Селина Дрейк - Брачные узы
Все ее новые вещи висели в доме Левендера. Она ничего не взяла оттуда, потому что не смогла заставить себя войти в спальню, хранившую столько воспоминаний, и уложить чемоданы. Эвелин сразу прошла в кабинет мужа, написала записку и запечатала ее в конверт вместе с рубиновым перстнем, оставив у себя обручальное кольцо — все-таки официально она еще считалась женой Эндрю. Ключи от дома она оставила рядом с конвертом.
Эвелин хотелось выйти из этой неприглядной истории, сохранив хотя бы остатки гордости, и она не стала писать о том, что узнала о предательстве мужа. Записка была короткой:
Прости, но я не могу больше жить во лжи.
И вот теперь он здесь — пришел задавать вопросы, на которые она не сможет ответить, не открыв ему правды. Эвелин снова содрогнулась от невыносимой боли. Дура ты, Лин, свирепо напомнила она себе, дрожащими пальцами возясь с замком. Доверчивая дура.
Эндрю был в том же костюме, в каком она видела его с Аннабелл. К этому темно-серому пиджаку он прижимал другую женщину, целуя ее. Только сейчас верхняя пуговица рубашки была расстегнута, узел синего в полоску галстука ослаблен, словно ему было трудно дышать.
На лице Эндрю застыло напряженное выражение. Эвелин как-то видела у него такое, но сейчас не хотела вспоминать, где и когда. Серые глаза мрачно впились в ее бледное лицо.
— Можно войти? — спокойным тоном спросил он.
Опустив длинные ресницы, она отступила, молча давая ему дорогу. Он сделал шаг и оказался рядом с женой. Сердце ее перестало биться, и она судорожно впилась побелевшими от напряжения пальцами в дверную ручку. С минуту они так и стояли неподвижно. Эвелин собрала все силы, чувствуя, как от его близости слабеет ее решимость. Он протянул руку, и она превратилась в каменное изваяние.
Если он сейчас обнимет меня, то я окончательно потеряю над собой контроль — буду биться в истерике или выкину что-нибудь немыслимое, мелькнуло у нее в голове.
Однако Эндрю осторожно отцепил ее пальцы от дверной ручки, тихо закрыл дверь и прошел в гостиную, оставив хозяйку в холле. Вся дрожа, она еще с минуту собиралась с духом, и наконец присоединилась к мужу.
10
Эндрю стоял посреди гостиной, упершись руками в бедра. Его поза излучала агрессивность.
— А теперь объясни мне, что все это значит, — потребовал он. — И лучше бы твои доводы были убедительными, дорогая, потому что я устал как собака, и у меня нет настроения выяснять отношения.
Это было ясно и без слов. Эвелин понимала, что он в бешенстве. Его ярость просто выплескивалась через край.
— Я все объяснила в записке, — отозвалась она и отвела глаза, не в силах видеть мощную фигуру и выразительное лицо мужчины, который, как она имела глупость поверить, когда-то принадлежал ей.
Это и была моя самая большая ошибка, вдруг с полной ясностью осознала Эвелин. Я забыла, с чего у нас все начиналось, и поддалась иллюзиям.
— Насчет того, что ты живешь во лжи? — продолжал допытываться Эндрю. — Ты считаешь, что все это время мы обманывали друг друга?
— Да.
Вот так, просто и честно. И нет никакой необходимости вдаваться в подробности.
Эвелин чувствовала, что больше не в состоянии понуро стоять посреди комнаты. Она любила этого человека всем сердцем и так же пылко ненавидела. Сейчас ее глаза видели лишь одно: Эндрю, обнимающего Аннабелл. И от этого ей было так больно, что она была готова на все, только отогнать бы это кошмарное видение.
Внезапно она вспомнила о работающем телевизоре и воспользовалась этим предлогом, чтобы отойти в другой конец комнаты. Но наступившая тишина была еще тягостнее.
— И ты попросту взяла и ушла от меня, — нарушил молчание голос мужа. — Без всяких объяснений, даже не намекнув, что тебя это тревожило. Проснулась утром, решила, что живешь во лжи, и преспокойно удалилась! Так или нет?
Гнев и презрение, звучавшие в его голосе, словно ножом полоснули по сердцу Эвелин, и она инстинктивно стала защищаться:
— А чего ты от меня хотел? Чтобы я дождалась, пока тебе самому это станет поперек горла?
Такой всплеск горечи оказался для Эндрю полной неожиданностью. Он пристально посмотрел на жену, и она тут же пожалела о своих словах. Теперь он увидел то, что она так тщательно стремилась скрыть: бледность и темные круги под глазами. Это неминуемо должно было навести его на мысль о том, что он уже видел ее такой — страдающей от сердечной боли.
Эндрю действительно что-то заподозрил, глаза его сузились.
— Что-то здесь не то, — медленно произнес он. — Я сделал что-то не так, да? — Эвелин вздрогнула. — Сам того не желая, я обидел тебя так сильно, что ты ушла?
— Разве не достаточно того, что мы два месяца жили во лжи? — Она пыталась хоть как-то защититься.
— Ничего подобного, — мрачно возразил Эндрю, направляясь к ней. Эвелин стоило большого труда не отпрянуть, такой скрытой угрозой дышала его фигура. — То, что происходит между нами в постели, — вовсе не ложь, дорогая, и ты это прекрасно знаешь!
— Брак — это нечто большее, чем секс, и ты это тоже знаешь! — в отчаянии выкрикнула она.
— Да, — согласился он. — Это еще и сопереживание. Супруги делят на двоих все свои горести и радости… разговаривают… — Он протянул руку и дотронулся до бледной щеки жены. — Обсуждают проблемы и находят решения.
— Я свои проблемы уже решила! — запротестовала Эвелин. — Я ухожу!
— Но почему?
— Я тебе уже объяснила, почему! — Она оттолкнула его руку, боясь, что сейчас совершит очередную глупость, например, прижмется губами к его ладони. Но Эндрю снова приложил ладонь к ее щеке.
— Постарайся объяснить еще раз. И по возможности убедительно, чтобы я понял. Если ты собираешься внушить мне, что не выносишь моих прикосновений, то ты просто дура и, что хуже того, и меня считаешь дураком.
В доказательство своих слов он другой рукой обвил ее талию и прижал к себе. Это был настоящий кошмар. Эвелин не сумела сдержать сладостной дрожи, охватившей ее от прикосновения его жаркого тела.
— Но это неправильно, Эндрю! — в отчаянии взмолилась она. — Я же с самого начала твердила тебе, что так нельзя!
— Неправильно! — повторил он, и глаза его засверкали. — Четыре дня назад обессиленная, но счастливая ты лежала в моих объятиях после самой восхитительной близости, какую только можно пожелать! И ты еще смеешь говорить, что это неправильно?!
А перед ее глазами тут же встал образ Эндрю, лежащего в объятиях Аннабелл. Видение было настолько явственным, что Эвелин чуть не задохнулась.
— Я никогда не утверждала, что в сексе есть что-то плохое! — нашла в себе силы сказать она.
