнодушно произнес он.
Стол на вечеринке у Сьюзен радовал не только желудок, но и глаз. В самом центре сверкал огромный ледяной кенгуру, в сумке которого стояла открытая банка белужьей икры. Рядом «плыли» лепные лебеди и «цвели» искусственные лотосы. Серебряные подносы ломились от самых изысканных деликатесов — копченой семги, паштетов из печенки, маринованных грибов, рыбы, запеченной в глиняных горшочках. Французское шампанское, русская водка, шотландский виски и барбадосский ром лились рекой. Словом, стол, приготовленный Сьюзен, блистал.
Блистала и собравшаяся у нее публика. Женщины старались затмить друг друга бриллиантами, а мужчины — остроумием. Кое-кому это удавалось. Все гости были приятно поражены, увидев Джеймса Кэрригана, а на дам он произвел такое сильное впечатление, что они наперебой стремились завладеть его вниманием. Линда наблюдала за происходящим, неторопливо потягивая охлажденную водку и заедая ее икрой.
Джеймс в своем вечернем костюме выглядел великолепно. Такой высокий, строгий, красивый. Он держался в стороне и казался воплощением суровой мужской замкнутости и скрытой энергии. Мужчины такого типа будоражат женское воображение, и представительницы слабого пола нередко стараются вызвать их на откровенность. На вечеринке у Сьюзен вызвать Джеймса на откровенность старались все гостьи. Однако, как поняла Линда, ни одной из них не удалось добиться на этом поприще заметного успеха. Литературная звезда сохраняла с присутствующими дистанцию, удостаивая всех едва приметной, вежливой улыбкой и тем самым еще более интригуя публику.
Зачерпнув еще немного икры из сумки кенгуру, Линда продолжила трапезу, слушая вполуха стоявшего рядом мужчину, который восхвалял достоинства грязевых ванн. Вскоре ей удалось завершить разговор, и она неторопливо направилась в сторону Джеймса. Едва они поприветствовали друг друга, как к ним присоединились несколько человек, и завязалась общая беседа. Отвлекшись на миг от компании, Линда заметила, как в комнату вошла новая гостья. На ней было облегающее шелковое платье, отливавшее мерцающим изумрудом, а голову венчала копна черных кудрей. Женщина показалась ей знакомой. Подумав немного, она вспомнила: это была Доротея Грин, всемирно известный автор скандальных романов, события в которых развертывались в Нью-Йорке, Голливуде, Лондоне, Париже, Риме, Рио-де-Жанейро, Гонконге и других рассадниках декадентского образа жизни.
Доротея огляделась, изучая публику. Неожиданно Линду охватило какое-то странное, непривычное ощущение, похожее на предчувствие чего-то неприятного, недоброго. Она подняла глаза на Джеймса: тот, не мигая, с каменным выражением лица смотрел на вошедшую женщину. Переведя взгляд на владелицу изумрудного платья, Линда заметила, что и Доротея уставилась на Джеймса. Вдруг гостья улыбнулась и, взметнув переливающимся шелковым подолом, буквально подлетела к ним.
— Джеймс! — Голос у Доротеи был мягкий и мелодичный. — Как я рада видеть тебя! — И она наигранно продемонстрировала необычайно живучий европейский обычай: чмокнула мужчину сначала в правую щеку, потом в левую, затем опять в правую.
— Привет, Доротея! — Джеймс говорил сдержанным, холодным тоном, а на лице его было написано полное равнодушие. Внезапно атмосфера вокруг них стала более напряженной, и Линде даже почудилось, будто в воздухе раздалось легкое потрескивание. У нее внутри все сжалось. Она бросила беглый взгляд на улыбающуюся Доротею, затем — на бесстрастное лицо Джеймса. Что-то происходило около нее.
— Вы не знакомы? — спросила, подойдя к ним, Сьюзен. Все задвигались, зашумели, представляясь друг другу. Доротея была высокой женщиной и смотрела на Линду сверху вниз, когда с улыбкой пожимала ей руку; зеленые глаза внимательно разглядывали подругу хозяйки дома, изучали ее, Доротея что-то прикидывала в уме, гадала, о чем-то напряженно думала.
Женщина в изумрудном платье сразу не понравилась Линде; каким-то шестым чувством она угадала, что Доротея принесет беду. Меж новыми знакомыми, стоявшими вокруг них с Джеймсом, завязалась беседа. Линда слушала и наблюдала. Оказалось, что Доротея и Джеймс уже давно знали друг друга. У них был общий издатель, общий литературный агент и общая тяга к путешествиям, хотя Доротея, разъезжая по белу свету, любила поселяться в роскошных отелях, а Джеймс предпочитал биваки с кочевниками.
Доротея говорила и говорила, не делая пауз, не уставая. Вскоре ее речь из шумного ручейка превратилась в бурную реку сплошных воспоминаний: Альпы, катания на лыжах, вечеринки — здесь было все. Время от времени женщина бросала многозначительные взгляды на Джеймса. В какой-то момент Линда собралась было покинуть восторженных слушателей бойкой рассказчицы, как вдруг на ее плечо мягко опустилась рука Джеймса. Извинившись перед всеми за себя и Линду, он отвел ее в сторону, потом они подошли к бару и за стойкой выпили по рюмочке спиртного.
