Кэтрин Гарбера - Незнакомец из дома напротив
— Я не в силах так продолжать. Я люблю тебя. Но наши отношения складываются вопреки всему, во что я верила.
При этих словах он едва не сжал ее в объятиях. Она любит его. Его родители и сестра тоже любили его, но это не спасло их от смерти — в катастрофе, которую мог бы предотвратить, не будь он так себялюбив.
Он не будет рисковать ее жизнью или жизнью Энди или того ребенка, который у них может родиться, живи они вместе. Ее боль быстро залечится. Он заставил себя подойти к ней.
— Тогда зачем же пустила меня в свою постель?
— Я думала... не знаю. Ведь все можно решить.
Ее спокойная вера в справедливость жизни раздражала Рэйфа, потому что он знал, что разрушит эту веру еще до окончания ночи.
— Что за дурацкий, инфантильный взгляд на жизнь, Кэсс? Не бывает счастливого конца. Смерть Карла должна была убедить тебя в этом.
Она вздохнула и отвернулась.
— Ты прав.
— Черт возьми, леди, скажи мне, что мы оставим все как есть, или я немедленно уйду.
— Почему?
— Я не могу больше делать тебе больно. Это разрывает меня на части. — Она открыла рот, чтобы ответить, но Рэйф приложил палец к ее губам. — Я хотел бы измениться, Кэсси, но не могу. Прости.
Она отбросила его руку.
— Нет, это не твоя вина. Я знаю, что наши отношения могут не сложиться, но я должна попробовать. — Ее голос сорвался на последнем слове, и слезы потекли по лицу.
Рэйф почувствовал, что его сердце сейчас разорвется. Он прижал ее к себе.
— О, черт, Кэсс, я все отдам ради тебя.
Она не произнесла ни слова. Просто стояла в его объятиях и молча плакала. Он опустил руки, когда слезы иссякли, и поцеловал ее в макушку.
Нужно бежать. Продать этот проклятый дом, который он только недавно купил. Убраться из ее жизни, чтобы она могла найти себе мужчину, которого заслуживает.
— Прощай, Кэсси.
Рэйф ушел в темноту. Он чувствовал себя обманутым, когда погибли родители. Он чувствовал себя разбитым, когда сестра мучилась две недели перед смертью. Все его молитвы, все обещания не значили ничего. Жизнь — дерьмо.
Кэсс смотрела на фотографию, которую заказала увеличить и вставить в рамку для Рэйфа. Они трое в День благодарения. Ее сестра запечатлела Рэйфа довольным, он улыбался с карточки, словно властелин мира. Кэсс планировала подарить фотографию на Рождество, но сейчас... это лишь болезненное напоминание о том, что могло быть.
Больно видеть Рэйфа, думать о нем, скучать по нему. Злость охватила ее. Не та, что вызывает ярость, а тлеющее раздражение.
Кэсс знала, что, как только пройдет смущение, эта злость станет неконтролируемой. Она не обвиняла Рэйфа. Он предупреждал ее с самого начала. Это ее ошибка. Она питала надежды на то, что он не мог ей дать. Рэйф говорил об этом достаточно часто. Но знание не облегчало ни сердечную боль, ни злость.
— Что-нибудь еще?
Кэсс взглянула на молодого человека и поняла, что стоит перед прилавком и вздыхает.
— Сколько я вам должна?
Она расплатилась и поискала глазами Энди. Они с Джеффом поладили удивительно хорошо, учитывая, что три дня назад подрались. Когда в первый день Кэсс взяла мальчиков, они даже не разговаривали, но скука заставила их подружиться.
Она нашла ребят и повела в соседний бакалейный отдел. Взяв в руки сверток, потянула тележку из длинного ряда и оступилась. Мужчина поддержал ее. Она повернулась, чтобы поблагодарить спасителя, и увидела красивое лицо Рэйфа.
Его мятное дыхание коснулось щеки Кэсс, и воспоминания захлестнули ее. Как он вел себя в ту последнюю ночь, когда она обнажила перед ним душу, а он отверг ее.
Кэсс взглянула в его серые глаза, почувствовала, как ее тело откликается на его близость, и поторопилась отойти.
— Прости, — пробормотала она и дернула ручку тележки, но та не сдвинулась с места. Ей хотелось побыстрее сбежать, пока Энди не заметил их соседа.
— Привет, Рэйф. — Энди скучал по нему последние несколько дней. И шанса поговорить со своим героем, пока рядом новый друг, мальчик упустить не мог.
— Привет, приятель.
Энди вопросительно взглянул на мать. Та кивнула. Она не должна быть грубой.
Кэсс слышала голоса, но не сам разговор. Видеть Рэйфа тяжелее, чем она думала. Она знала, что рана свежа, но, пока не касалась ее, могла забывать о боли.
— Энди, пошли, нам нужно сделать сегодня много покупок. — Она отказалась уступать умоляющему взгляду сына. И почувствовала себя злой мачехой Золушки, безжалостно наказывающей ребенка.
Кэсс дернула тележку — и уронила сверток. Она была готова заплакать. На этой неделе все валится из рук. Кэсс наклонилась, чтобы поднять сверток, и ударилась головой о голову Рэйфа. От боли у нее брызнули слезы из глаз. Этот мужчина разбивает не только сердце.
Рэйф снова поддержал ее, на этот раз за плечо.
— С тобой все в порядке?
— Думаю, да. — Злиться на него можно только издали, но когда он рядом, когда касается ее, ей хотелось помириться. Прижаться к нему и позволить прогнать боль в голове... и в сердце.
Он помог ей подняться и снова наклонился, чтобы взять сверток.
— Что это?
Кэсс почувствовала, как ее лицо заливает краска.
— Ничего.
— Мама, я думал, это наш рождественский подарок для Рэйфа. — Энди искал любой повод, чтобы не уходить.
— Энди, — строго проговорила она. Мальчик обиженно посмотрел на нее, но отошел.
— Я пойду смотреть комиксы. — Он не спрашивал разрешения, и Кэсс знала, что это его возмездие за ее необоснованную злость. Джефф потянулся за Энди, и Кэсс смотрела им вслед, пока они не исчезли.
Она протянула руку за свертком, но Рэйф не отдал его.
— Рэйф, пожалуйста.
— Что это, Кэсс? Что ты приготовила мне к Рождеству? — Его голос как ножом полоснул ее по нервам.
— Уже не имеет значения. Могу я получить его обратно?
— Если не имеет значения, почему мне не посмотреть его? — Упрямо сжатые губы говорили, что он не отступит.
Кэсс пожала плечами. Не первый раз она унижается перед этим мужчиной. Рэйф снял верхний слой бумаги и остановился.
— Давай, давай. Ты не успокоишься, пока не посмотришь, что там.
Он взял рамку в тонкой оберточной бумаге и минуту смотрел на нее. Потом положил бумагу в тележку и снял последнюю обертку. Кэсс глядела под ноги, не желая наблюдать за его лицом, пока он рассматривает ее подарок.
Его резкий выдох заставил Кэсс поднять голову. В его глазах была непереносимая боль.
— Спасибо, Кэсс. Это для меня дороже, чем ты можешь представить.
Кэсс не могла больше терпеть. Он же беспокоится о ней так сильно, так очевидно. Но, черт возьми, если не намерен что-то решить, почему просто не оставит ее одну? Нужно держаться от него подальше.
