Уинифред Леннокс - Вся ночь — полет
Вообще-то это чувство не покидало его с самого начала лета, когда он поехал в Париж и прокатился оттуда в Лондон. Каждое утро, просыпаясь и не открывая глаз, он прислушивался к себе с надеждой, что ощущение радостного возбуждения, в общем-то беспричинного, все еще не оставило его.
На что он надеялся и на что рассчитывал?
Он хотел, чтобы это чувство не только сохранилось подольше, но чтобы произошло событие, предощущением которого это чувство являлось.
Дверцы машины распахнулись, и Ален увидел ее. Она сидела за рулем гордо, с прямой спиной, и улыбалась.
— Привет, дорогая. — Он наклонился и коснулся губами прохладной щеки. Он давно заметил, что щеки немолодых, если не сказать — старых, женщин всегда прохладные. — Он отпустил тебя на этой машине? — Ален вытаращил глаза.
— Ты бы, конечно, не отпустил, — хмыкнула она. — Садись. Не бойся. Этот катафалк знает сам, куда ему ехать.
— Надеюсь, он незнаком с дорогой на кладбище, — пробормотал Ален, устраиваясь рядом.
— Только после нас, — засмеялась она, расслышав бормотание. — Ты, наверное, забыл, дорогой мой мальчик, что я до сих пор чемпион по слуху.
— Неужели ты снова участвовала в этих дурацких соревнования, мама?
— С тех пор, как умер твой отец, уже дважды.
— Какой приз ты получила?
— Два паспорта.
Ален с изумлением посмотрел на мать.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что сказала. — Она улыбнулась. — У твоей матери теперь есть паспорт Мальтийского ордена и Гражданина мира.
— О, мама! Ты шутишь!
— Ничуть.
— Но это же чистой воды обман!
— Паспорт Мальтийского ордена позволяет без всякой визы въезжать в тридцать две страны. А паспорт Гражданина мира…
— Стоп! Я знаю!
— Так говори же.
— Официально паспорт Гражданина мира признают Буркина-Фасо, Эквадор, Мавритания, Замбия и Того.
— Ничего подобного, — упорствовала мать. — Его признают сто сорок стран мира.
— Ну хорошо, не буду с тобой спорить. А в следующий раз чем тебя наградят?
— Я бы не отказалась от книжки моряка, — вполне серьезно сказала Мэг Ригби. — Такая есть у Пола. Она позволила ему истоптать все возможные берега в мире.
— Послушай, а почему такой странный приз? — спросил Ален.
— Я думаю, — Мэг посмотрела в окно машины, — люди с тонким слухом могут оказаться полезными в разных местах, они могут узнать то, что недоступно другим.
Мэг повернула ключ зажигания, двигатель негромко зарокотал.
— Как Пол? В порядке?
— Он отлично. К твоему приезду запекает гуся, белолобую казарку. Ты как? Готов насладиться?
— Я не против. — Ален сказал это совершенно искренне. — Тем более что я похвастался своему секретарю, что еду на званый ужин.
— Ты не солгал ни на йоту, Ален.
Мэг встроилась в плотный поток машин, идущих в сторону Лонг-Айленда.
Ален молчал, испытывая странное чувство. Он наблюдал за матерью, которая будто и не была вовсе его матерью. Или, напротив, побыла и больше… Нет, она остается его матерью, той женщиной, благодаря которой он сейчас дышит, ходит, радуется и злится, зарабатывает деньги, суетится. Но сама она больше не его, она отдала себя мужчине, после того как предыдущий мужчина, которого она выбрала отцом для него и Алекса, ушел в мир иной.
Все чаще Ален задумывался над странными обстоятельствами выбора. Так что же, женщина выбирает мужчину, желая найти отца для своего ребенка? Или мужчина выбирает женщину для…
Для того же самого?
Да нет, для другого. Он разве собирался иметь с Салли детей? В принципе, конечно… когда-то…
Прежде всего, он выбирал Салли для собственной похоти, вот для чего. А она его? Трудно сказать, но речь о детях она никогда не заводила.
Он вдруг представил Салли с большим животом и скривился. Она была бы похожа на паука. Фу, какая гадость! — сморщился Ален.
— У тебя ноет зуб? — не поворачиваясь к нему, спросила мать.
— Нет. Нет, нисколько. Послушай, мама, а вот если бы ты встретила Пола не сейчас, а раньше… Когда…
— Когда я была молодая и красивая, а не просто красивая? Ты об этом хочешь спросить? — Она засмеялась своей привычной шутке.
Сын отозвался, потому что матери очень шла эта шутка. Ее невозможно было назвать немолодой. А красивой она была всегда.
— Ну да. Когда ты собиралась рожать детей.
— А не просто интересно проводить время? — уточнила она.
— Да. Проводить время… жизни.
— То есть отдыхать от всех совершенных трудов, да? И наслаждаться жизнью?
— Да.
— Нет, — коротко ответила Мэг.
— Почему?
— Потому что… Знаешь, каких львов выбирают львицы в отцы своему потомству? — Ален молчал, собираясь услышать что-то совсем новое, которое мать улавливала, кажется, из воздуха. — По гриве. Они выбирают львов с темными длинными гривами.
Ален провел рукой по своей светлой коротко стриженной голове и хмыкнул.
— По-моему, у меня нет шансов.
А Мэг продолжала:
— Ученые выяснили, что длинная грива — показатель здоровья. В схватке всегда страдает лев с короткой гривой.
— Понятно, зачем нужен под боком такой, чьи раны надо зализывать, — кивнул Ален.
— Темный цвет — свидетельство высокого содержания мужского гормона — тестостерона, — продолжала Мэг. — А поскольку львов больше, чем львиц, то дамы чрезмерно разборчивы.
— Ты мне очень понятно все объяснила, мама. Значит, у Пола никогда бы не было шанса стать отцом твоих чудесных мальчиков — Алена и Алекса.
Мэг засмеялась.
— У каждого своя миссия на этом свете. Но мне с ним хорошо.
— Мы поедем на гусей в бухту Джеймс, как и в прошлый раз?
— Да, Пол купил участок земли, поэтому не придется, как в прежние времена, ублажать землевладельца подношением даров.
— Значит, виски останется в баре нам самим.
— И битые гуси тоже все наши. Пол уже приготовил переносную засидку для нашей охоты. Он сделал ее из армейской маскировочной сетки, брезента и рогоза.
— Мы в ней поместимся втроем?
— Да.
— Ты до сих пор охотишься в тюленьей парке? — спросил Ален, окинув взглядом мать.
— Я держу прежний вес, мой дорогой. Поэтому никогда не променяю ее ни на что другое, — упрямо заявила Мэг. — И в эскимосской обуви.
— Как ты их называла? — Он сморщился.
— Муклуки. Нет ничего лучше. Да, и Пол смастерил новые чучела, он занимался ими всю зиму. Он где-то узнал, что их лучше всего делать крупнее натуральных птиц.
— У него вышел долгожданный чучелиный альбом?
— Да, он получился очень хорошим. Кстати, Пол предложил Алексу сделать рисунки для нового птичьего альбома, в котором будут домашние экземпляры. Самые лучшие, естественно.
