Алекс Вуд - Канун Рождества
– Если ты хороший специалист, она не откажется попросить за тебя.
– Если? – взвился Мэтью. – Ты сомневаешься в моих способностях?
Дженнифер пристально посмотрела на него.
– Откуда мне знать?
Что-то в ее голосе лучше всяких слов сказало Мэтью, что криком тут не поможешь.
– Дженни, дорогая, ну не надо так с тобой. – Он умильно посмотрел ей в глаза. – Это же так просто. Попроси ее и все. Она тебе не откажет.
– Я больше не хочу об этом говорить.
Дженнифер пошла вперед, не дожидаясь Мэтью.
Он догнал ее, схватил за руку, резко повернул к себе.
– Ты хоть понимаешь, что это для меня значит? – Он зло прищурился. – Или ты думаешь только о себе? Гордость свою холишь, да? Лучше корпеть в библиотеке за гроши, чем унизиться и попросить подругу об услуге?
– Замолчи.
Но Мэтью было не остановить.
– Между прочим, ты тоже выиграешь, если я буду получать приличные деньги. Я буду их на тебя тратить, на нашу квартиру.
– Ты ничего не понимаешь…
– Да, куда уж мне, – хохотнул Мэтью. – Я понимаю одно. Что тебе нет до меня никакого дела. Разве я тебя просил о чем-нибудь? Никогда. И вот один-единственный раз я прошу тебя поговорить с подругой для нашей общей выгоды, а ты изображаешь из себя неизвестно кого!
Он замолчал. Дженнифер видела, что его душит гнев и что их отношения под угрозой. Если она не предпримет что-нибудь, не пообещает поговорить с Элизабет, не бросится сейчас ему на шею с клятвой в вечной любви, она его больше никогда не увидит.
Ну и пусть.
– Отпусти руку, – негромко сказала Дженнифер. – Ты мне больно делаешь.
До дома Дженнифер дошла одна. Мэтью остался где-то там, на тротуаре с обледенелым бордюром, около турбюро и прачечной. Он остался в прошлом, и хотя Дженнифер полагалось волосы на себе рвать из-за того, что она только что рассталась с единственным приличным мужчиной в своей жизни, она испытывала странное облегчение. Зато с притворством покончено.
Мама, конечно, придет в ужас и будет долго и нудно выговаривать ей, но что такое материнские проповеди по сравнению с насилием над собой?
Дженнифер была даже благодарна Мэтью за то, что он начал разговор о протекции. Ссора получилась сама собой, и ей не пришлось ничего придумывать, чтобы порвать с ним, не пришлось мучиться от собственной нерешительности. В новом году у нее будет новая жизнь.
Без Мэтью.
12
29 декабря
Миссис Купер пришла в ярость, когда Дженнифер объявила, что на праздновании Нового года она будет без Мэтью. Предчувствие Дженнифер не обмануло – лекция по телефону была долгой, нудной и местами оскорбительной. Будущее, которое Элисон нарисовала для своей единственной дочери, было насквозь пропитано серо-черными красками одиночества и забвения.
Дженнифер почти не слушала ее. Невозможно было поверить в то, что женщина, предрекающая ей печальные будни, есть та самая заботливая мать, которая совсем недавно хвалила ее за удачное замужество.
После миссис Купер позвонил Мэтью и попытался помириться, но Дженнифер была непреклонна.
– Ты воспользовалась первым предлогом, чтобы бросить меня, – заявил он обиженно, и у Дженнифер не было сил отрицать очевидное.
– У тебя кто-то есть? – допытывался Мэтью.
– Н-нет.
Но неуверенность в ее голосе пробудила в нем новые подозрения.
– У тебя точно кто-то есть, – со злостью проговорил Мэтью. – Ты пудрила мне мозги, а сама искала другого мужчину. Кто он?
– У меня никого нет, Мэтью.
– Только врать мне не надо! Я не такой дурак, как ты думаешь! Это, наверное, что-нибудь из дружков твоей Элизабет. Поэтому ты и не захотела говорить с ней насчет моей работы. Ну тогда все ясно. Поздравляю. Ты молодец. Подсуетилась вовремя, не то что я.
– Ты ошибаешься.
– Неужели? Скажи, он очень богат?
– У меня никого нет, – устало повторила Дженнифер.
– Тогда в чем дело? У нас же все было хорошо, мы вместе жить собирались, – всхлипывал Мэтью. – Я… я безумно люблю тебя…
– Я тебе не подхожу.
– Это ты решила после того, как я захотел устроиться в «Аркон»? Семь месяцев подходила, а сейчас вдруг не подходишь?
Семь месяцев глупого заблуждения. Сколько времени она потратила зря.
– Дженнифер, ты слышишь меня? Дженни, отвечай! Прости, что накричал на тебя. Просто я так разозлился. Давай попробуем еще раз, а? У нас все получится. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
Дженнифер молча повесила трубку и отключила телефон. Настроение и без того было паршивым. Портить его еще сильнее явно не стоило.
31 декабря
Утром тридцать первого декабря она пила чай на кухне и подводила итоги ушедшего года. Кажется, Купер Дженнифер опять осталась на бобах.
Познакомилась с мужчиной и потеряла его. По собственной воле, заметьте.
Вышла замуж весьма странным способом и в то же время не вышла.
Почувствовала, что значит быть влюбленной и счастливой, и испортила себе тем самым всю оставшуюся жизнь.
Разозлила мать, которая теперь изведет ее своими упреками.
Одним словом, потери на всех фронтах. Можно заслуженно претендовать на титул самой большой неудачницы года.
Дженнифер собиралась на работу и вспоминала, что ей нужно сделать за сегодня. После работы заскочить домой, взять нарядное платье (эх, пригодилось бы ей сейчас то зеленое или красное из гардероба в доме Элизабет), потом зайти в супермаркет на Колл-стрит и купить то, что забыла купить мама, и бегом к родителям, помогать наводить глянец на новогодний стол.
Каждый год одно и то же. Бесконечные разговоры за столом, одинаковые шутки, фейерверк во дворе после двенадцати и одуряющая скука. И еще не забудьте про вечные упреки миссис Купер.
Чудесная перспектива.
Дженнифер уже стояла в дубленке и шапке, когда зазвонил телефон.
– Я уже на работе, – проворчала Дженнифер вслух, но трубку сняла.
Может быть, Элисон желает дать последние указания.
Но звонила не мама и даже не Мэтью с очередными обвинениями. Дженнифер услышала в трубке голос Элизабет, как в тот далекий день, когда подруга позвала ее на роковую встречу с Бланш.
– Дженни, дорогуша, привет, ты еще дома? – прощебетала Элизабет.
– Да, как видишь.
Слова давались Дженнифер с трудом. Ни разу с тех пор, как жизнь вошла в привычное русло, она не разговаривала с Элизабет. Та, занимаясь своими делами, тоже не давала о себе знать. Но когда-нибудь Элизабет должна была объявиться. Почему бы не тридцать первого?
– Как твои дела? Сто лет тебя не видела!
