Люси Гордон - Легкокрылый мотылек
Его поцелуй становился все жарче. Она смогла почувствовать все его страстное желание, прежде чем его губы снова смягчились, оставив только ощущение нежности. Не отводя от нее глаз, Роско отпустил ее и отступил к двери.
— Прости меня… — прошептала она. — Прости…
Раздался стук в дверь — это был Чарли, одетый в теплое верблюжье пальто.
— Ух, ну и морозище! — бормотал он, мотая головой, чтобы стряхнуть с волос снег. — Я забежал, чтобы сказать тебе это лично: если даже я не выйду победителем, мой агент уже обеспечил мне занятость по меньшей мере на год. Так что, можно считать, я уже встал на рельсы. — С победным криком он выбросил вверх руку.
— А как там Джиневра? — спросила Пеппе. — Рада за тебя?
— Не знаю. Мы с ней не перезваниваемся. Я получил от нее эсэмэску… В общем, она пожелала мне удачи и просила больше не звонить.
— Ну а ты что?
— Да ничего. Я тут встретил девушку… Ну… одним словом…
— Ладно, развлекайся, — улыбнулась Пеппе. — Ну а как Роско? Смирился с изменениями в твоей жизни?
— Не знаю. Мы с ним почти не видимся. С тех пор как из слияния с Вэнленом ничего не вышло, он целыми днями сидит в офисе.
— Так слияния не будет?
— Нет. Я не знаю, что уж там случилось, но я слышал, был большой скандал. Вэнлен хотел слияния, Роско все откладывал. Вэнлен стал угрожать, Роско на угрозы не поддался. В конце концов Вэнлен просто хлопнул дверью… — Чарли вдруг замолчал. — Вообще-то эти новости уже устарели. Вы что, разве так давно не виделись?
— Последний раз я с ним столкнулась в вашем доме, в тот день, когда было шоу, да и то только потому, что ты сказал, что его там не будет.
Чарли сделал большие глаза:
— Я так сказал? Что-то не помню.
— Брось притворяться! Ты обещал, что мы с ним там не встретимся. Но Роско сказал, что ты знал, что он будет. Как же так вышло, Чарли?
— Ну… в общем…
— Ты ведь специально это подстроил, верно?
— Кто? Я? — Его изумление было таким искренним, что в него трудно было не поверить. — Как ты только можешь так обо мне думать?! Ну ладно, ладно, это я устроил.
— Ты что, решил изобразить из себя Купидона?
— А почему бы нет? Мне нужна старшая сестра. Кроме того, совсем неплохо иметь в семье дипломированного юриста. Ведь могут быть случаи, когда… Ну, в общем, сама понимаешь.
— О да. Понимаю…
Лицо Чарли стало серьезным.
— Но на самом деле, это не настоящая причина, Пеппе. Мы оба, я и мама, хотим видеть тебя в нашей семье, потому что ты могла бы сделать Роско… более человечным, что ли. Ну а сегодня я просто хотел тебя увидеть и еще раз за все поблагодарить.
Он чмокнул ее в щеку и ушел, оборвав тоненькую ниточку ее связи с Роско.
Роско не звонил и не появлялся. А потом Пеппе получила от него письмо:
«У меня вчера был долгий разговор с мамой. Мы оба в равной мере были удивлены, что такое вообще возможно, но стоило нам начать, дальше уже стало легче. Она рассказала, что она чувствовала, и попросила прощения за то, что неверно обо мне судила. Я сказал, что здесь нечего прощать. Без тебя, конечно, ничего бы этого не было. Ты в любой момент можешь попросить меня обо всем, что тебе будет нужно, и это будет твоим. Так же как и я.
Твой Роско».Возвращаясь с работы, Пеппе стала ходить через Трафальгарскую площадь, иногда останавливаясь в стороне от толпы, слушая песенки и пытаясь не обращать на них внимания. Но это не помогало. Темнота не отступала, и, простояв на холоде полчаса или час, она уныло брела к ближайшей станции подземки, находя утешение только в том, что эта пытка скоро закончится.
Как-то, перебирая дневники Ди, Пеппе прочитала:
«Возможно, я сумасшедшая. Я поклялась, что никогда не выйду за него замуж. Даже расторгла нашу помолвку. Я думала, что поступаю правильно, но кто дал мне право решать за нас обоих? Когда он вернулся ко мне, весь израненный, я знала, что мое место возле него, что бы ни случилось.
Сейчас у нас свадьба, потому что я беременна, но я не знаю, любит ли он меня. Впрочем, это не имеет значения. Я люблю его, и это главное. Никто не знает будущего. Ты можешь только любить и делать все, что от тебя зависит».
Там было еще несколько слов на полях. Пеппе с трудом удалось разобрать дедушкин почерк: «Глупая женщина. Как если бы я мог…»
Ди продолжала: «Я рискнула и теперь, в конце, могу сказать, что я была искренна в своей любви».
— Ты была такой сильной, — прошептала Пеппе. — Если бы я могла быть такой, как ты. Но я… я не могу.
Она аккуратно положила тетрадку обратно в ящик, взяла старого мишку, запихнула его в сумку и вышла из квартиры. Последние несколько метров она пробежала, вдруг захотев увидеть эту нарядную елку с ее яркими лампочками, выбрасывающими в темноту свет, обещая надежду. И пусть эта надежда никогда не будет принадлежать ей, Пеппе сможет пронести память об этой ночи через всю жизнь…
На площади стоял продавец омелы — он старался вовсю при виде попадающихся ему на пути парочек, запрашивая изрядную цену за тоненькие веточки. Рядом кто-то запел. Вскоре к нему присоединились другие голоса.
Но только не голос Пеппе. Это был последний, финальный шаг, который она так и не смогла сделать. С горечью прижав мишку к своей щеке, она повернулась, чтобы уйти.
Кто-то толкнул ее в спину. Выронив мишку из рук, Пеппе упала.
— Нет! — закричала она. — Где ты… Где?
— Все в порядке. Я нашел его, — произнес рядом знакомый голос, и она увидела перед собой лицо Роско.
Он помог ей подняться.
— Вот. — Роско вложил ей в руку мишку.
— Давно… ты здесь? — спросила она запинаясь.
— Столько же, сколько и ты. Как и в прошлый вечер. И в позапрошлый. Я следовал за тобой, надеясь, что ты сможешь найти здесь то, что заставит тебя поверить в меня.
— Но я верю в тебя. Я в себя не верю. Я трусиха.
— Ты? Нет. Ты не трусиха. Ты ничего не боишься. К примеру, меня. Меня ведь многие боятся. Но только не ты. Это первое, что мне в тебе понравилось. И сейчас, если бы ты была рядом… Одним словом, Вэнлен показал свою гадкую сторону, и твоя моральная поддержка мне бы очень помогла. — Роско улыбнулся. — Ну и конечно, твой профессиональный опыт.
— Я слышала, что слияние не состоялось, и Вэнлену это очень не понравилось.
— Мне не хочется иметь с ним никаких дел. А знаешь, он обвинил меня в том, что из-за меня ты дала ему отставку. — Роско горько усмехнулся. — Если бы! Я чуть было не сказал ему, что я для тебя значу не больше, чем он.
— Это неправда… — прошептала она. — Только потому, что ты значишь так много…
