Кейт Карлайл - Сладкая капитуляция
– Дорогая.
– Но теперь я влюбилась в Камерона и призналась ему в этом, а он упрямо твердит, что не любит меня. Но во всем остальном нам так хорошо вместе, что порой мне кажется, что лучше не настаивать на своем, а оставить между нами все так, как есть. Но потом понимаю, что я так не могу, раньше я думала, что смогу прожить без любви, но теперь я так не могу. Мне нужна его любовь.
– Дорогая, – повторила Селли, с сочувствием погладив невестку по руке, – он тебя любит, очень любит. Поверь мне, я хорошо знаю своего сына. Порой с ним непросто, но не отчаивайся.
– Это точно, – согласилась Джулия сквозь слезы.
– И перестань так сильно обо всем переживать.
– Я стараюсь.
– Умница, старайся еще сильнее.
Джулия рассмеялась и сжала руку Селли:
– Но я должна у тебя кое-что спросить, и, надеюсь, этот разговор останется между нами.
– Обещаю.
Джулия закусила губу и глубоко вздохнула:
– Почему Камерон отказывается признать, что любит меня? Дело во мне? Или в нем?
– Бедный Камерон, – вздохнула Селли, расхаживая по кухне. – Мне кажется, что во всем виноват его отец. Ужасный человек, я не знаю всю историю целиком, но мне удалось узнать, что он сперва убил мать Камерона, а потом покончил с собой.
– Какой ужас, Камерон об этом не говорил.
– И не скажет, но у него было очень трудное детство до того, как он попал в нашу семью. А потом, в старших классах, он встретился с Венди, – далее последовала вся печальная история, – и всю жизнь винил себя в ее поступках.
– Но он же ни в чем не виноват.
– Не виноват, но он не может иначе. Я до сих пор помню, как он сказал, что все случилось из-за него и его отец был прав.
– Ужасно.
– Наверное, мне не следовало тебе все это говорить, – нахмурилась Селли, – а то ты еще решишь, что Камерон может тебя ранить, а это не так.
– Ранить меня? Камерон? Он этого никогда не сделает.
– Точно, – улыбнулась Селли. – Он никогда не любил драться. Конечно, он ушел на флот, но не потому, что искал схваток, а потому, что всегда хотел держать все под контролем. Думаю, именно это и привлекло его в армии.
– Да, контроль – это про него, – скривилась Джулия, – но он и мухи не обидит.
– Именно, но, боюсь, просто так ты от него такого признания не добьешься. Так что действуй.
Джулия ненадолго задумалась:
– Селли, ты – мудрая женщина.
– Именно это я и говорю своим сыновьям.
Камерон подарил ей прекрасную булавку с бабочкой из бриллиантов и сапфиров.
– Какая красота, но зачем?
– Просто так.
– А ты уверен, что это не любовь?
– Джулия…
– Знаю, знаю, ты этого не скажешь. Но я должна кое-что знать, ты любишь Джейка?
– Конечно, – подтвердил Камерон, нетерпеливо глядя в окно.
– Рада слышать.
– К чему ты клонишь?
Джулия неторопливо убрала булавку в шкатулку с драгоценностями и улыбнулась:
– Думаю, все станет проще, когда мы с Джейком вернемся в дом моих родителей.
– Когда… когда что? И что это значит? Ты никуда не пойдешь, мы женаты, так что ты останешься здесь.
– Я думала, что мне хватит твоей привязанности, но я ошибалась. Ты – замечательный человек, добрый и внимательный, и так заботишься о Джейке. Ты – отличный любовник и чудесный друг, но ты меня не любишь, а мне нужен любящий муж.
– Я – твой муж, – прорычал Камерон, но, вспомнив, что ребенок спит, понизил голос. – Ты опять хочешь изменить правила.
– Нет, просто теперь я буду жить по своим правилам.
– И какие же у тебя правила? – усмехнулся Камерон.
– Пока у меня лишь одно правило – я заслуживаю любви.
– Я могу дать тебе все, что угодно, но не это.
– Даже несмотря на то, что я знаю, что ты меня любишь?
– Ошибаешься, детка, я тебя не люблю.
Джулия замерла, не в силах даже вздохнуть, никогда еще он так открыто не отрицал своих чувств.
– Тогда нам не о чем больше говорить.
– Прости, но ты сама меня разозлила. Слушай, я не хочу тебя ранить, никогда не хотел и именно поэтому… – Камерон замолчал, не договорив.
– Поэтому что?
– Поэтому я никогда не скажу, что люблю тебя.
Джулия вздохнула, пытаясь набраться терпения:
– Ты подарил мне драгоценностей на пятьдесят тысяч долларов.
– Точно, – подтвердил Камерон таким тоном, как будто убеждал шестилетнего ребенка, – разве это не доказывает, что ты мне очень дорога? Разве тебе мало, что я готов все для тебя сделать и хочу, чтобы ты никогда не забывала о том, как нам хорошо вместе?
– Это доказывает, что ты меня любишь, так что просто скажи это вслух.
– И не надейся. Мы же уже не раз обо всем этом говорили.
– Ты прав, поэтому нам следует расстаться.
– Нет! – рявкнул Камерон, сжав кулаки. – Слушай, я вырос в неблагополучной семье, мой отец…
– Твой отец?
– Мой отец был негодяем, жестоким грубым алкоголиком, избивавшим мою мать.
– И тебя?
– Иногда, но это мелочи, обычно он вымещал свою злобу на матери, так что мне нечем гордиться.
– Гордиться?
– Я не смог ее защитить.
– Сколько тебе было лет?
– Шесть, семь. – Камерон пожал плечами. – Я не мог его остановить, а хуже всего то, что когда он бил ее, то кричал, что любит ее.
Джулия содрогнулась, теперь она наконец-то поняла, почему Камерон так упрямо отказывался признать свою любовь.
– Это ужасно.
– Он любил ее, – повторил Камерон, его лицо превратилось в какую-то маску страдания и боли, – и, чтобы показать свою любовь, избивал ее до потери сознания.
– Камерон, – прошептала Джулия и попыталась погладить его по плечу, но он отстранился:
– Не надо.
– Но…
– Ты не поняла? Я такой же, как он, я не могу себя изменить. Я пытался любить, но ничего хорошего это никому не приносило, так что мне остается лишь держать себя под контролем. Теперь понимаешь?
– Твой отец – это не ты, – мягко возразила Джулия.
– Все не так просто, – вздохнул Камерон, ероша волосы, – я знаю, ты хочешь услышать от меня эти слова, но я никогда их не скажу и никогда не почувствую. Ты мне слишком дорога, чтобы я обращался с тобой так, как мой отец с моей матерью. Я этого просто не переживу.
Джулия никогда бы не призналась ему, но она уже ранена и истекает кровью. За него.
– Помнишь нашу брачную ночь?
