Эллен Чейз - Тайна радости
Он погладил пальцами ее щеку, потерся губами о ее губы и вышел в боковую дверь.
Когда смолк звук шагов Трэвиса, Кейси тоскливо плюхнулась в кресло, вновь почувствовав себя сиротой.
Массируя шею, она случайно задела ожерелье. Тепло улыбнувшись, она вспомнила день, когда Трэвис подарил ей эту роскошь.
Неделя в Акапулько затянулась. Кейси не узнавала себя. Трэвис пробудил в ней дремавшую ранее чувственность, глаза ее засветились новым светом, она наслаждалась необычайной свободой, подаренной ей Трэвисом.
Прикрыв глаза, Кейси мечтала на балконе, когда в дверях возник огромный праздничный торт, украшенный горящими свечами. Из-за торта раздался довольный голос Трэвиса, певшего торжественную песнь.
– С днем рождения… О Боже! – Его песня прервалась. – Это что, сюрприз для меня?
– Я праздную свой день рождения.
– Лежа голой на солнце?
Она открыла глаза и усмехнулась.
– По-моему, здесь шикарное место для солнечных ванн. И никто не мешает, хотя я здесь и не одна, – Кейси указала на пеликана, сидящего на деревянных сваях причала вблизи балкона.
– Я, кстати, тоже недалеко отсюда, – заметил Трэвис.
Он поставил торт на затененный зонтиком столик патио и сел на краешек широкого шезлонга из красного дерева.
– Ты бы в самом деле надела что-нибудь.
Он полез в карман коричневой вязаной рубашки и вытащил коробочку в золотой фольге.
– С днем рождения!
– Трэвис! – Кейси нетерпеливо сорвала бумагу и подняла крышку.
Золотые звенья ожерелья превратились в ее руках в маленькие солнышки.
– О, это чудесно… – выдохнула она и неуверенно взглянула на Трэвиса. – Но это стоит целое состояние и…
– Никаких "и", – заспорил он весело, ловко защелкнув замочек на ее шее.
– Я в восторге! – Кейси обвила руками его шею. – Я тебя люблю… – Она запечатлела легкий поцелуй на уголке его губ.
Трэвис перестал смеяться.
– Ты вкусная и ароматная как маслянистый кокосовый орех, – хрипло пробормотал он, лаская языком ее затылок.
Кейси откинулась на подушку; она выглядела необыкновенно соблазнительно в своей неприкрытой наготе.
– Ты загораживаешь мне солнце, – сказала она ему, закрыв трепещущими ресницами блеснувшие изумрудные глаза.
Трэвис осторожно потрогал ее кожу.
– Ты опять начинаешь обгорать.
Он взял пузырек с коричневым маслом, отлил немножко на ладонь и стал втирать благоухающее кокосовое молочко в плечи Кейси.
Девушка вздохнула и ощутила приятное томление. Она тщетно пыталась побороть возникшие от прикосновений рук Трэвиса чувства. Пульс учащенно забился, она задыхалась от внезапно охватившего ее волнения.
Руки его легли на нежную полную грудь, он приблизил свои жадные губы к ее зовущему соску. Трэвис не спеша гладил атласную поверхность ее голого живота, чувствительную кожу ее бедер.
Кейси глухо застонала. В ее теле бушевала буря желания. Губы и руки Трэвиса неожиданно исчезли. Она приоткрыла глаза и увидела летящую на пол одежду.
Она потянула его на себя, даже не пытаясь притушить ресницами жадный блеск своих глаз. Пальцы ее легко ныряли в нежном мехе, покрывающем его грудь, а ногтями она, дразня, царапала теплую наготу его рук и плеч. Кейси крепче прижалась к Трэвису, и напряженные вершинки ее груди соприкоснулись с его сосками. Он вздрогнул.
Жаждущие губы Трэвиса покрыли весь низ ее живота настойчивыми поцелуями. Его горячий язык проник в самые сокровенные расщелины ее тела. Руки его оказались под ее ягодицами, он приподнял их, и… два тела слились в любовном экстазе.
Лишь дремлющий на деревянном причале пеликан заметил, что тридцать свечей на праздничном пироге давно растаяли.
Кейси раскраснелась от нахлынувших воспоминаний. Она покачала головой, пораженная произошедшими в ней переменами. Эта Кейси Рейнольдс была совершенно не похожа на ту, которая три месяца назад покинула Бостон!
Неужели прошло уже три месяца? Кейси прошла к дверям патио и взглянула на сверкающие воды Серебряного залива. Прошлое отступило, она потеряла счет времени, прежние сомнения и беспокойство были забыты. Каждый день приносил ощущение счастья – солнечный свет, шум прибоя и аромат цветов.
Мысли ее перенеслись в Бостон, который, наверное, уже проснулся от долгой зимней спячки. Улицы наполнились ароматом цветущих диких яблонь и кизила, растущих вдоль узких булыжных мостовых Бикон-хилла. В столетних Общественных садах распустились красные тюльпаны.
Продавцы "Квинси маркета" вынесли на улицу разноцветные тенты и зонтики, под которыми собирались стайки молодежи, лениво потягивающие кока-колу.
Кейси соскучилась по дому. Хотя она отправила Мэтту Грэнгеру несколько открыток и писем, ей недоставало его грубоватого голоса и скупой улыбки. Гипс, наверное, уже сняли. Ее беспокоило, продал ли он "Приложение" синдикату Маршалла.
"Ну успокойся, – уговаривала себя Кейси. – Газета больше тебя не волнует!" Разве она не оставила журналистику навсегда? Она бродила по столовой, с раскаянием поглядывая на пишущую машинку.
Она сказала Трэвису, что застряла на последней главе. На самом деле книга была закончена, и она перепечатывала уже готовые страницы, просто притворяясь необыкновенно занятой.
Зачем она лгала? Последние три месяца она была ослеплена романом с Трэвисом. Но последние страницы книги были написаны, и ее присутствие на вилле подходило к концу. Сказочная прелесть их любви иногда омрачалась сознанием ее временности – праздники ведь тоже проходят.
"Временно" – смысл этого слова приводил Кейси в уныние. Как долго вилла останется их домом? Они были гостями в ней и в этой стране… Сколько еще просуществует созданный ими рай?
Трэвису пора было возвращаться в Мичиган и искать преподавательскую работу, а ей предстояло бороться за издание своего романа.
В последнее время Трэвис выглядел озабоченным, он словно ушел в себя. Кейси не задавала ему вопрос, есть ли у него деньги, но по ее предположениям он уже испытывал финансовые затруднения – несколько раз Кейси заставала его за подсчетами. Наверное, он думал о своем будущем. Она – о своем.
Кейси пошла в спальню и машинально принялась расправлять постельное белье и взбивать подушки. Присев на край матраца, она прижала к груди подушку Трэвиса, хранившую запах его чистого тела.
Прошлой ночью его любовные ласки превзошли все ее ожидания. Он был то требователен, груб и нетерпелив как рассвирепевший тигр, то нежен и медлителен как неопытный юноша. Она постанывала от наслаждения. Казалось, мир существует только для них двоих.
Трэвис точно угадывал ее тайные желания, заставляя ее терять счет времени и ощущение реальности происходящего. Он как бы стал продолжением ее тела, разрываемого страстью.
