Сьюзен Стивенс - Апельсиновый рай
— А теперь? — нерешительно спросила она.
— Я покажу тебе. — Он повел ее обратно в комнату, взял одну из фотографий в серебряной рамке и протянул ей.
— Кто это? — спросила она, уже зная ответ. На черно-белой фотографии были три человека: дон Педро де Фуэго Монтойа и две прекрасные женщины. Одна из них была Клаудиа, а другая — ее мать. Анна-Лиза почувствовала, как Рамон обнимает ее за плечи.
— Что это значит? — спросила она, поворачиваясь к нему.
— Твоя мать была нанята отцом Клаудии, — ответил он, забирая из ее рук фотографию и возвращая на место.
Анна-Лиза нахмурилась и слегка встряхнула головой, как будто пыталась воскресить в своих мыслях хоть какие-нибудь воспоминания.
— Мне известно, что она работала здесь, на острове… Я знаю, что именно так она познакомилась с моим отцом, но я никогда не знала всех деталей…
— Я расскажу тебе все, что знаю. Отец Клаудии был очень уважаемым человеком на острове. Он происходил из древнего, богатого рода. Он был вдовец и сам воспитывал свою дочь, потакая всем ее капризам. Но аристократический стиль жизни стоит больших денег.
— Он разорился?
— Да, — подтвердил Рамон. — Но и после этого он не перестал тратить деньги на Клаудию, ее образование, ее туалеты…
— А моя мать?
— Клаудиа познакомилась с твоей матерью, когда училась в школе в Англии.
— Мой дедушка был учителем, — начала что-то припоминать Анна-Лиза.
— Клаудиа и твоя мать подружились. И потом твоя мать приехала на этот остров в качестве компаньонки Клаудии.
— Ее компаньонки? — с удивлением произнесла Анна-Лиза, снова посмотрев на фотографию. — Но мама никогда не рассказывала мне о Клаудии.
— Неудивительно, — сухо заметил Рамон. — Они проводили вместе все каникулы, и почти всегда здесь… Как только Клаудиа стала осознавать в каком трудном финансовом положении находится ее отец. Она начала подыскивать себе кого-нибудь, кто смог бы вытащить ее из этого.
— И дон Педро…
— Был достаточно богат для этого, — продолжил Рамон. — Но дон Педро де Фуэго Монтойа был влюблен в твою мать.
Анна-Лиза закрыла лицо руками, остальное она могла додумать уже сама.
— Мне очень жаль. Не надо было тебе об этом рассказывать, — покачал головой Рамон.
Анна-Лиза гордо вздернула подбородок.
— Я рада, что, наконец, мне рассказали всю правду. И я рада, что это был именно ты.
— Ну, тогда я тоже рад, что это был я. Хочешь осмотреть остальную часть дома?
Она улыбнулась в знак согласия. Эта экскурсия позволит выиграть немного времени, нужного ей для того, чтобы прийти в себя.
— Мне очень интересно узнать твое мнение, — сказал он, выводя ее из комнаты, — потому что я решил сделать этот дом главным пунктом моего проекта.
— Ты хочешь сказать, что больше не будешь жить здесь?
— Именно, — ответил Рамон. — Когда Маргарита и Луис переедут к себе, этот дом станет слишком велик для меня одного.
— И ты превратишь его в отель?
— Да, в элитный отель. Двадцать номеров, каждый из которых будет en suite[14]… Все виды активного отдыха, какие только можно себе представить…
— Включая парусный спорт и яхты?
Он кивнул.
— А где ты будешь жить?
— Я уже подыскал себе одно привлекательное имение здесь, на острове. — Он хитро посмотрел на Анну-Лизу.
— Finca не продается, — самодовольно заявила она.
— А разве я сказал, что хочу купить его?
— А ты что, нашел нечто подобное?
— То, что ты сделала с интерьером поместья Фуэго де Монтойа, должен признаться, мне очень понравилось.
— Когда ты найдешь себе подходящее поместье, я могу помочь тебе оформить его в том же стиле, — предложила Анна-Лиза.
— А ты не возьмешься за разработку дизайна для моего гостиничного комплекса?
— Ты предлагаешь мне работу?
— А почему бы и нет? Здесь, на Менорке, адвокатская практика для тебя вряд ли возможна.
— Ты абсолютно прав, — живо ответила она ему. — Когда можно будет приступать?
На следующий день она почувствовала себя дурно.
— Сеньорита, с вами все в порядке? — крикнула Мария Тереза, спеша к ней через двор.
Анна-Лиза надеялась, что никто не заметил, как ведро с кормом для птиц выпало у нее из рук. Но если б не подбежавшая вовремя Мария Тереза, она упала бы прямо около калитки.
— Я в порядке… Я в полном порядке, — слабо произнесла она, снова покачнувшись.
— Позвольте мне отвести вас в дом, — настаивала Мария Тереза, — вам следует больше отдыхать, иначе вы можете повредить ребенку.
— Ребенку! — воскликнула Анна-Лиза, изо всех сил пытаясь выпрямиться. — О чем это ты говоришь, Мария Тереза?
— Сеньорита Уилсон… — добродушная женщина глубоко вздохнула. — Я рожала тринадцать раз. Уж поверьте мне, в этом я разбираюсь. — Затем, обеспокоено взглянув на нее, она продолжила заговорщическим шепотом: — А сеньор Перес… он знает?
— Нет! И ты не должна говорить ему! — замахала руками Анна-Лиза.
— Но как же так, сеньорита Уилсон? — продолжала настаивать Мария Тереза. — Вы обязаны сказать ему об этом!
Рамону на самом деле следовало знать. И откладывать этот разговор не стоило. Она же не сможет вечно прятать от него свою беременность, думала Анна-Лиза, подходя к его дому.
Слуга Рамона, Родригес, словно ожидал ее приезда и уже стоял около открытой двери.
— Доброе утро, Родригес. — Ей не верилось, что ее голос звучит так спокойно. — Сеньор Перес дома?
— Он в своем офисе в Маоне, сеньорита. Но он пробудет там недолго, не хотите ли подождать его?
— Да, спасибо, — сказала она, проходя за ним в холл.
— Вы можете подождать его здесь, — пробормотал Родригес, проводив ее в ту же самую комнату, что и раньше, — комнату с фотографиями. — Я принесу вам кофе.
— Нет, — сказала она прежде, чем Родригес успел удалиться, — не уходи. — Она была намерена разобраться со всеми загадками до конца, здесь и сейчас. — Почему ты все время приводишь меня в эту комнату, Родригес?
Он растерянно посмотрел на нее.
— Не понимаю, о чем вы говорите, сеньорита Уилсон.
— Правда? — весело спросила Анна-Лиза. Она подошла к столу из розового дерева и взяла с него фотографию своей матери. — Я вижу твою преданность больше, чем ты можешь себе представить, Родригес, — сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в глаза, — но ты должен знать, что для меня здесь никаких сюрпризов уже не существует. — Она показала ему фотографию. — Сеньор Перес уже все рассказал мне о моей матери, — произнесла она, подчеркивая каждое слово.
