Бетти Монт - Три желания
— Ну, что вы вместе были в Пасадене? Кеннет считает, что ты положила глаз на его брата.
Элис вдруг стало невыносимо стыдно, но больше всего за братьев Грегори.
— По-моему, Кеннету не пристало обсуждать мою личную жизнь и то, чем я занимаюсь в свободное время. Его это не касается.
Кэрол пожала плечами.
— А он считает, что касается.
— Ошибается, — жестко отрезала Элис и, чтобы успокоиться, глубоко вздохнула. — К тому же у Майкла кто-то есть. Ты, может быть, даже видела ее в театре. Он ведь тоже ходил туда не один.
— Да, конечно, — беззаботно подтвердила Кэрол, и последняя надежда Элис, заключавшаяся в том, что Майкл, возможно, придумал себе любовницу из тактических соображений, угасла, как искра под дождем. — Правда, я видела ее только после концерта. Кеннет сказал, что ее зовут Карина. Должна сказать, выглядела бедняжка не очень счастливой. Да и Майкл показался мне уж слишком мрачным. Никакого сравнения с Кеннетом.
— Чем же она могла быть недовольна? — будто между прочим спросила Элис, чувствуя, как убыстряется пульс.
— Уж не знаю чем, но, когда мы с Кеннетом ее увидели, она стояла одна в почти пустом холле, потому что Майкл встретил какого-то знакомого и совершенно забыл о ней.
— То есть тебе показалось, что у них не все так хорошо? — с замиранием сердца поинтересовалась Элис, понимая, что хватается за соломинку и что мнению Кэрол в любом случае нельзя доверять.
— Этого я сказать не могу, — дипломатично ответила Кэрол, выразительно поднимая брови, — но то, что он от нее устал, ясно как дважды два.
— Хм…
Кэрол вдруг улыбнулась, и на этот раз в ее улыбке было если не тепло, то по крайней мере сочувствие.
— Все-таки хорошо, что мы с тобой поговорили, да?
— Конечно, — искренне согласилась Элис. — И, как видишь, делить нам нечего.
— Точнее некого, — расхохоталась Кэрол.
10
Работа валилась из рук, и Майкл уже несколько раз ловил себя на том, что смотрит не в документы, а в окно. Все вокруг казалось бессмысленным и пустым, аппетит пропал, видеть никого не хотелось. За исключением Элис.
Верная Джина пыталась, как могла, расшевелить шефа и даже призвала на помощь Алекса и Кэтрин, но и у них ничего не получалось.
— Надо было вам отдохнуть еще недельку, — заметила она, когда он в очередной раз отказался идти на ланч, заморив червячка чашкой кофе и гамбургером. — Честное слово, мистер Грегори, на вас больно смотреть.
— Обычная депрессия. — Майкл равнодушно пожал плечами. — Вот появится клиент вроде Карлоса Хименеса, и все пройдет.
— Да уж лучше обойтись без такого. — Обычно сдержанная в выражении чувств, Джина даже поморщилась. — Может, вам сходить куда-нибудь? На варьете или…
Он невесело усмехнулся.
— Варьете, Джина, это пережиток прошлого. Теперь всюду ставят мюзиклы.
— Вы правы, мистер Грегори. Я вот тоже ходила в прошлом году на «Волосы». С братом. — Она печально вздохнула. — Лучше бы осталась дома.
Он с завистью посмотрел на секретаршу. Молодая еще женщина, довольно-таки хорошенькая, она была полностью лишена того, что называют «сексуальной привлекательностью». Единственным мужчиной, с которым Майкл видел Джину, был ее брат Роджер, работавший в строительной компании.
Странно, одним природа дает с избытком, других обделяет, но при этом обделенные не испытывают по этому поводу никаких комплексов и живут в мире и согласии с окружающими, тогда как одаренные сверх меры постоянно пребывают в состоянии, близком к стрессовому.
Взять хотя бы Элис…
При мысли о ней Майкла резанула такая боль, что он не сдержал стона.
— У вас что-то болит, мистер Грегори? — участливо спросила Джина.
— Да, зуб, — пробормотал он.
— Вам надо обязательно сходить к стоматологу. Хотите, я запишу вас на завтра? У Роджера есть знакомый…
Представив себя в кресле с открытым ртом, над которым зависло жужжащее жало бормашины, Майкл невольно поёжился.
— Спасибо, Джина, но пока не надо.
Она с сомнением покачала головой.
— Вы только не затягивайте, а то не пришлось бы удалять.
С трудом досидев до пяти часов, Майкл отправился домой, а уже в половине седьмого его машина остановилась у дома Карины. Он пригласил ее пообедать еще два дня назад, рассчитывая на то, что трудный разговор лучше всего вести в общественном месте, не располагающем к экспрессивному выражению чувств, однако, увидев Карину, легко сбегавшую по ступенькам в нарядном платье, Майкл понял, что допустил еще один просчет. Похоже, она восприняла приглашение как извинение за проявленное в последнее время невнимание и расценила его попытку вернуть их отношения в прежнее русло.
— Мне нужно с тобой с тобой серьезно поговорить, — начал Майкл, когда официант подал основное блюдо: знаменитые калифорнийские эскалопы.
— Ты уверен? — Карина лукаво посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
— Да.
— Давно собирался?
— Несколько дней.
— И поэтому был такой хмурый?
Он кивнул.
— А знаешь, — весело продолжила Карина, — я уже начала подумывать, что у тебя появилась другая женщина и ты хочешь меня бросить. Честно говоря, не знаю, как бы я это пережила.
О черт!
Заранее подготовленные слова застряли в горле вместе с кусочком мяса, так что Майклу пришлось выпить воды.
— Э-э-э… видишь ли… дело в том, что… — Он опустил руку в карман, чтобы достать платок.
Карина покачала головой.
— Тебе не кажется, что ресторан не самое романтическое место, чтобы предлагать женщине кольцо?
Майкл поспешно положил руку на стол. Ситуация явно складывалась не в его пользу. Но и оттягивать с ее решением было невозможно.
Он поймал взгляд Карины.
— Ты права. У меня есть другая женщина…
Ей снова снился он.
В этом сне было все то, чего ей не хватало в реальной жизни, а главное — в нем был он. Майкл Грегори.
Элис проснулась в полной темноте и не сразу поняла, где находится. Она по привычке протянула руку к настольной лампе, стоявшей на тумбочке слева от кровати. Ничего. Ни лампы, ни тумбочки. Из наполнявшего комнату мрака постепенно проступали очертания незнакомых предметов: платяного шкафа в углу, столика у окна и чего-то еще, напоминающего понурую фигуру в бесформенном длинном плаще.
Вешалка. И на ней мой халат, вспомнила Элис. Я в своей новой квартире.
Она потянулась. Тело еще горело от призрачных ласк. Сердце стучало, как работающий на пределе мотор гоночного автомобиля. Ее окружала пустота.
Глаза различали все новые и новые предметы: овал зеркала с застывшим в нем мертвенно-бледным бликом лунного света, одиноко стоящий посредине комнаты стул, шлепанцы на полу, похожие на следы, оставленные невидимкой. Каждый из этих предметов существовал отдельно от других, между ними не было никакой связи, они не создавали атмосферы дома, а казались деталями картины какого-нибудь сюрреалиста. Картины под названием «Отчуждение».
